Сияй, Бореалис! Лоскутки (СИ) - "Liz Elzard" (читать полную версию книги .TXT) 📗
Август обрывался, и новый этап жизни начинался уже завтра. Новые люди, новые преподаватели, новые проблемы и радости. Лирет была горда за себя, зареклась учиться прилежно и ни за что не опускать руки. То письмо она приклеила внутрь на крышку футляра как напоминание, способное возродить дух в самый трудный момент.
С завтра начнётся всё заново.
Вечером вдруг позвонила мама. Лирет собиралась с ней поделиться свежими впечатлениями, но разговор вышел коротким.
— Лирет, ты должна срочно приехать домой, — голос мамы был тревожным, и улыбка моментально исчезла с лица девушки.
Лирет замерла, внимая паузе по ту сторону телефона. С каждой следующей секундой в груди нарастала тяжесть, падала камнем в колодец и тонула в ледяной глубине.
— Письмо пришло с результатами, — доложил окончательно померкший голос.
— Результаты?
— Тестирование праны. Приезжай домой, будет лучше, если ты сядешь на поезд сегодня. Они сказали, чтобы послезавтра….иначе…
Телефон выскользнул из ладони.
Письмо…
Лирет, бледнея, перевела остекленевший взгляд на соседок. Те о чём-то беззаботно болтали, их голоса сделались приглушёнными, как будто размытыми в потоке бурных мыслей. Завтра девчонки уже будут студентками, начнут постигать вершины мастерства, слушать преподавателей, преодолевать трудности и расти вверх. Это было гораздо лучше, чем исчезнуть. Девушка схватилась за голову, пытаясь сдержать отчаяние и не дать ему выйти наружу.
Как так произошло?
Ей даже и не снилось.
Лирет даже и не запомнила, как вернулась. Она предварительно оповестила преподавателей, что вынуждена отправиться домой по личным обстоятельствам и попрощалась с соседками, забрав с собой чемодан и скрипку. Невидимое течение подхватило её, направило к вокзалу, затем всё утонуло в прострации меняющегося за окном поезда пейзажа. Дальше ноги сошли на перрон Намиканы, мысли обернули окружающий мир в туман, и девушка пришла в себя, только когда очутилась на крыльце своего дома. Она вошла тихо, и её прихода никто не заметил. Дома стояла вязкая тишина, не пахло даже чаем и выпечкой. Только спустя секунду Лирет расслышала в гостиной тихий мамин плач и папину негромкую молву. Девушка подкралась туда. Оба неподвижно сидели на диване, окутанные приглушённым светом. На журнальном столике лежало распечатанное письмо. Пахло успокоительными лекарствами.
— Это всё из-за меня, — надрывно вздыхала мама. — Это моя сила ей передалась, и теперь всё вот так.
— Здесь нет вины, Сарена, ни твоей, ни моей, — черство пробормотал папа.
— Если бы только можно было отправить Барислана вместо неё, а они наотрез отказались. Но она же девушка — совсем хрупкая моя девочка!
— Мам, — выдавила из себя Лирет, замерев в дверном проёме, — я дома.
Мама, заметив её, бросилась обниматься. Прижала к себе так крепко, что девушка полностью ощутила, как дрожат её руки и мокреют от слёз щёки. Лирет не стала задавать вопросов. Она шагнула к столику и взяла скреплённые листки присланных результатов. По мере прочтения взгляд наполнялся мраком, в руки пробирался мороз. Тем временем мама выпила стакан воды.
Ветка магии — Солис. Тип — смешанный (исцеляющая магия, защитная магия, иллюзорная магия). Стихия — огонь. Назначение: барьерщик-подрывник, врач первой помощи.
Далее было указано место и время сбора.
Завтра утром. С собой брать только талисман.
Первым делом Лирет позвонила Элаю. Она надеялась решить проблему и полностью рассчитывала на его помощь. Девушка взяла себя в руки, настроившись на разговор. Длинные гудки длились бесконечно.
— Элай, ты должен мне помочь, — сразу выпалила Лирет, едва последовал ответ. — Выяснилось, что моя магия пригодна для армии. Я не знаю, как так вышло. Мне передались способности мамы, и мне придётся уезжать уже завтра. Я… не знаю, что мне делать!
— Серьезно забирают? — проскользнуло из трубки. — Весьма неожиданно. У меня, честно, слов нет.
— Я не хочу туда! — захныкала девушка. — У меня только всё наладилось, я не хочу уезжать!
— Для начала успокойся.
— Как я могу успокоиться? Помоги мне, Элай, ты же говорил, что можешь решить эту проблему по связям. Я не хочу уезжать…
— Там всё несколько сложно. Ты только успокойся, — продолжал утешать парень. — Слушай, я не могу сейчас говорить, позвоню позже, хорошо?
— Обязательно позвони.
Лирет провела вечер наедине с молчащим телефоном. Парень не стал перезванивать и вовсе отключил свой телефон. До поздней ночи девушка, съёжившись на застланной кровати, разглядывала утопленные в темноте стены, пока не заснула беспокойным сном.
***
С самого утра в желудке завязался тяжёлый ком. Ни еды, ни питья не хотелось. За завтраком никто ни с кем не разговаривал, пускай все и старались вести себя обыденно. Мама выглядела измученной и не выспавшейся, Барислан молча жевал завтрак, будто то не еда была, а кусок безвкусного полимера, папа невзрачно ковырял вилкой остывшую яичницу. Никогда в этом доме никто не готовил яичницу на завтрак, потому что мама считала её слишком вредной. Сегодня было иначе. Хотелось о чём-то заговорить, неважно о чём, лишь бы в тишине не слышать собственных тревожных мыслей и не задумываться о грядущем. Лирет осилила чай, затем вернулась в комнату, оделась в старую удобную одежду, умылась, взяла скрипичный футляр. На вокзал они отправились всей семьей. По дороге папа ещё пытался разговаривать, чтобы развеять гнетущую атмосферу, затем понял, что никто толком не слышит его слов, и замолк.
На вокзале толпились люди: точно такие же измученные тревожной ночью родители и призывники. Всех призванных регистрировали, выдавали нашивку с номером и сажали на поезд. Лирет не торопилась к очереди, желая побыть с семьёй. Позже к ним подошёл Шинан. Со времени их последней встречи утекло много воды, он изменился и стал совсем взрослым. Девушка не сразу узнала его. В отличие от многих здесь, Шинан почему-то не выглядел настолько омрачённым и пришёл с гитарой за спиной. Он поздоровался, затем протянул гитару Барислану.
— Подержишь её у себя? — бледно улыбнулся Шинан. — Сыграем как-нибудь потом.
Барислан сжал его гитару в руках — Лирет была уверена, что видела, как у него едва ли не навернулись слёзы.
— И тебя тоже, Шин…? — безрадостно пробормотала девушка.
— Да, вместе поедем, — тот постарался выглядеть непринуждённо.
И у него это прекрасно получалось.
— Ты это, пригляди за ней, — кивнул на сестру совсем погрустневший Барислан. — Чтобы там сопли не распускала.
— Обязательно.
С Шинаном пришли его родители. Мать беспокойно сминала носовой платок, вздыхая от волнения. Отец держался особняком и как будто мало понимал, отчего вокруг все так суетятся. Парень не смотрел на него, вычеркнув из зрительного восприятия. Мать в какой-то момент подошла к нему и стала бережно поправлять одежду, спрашивать про самочувствие и от волнения лепетать про то, как он вырос. В какой-то момент Шинан нахмурился, устав от её опеки.
— Я в порядке, мам, хватит, — сказал он низким холодным голосом. — Перестань уже.
Растрогавшись, та поспешила утереть слёзы платком. Отец всё так же стоял в стороне и до сих пор не проронил ни слова. Шинан чувствовал, как он, постаревший и осунувшийся, смотрит на него с щемящей тоской, а сам мысленно усмехнулся: не уж-то отцовские чувства взыгрались? Время было поторапливаться. На прощание Шинан молча обнял мать.
— Леган, скажешь что-нибудь? — окликнула она отца.
Старый истукан чуть ожил, и во взгляде заблестели слова, которые он так и не осмелился произнести.
— Береги себя, — только смог выдавить из себя он и то без какого-либо выражения.
— Да, прощай, — чёрство бросил Шинан.
Он пожал руку Барислану, затем вместе с Лирет они встали в очередь на регистрацию и потеряли родных из виду за столпившимися позади полусонными новобранцами.
— Совсем молодых берут, — заметил Шинан. — От семнадцати и старше, из многодетных семей мужчин и женщин не берут. Только зачем совсем девчонок-то забирать? Это даже как-то слишком жестоко.
