Сияй, Бореалис! Лоскутки (СИ) - "Liz Elzard" (читать полную версию книги .TXT) 📗

Сияй, Бореалис! Лоскутки

Пролог

Издалека могло показаться, будто на ледяные бореальские барханы сошла звезда. Её свет одиноко подрагивал в густой синеве ночи и почти терялся, стоило порывистому ветру поднять метель. На самом деле это всего лишь воткнутый посреди полярной пустыни обыкновенный уличный фонарь. Говорят, если увидел фонарный свет, то уже точно не заблудишься и найдёшь дорогу прямиком до вневременного замка Аетернума, в простонародье прозванного границей мира мёртвых.

К бледно-голубому ореолу тянулись одинокие следы.

Опушка капюшона давно превратилась в игольницу из заиндевевшего меха. В тёплой бурой шубе Лирет напоминала косматого зверя, одиноко ковыляющего по сугробам с набитым под завязку походным рюкзаком. С приближением к свету ветер стих, и горячее дыхание сделалось каким-то шумным, гудящим в ушах. Девушка изредка останавливалась, тревожно мусоля в кармане монету, изготовленную по заказу в столичном храме Лума. Поговаривали, будто узник времени, он же Анфётр Везнич, нынче повысил цену за вход в свой замок, а чтобы лишний раз не завлекать туда всяких болванов, благоразумно расположил своё пристанище в снегах дальнего севера, куда не каждый решит сунуться. К слову, местное выражение «дойти до фонаря» означало крайнее отчаяние.

В кармане армейских штанов вибрировала пластинка печати: где-то открыт демонический портал. Беспокойно возведя взгляд к непроницаемым небесам, Лирет пыталась понять по уровню вибрации, насколько далеко находится пространственный разлом. Твари засели на дно, но явно до поры до времени. Рано или поздно их голод возрастёт, и тогда они снова будут рыскать по миру в поисках пищи, а пищей им служила людская прана. Девушка сглотнула ком. Если защитный барьер ещё не рассеялся, то шансы натравить на себя кучку уродцев крайне малы.

По мере приближения к фонарю сигнальная вибрация печати поубавилась, пока совсем не стихла. Там же Лирет приметила лавочку, причём очищенную от снега. После того, как пришлось воспользоваться самыми дешёвыми услугами в местной транспортной компании, девушка была не против усадить пятую точку на что-то менее подвижное. А самым дешёвым транспортом считались духи. Северные духи-хаски честно и быстро, да ещё с ветерком подкинут до нужного места хоть в штиль, хоть в метель, хоть в апокалипсис. Кроме того, у лумейцев давно вышло из моды объяснять что-либо в подробностях, поэтому Лирет не сразу поняла, что духи никогда не устают. А хаски ещё и любят скорость, особенно если их долго держали в неволе, в данном же случае — в запертой банке из-под черничного варенья. Какой нормальный дух захочет томиться в банке с приторным запахом и после такого неспешно двигаться по курсу? По логике духов, любую вонь важно тщательно выветрить. Так, маршрут в десять часов внепланово сократился вдвое, хаски довольны, состояние пассажира осталось сомнительным. К счастью, денег не хватило на последний километр, поэтому дальше, распрощавшись с духами, пришлось двигаться пешим, окоченелым ходом.

Лирет остановилась под снопом мягкого белого света, осторожно проведя пальцами по фонарному столбу. «Сделано в Вечном» — сообщала надпись, выгравированная внутри ромба на охладелой чугунной поверхности. Наверняка речь шла о легендарном парящем городе-заводе, раз этот фонарь до сих пор проливал свет и выстоял не одну бурю. Девушка устало водрузилась на лавку, сбросив рюкзак под ноги, затем выудила термос. Пар горячего шиповникового чая лизнул замёрзший и красный, как помидор черри, нос. От тепла глаза заслезились и защекотало в ноздрях. Девушка чихнула, едва не пролив чай на шубу, а затем с благоговением сделала глоток, разглядывая сияющий плафон. Этот свет не каждому дано увидеть, и прямо сейчас Лирет исполнилась гордости. Она расслабленно откинулась назад, сжав в ладонях чашку. Янтарный взгляд медленно прошёлся по объятой полярной ночью пустыне. Затем девушка задрала голову, тоскливо высматривая что-то в небе. Капюшон сполз с макушки на плечи, и белый свет пал на завязанные в конский хвост волосы цвета меди.

Когда-то эти небеса озаряло кольцо Бореалиса — одно из семи начал Силенора. Яркое бирюзовое сияние, какое Лирет видела только на картинках в энциклопедии, простиралось по всему Бореалю, надёжно запаивало пространственные разломы скребущихся извне порождений демонов и обеспечивало северянам владение магией. Пока в один миг сияние вдруг не угасло. В столице Ассей, где высилась башня святилища Бореалиса, произошла катастрофа. Взбушевавшаяся сила унесла жизни миллиона людей и не пощадила ни королевской семьи, ни свидетелей, которые могли бы пролить свет на причину столь масштабного бедствия. Наблюдатели, без устали следившие за стабильностью начал, поговаривали, будто нечто вызвало гнев у духа Бореалиса.

Снежный лис, доселе мирно дремавший и дружелюбно общавшийся с миром через сновидения, внезапно пробудился и впал в неистовство, в одночасье стерев с карты северного королевства Ассей. От мегаполиса остался огромный руинный шрам, а дух бесследно исчез. Затем в оставшееся без правителя королевство, будто обрушившееся проклятие, нагрянул мор. Пресловутая бесточея, загрязняющая прану и делающая её непригодной для использования магии, внезапно поразила всех северян, и спустя годы в мире не осталось ни одного человека, владеющего магией ветви Бореалиса. Северный народ стал поголовно умирать, пока не исчез полностью: бесточея беспощадно скосила в могилу каждого. Земли заснеженного королевства опустели, а истина ушла в могилу вместе с королём Зераилем фон Глори и осталась запорошенной в снегах руин. Позже туда не раз наведывались экспедиции и прочие копатели тайн. Так ничего и не выяснили. Когда же в покинутом жизнью королевстве обосновались враждебные секты бесточенников, которые нашли своё спасение в силе демонов, отныне мало кто решался совать любознательный нос в мерзлоту бывшего Бореаля. Если только кому-то не взбрело в голову удостоить своим визитом Аетернум.

Лирет и не сидела бы сейчас здесь, не пила бы чай под светом фонаря и не размышляла о печальной судьбе севера. Бесточенники засели на дно после последней битвы, и в кои-то веки появилась возможность ненадолго наведаться домой. Только своего адреса девушка уже давно не помнила, как и имена близких. Остались яркие размытые блики, неясные обрывки памяти, вспыхивающие в мыслях искрой, а при попытке вспомнить прошлое в груди начинало щемить, будто внутри что-то скреблось от безумной тоски. В армии это чувство учат подавлять ещё с первых дней: молодым солдатам ни к чему привязанность к дому. Однако, закрывая глаза и окунаясь в сон, Лирет порой видела отголоски прошлой жизни. Быть может, причин сражаться за Силенор было гораздо больше, чем казалось?

Этот странный сон стал сниться с недавних пор. Казалось, что с каждым разом в нём появлялось всё больше элементов, будто в нелепых мазках картины прорисовывались и обретали чёткость отдельные детали. Один и тот же сон Лирет видела каждую ночь: стоит она посреди сцены и колотится от страха. Девушка пыталась сбежать прочь, но ноги не слушались. А по ту сторону сцены сверкали звериные глаза, будто стая волков притаилась — вот-вот выскочит из тьмы и разорвёт в клочья. И каждый раз девушка поднимала беспомощный взгляд и видела вдалеке сияющий силуэт. Он тянул руку, точнее что-то протягивал. Поначалу сон обрывался на этом моменте, а однажды в ладони Лирет появился листок бумаги, но не могла его разглядеть и просыпалась. Один из следующих снов всё же раскрыл тайну письма.

Там была написана всего лишь одна строчка: «Верь, у тебя получится».

Что — получится?

Затем девушка таращила недоумевающий взгляд на силуэт, пытаясь уловить взаимосвязь происходящих вещей. И что за сцена такая? Показалось, будто фигуру того человека окутывает бледно-зелёное сияние, засвечивающее лицо. А однажды она узнала его и тем самым была озадачена. Уши закладывал плач скрипки, хотя Лирет прекрасно понимала, что ни смычка, ни скрипки у неё в руках нет, да и игра на ней казалась дикостью.