Сияй, Бореалис! Лоскутки (СИ) - "Liz Elzard" (читать полную версию книги .TXT) 📗
— Хватит! — взмолилась девушка. — Прекратите оба!
Элай прервал атаку, и Кита повалился на колени, изнемогая от боли. Он держался за голову, стискивая стон в зубах. Так больно ему ещё никогда не было.
— За что, Лирет? — выдавил он из себя. — За что?
Пользуясь моментом, Элай ухватил девушку за руку, и оба помчались прочь. Лирет всё оглядывалась назад, теряя Киту из виду.
— Я ненавижу тебя, Лирет!!! — разразился им вслед вопль.
Их нагнал пугающий скрежет, будто сотня лезвий исчертила металл. Девушка ахнула. Вереница фонарей позади них поочередно погасла, и фонарные столбы, скрежеща, изогнулись, как алюминиевые. Дорога растворилась в вязкой темноте. Невидимая рука гнула эти фонари, точно игрушечные. От нескольких кустов и скамеек остались щепки, которые подбросило в воздух. По парку разнеслось стенание.
— Зачем ты его с собой притащила?! — перекрикивал шум Элай, мчась вперёд.
— Я притащила?! Я вообще не знаю, как он здесь очутился! — вопила Лирет.
— Он всегда следовал за тобой по пятам, вот что! — прошипел тот. — А я-то думал, почему постоянно видел его там, где ты появлялась.
— Серьёзно?!
— Мелькал рядом всё время — думал, что случайно его вижу. У него какая-то сила нечеловеческая, а в голове мысли настолько беспорядочные, как будто два человека спорят и говорят одновременно. Он точно псих. Я даже сходу не смог разобрать тип его праны, она просто источает в нереальных количествах. Это точно не ветвь Солиса, вот что, и на Лумен тоже не похоже, и не бесточенник. Бред какой-то. Ты же с ним училась, знаешь ведь, кто он такой?
— Я мало про него знаю!
— Нужно обратиться в полицию. А вдруг он ещё и заражён? Спрячемся где-нибудь до утра, а дальше посмотрим. Лучше тебе не оставаться здесь. Я оплачу телепорт, и ты отправишься домой.
— Постой! У тебя остались мои вещи!
— Чёрт с ними, с вещами этими! Сейчас туда опасно возвращаться! Утром заберём.
***
Той ночью Ките пришлось бежать. Стоило опомниться от болевого шока, как его след взяла полиция. Парень, удирая от неё, сдерживал силу, чтобы никого не убить. Взбесившийся лис оглушительно хохотал, восторгаясь отчаянием своего сосуда. Его хохот сдавил голову. Кита мчался по закоулкам, паркам и садам, рвался сквозь липкую чёрную паутину, застлавшую глаза. Город обрывался, выпуская из своих душных когтей. Парень просился к лесополосе, как вдруг его ухватила рука.
— Стоять!
Кажется, то был полицейский. Он моментально отпрянул, вскрикнув, и Кита даже не разглядел, насколько сильно того резануло праной. Он бросился в лес наутёк, оставляя позади огни города. Там он бежал ещё какое-то время, лавируя между деревьями, пока ноги не подкосились и он не полетел кубарем в овраг, уволакивая за собой прошлогоднюю листву и треща ветками. Холодный грибной воздух, расстелившийся здесь, остудил тело. Кита приподнялся.
— Зачем ты это сделал?! — он вцепился в собственные волосы. — Зачем?!
Его вопли тряхнули тишину. В ветвях шелохнулась ночная птица.
«Я хотел только показать тебе, что нет и не было у тебя никакого единственного друга, глупец. Я показал тебе истинное лицо, которое мерзкие люди кажут в минуту гнева».
— Ты у меня всё забрал, проклятый лис! — цедил сквозь зубы Киты. — Ты забрал всё, что мне было очень дорого! Почему?!
«Нет, я только защищал тебя. Я защитил тебя от мерзкого человека, который хотел тебя убить. Я защитил тебя от той, кто не замечал тебя и наплевал в душу. Твоя мать хотела, чтобы я защищал тебя, разве ты забыл меня?»
— Нет! Ты не Аимо! Аимо никогда бы не причинил боль просто так! Аимо ни за что бы не захотел, чтобы я сгинул в одиночестве! Без друзей, без близких и никому не нужный!
«Ты разве ещё не понял, какие твари эти люди?»
— Умолкни!
«Ты всегда будешь для них чужим. Тебя не примут, ты уже вляпался в мою тьму. Из неё не выбраться».
— Заткнись!
Кита распечатал пространственный куб, который взял с собой, и вызволил пистолет. Он приставил дуло к груди, куда был вживлён талисман.
— Заткнись, — прошипел парень, — или дай мне умереть.
Смех лиса заложил уши.
«Идиот. Сам посуди: как много ты старался сделать для них, а чем в итоге они тебе отплатили. Ты псих, Кита, вот кто ты для них. Всегда был и останешься, и хоть вылези из кожи, они не приблизятся к тебе ни на йоту. Я всегда был прав: людская натура отвратительна. Делай для них все, но не получишь в итоге ничего. Ты ведь делал всё это, чтобы заполучить что-то, верно? Тебе хотелось просто быть кем-то в этой жизни. А что взамен? Тебе понравилась пощёчина?»
Кита провёл дрожащими пальцами по грязной щеке.
«Ты считал эту девчонку близким другом, потому что она казалась тебе самой чистой душой в этом жестоком мире. Думал, она одна такая, кто непременно примет тебя и захочет выслушать твою страшную тайну. Так тяжело держать все это в себе, а ты выбрал её. Чем ты думал всё это время? Она никогда бы тебе не поверила».
— Она могла бы помочь вернуть Аимо, мне большего и не нужно, — едва слышно произнёс Кита. — Её музыка…
«Я — Аимо! Я настоящий!»
— Не верю!
«Придётся смириться с моей сущностью. Смирись, Кита, и прими меня, ведь мы так похожи. Больше, чем тебе кажется».
— Нет…
«Это ты ненавидишь Лирет, а не я. Это ты сказал, и твоя ненависть жива, я чувствую, я полностью разделяю твою боль, ведь я точно так же когда-то ждал от людей».
Кита рухнул спиной в траву, уставив взор в разодранное тенями крон ночное небо.
«Демоны скоро заполонят весь Силенор, но мы им не дадимся. Мир должен разбиться, это уже неизбежно».
— Неизбежно… — пробормотал Кита.
До рассвета он пролежал в овраге в полубреду. Головная боль не стихала и не давала сомкнуть веки. Сосчитав угасшие в утреннем небе звёзды, парень поднялся и побрёл вглубь леса, пока медленно не скрылся между деревьями.
***
Смятение еще долго не покидало Лирет. Она возвратилась домой, полностью позабыв про свои успехи. Родители поздравили её, даже накрыли на стол. Мама испекла торт. Когда выпал момент, девушка поинтересовалась, не слышал ли кто о Ките. Оказалось, полиция наведывалась к Герту, а тот ни слухом ни духом, что его приемыш уехал в Сан-Арикану, натворил там дел и бесследно исчез. Допросили по всем пунктам, обшарили комнату подростка, но ничего странного не нашли. Перед своим уходом Кита прибрал комнату так, будто никогда там и не жил. Всё это время профессор был спокоен и думал, что парнишка попросту отправился на поиски себя, и ни о чём подобном даже не подозревал. Полицейские отнеслись к его доводам с недоверием, хотя и приняли во внимание. Старик как будто о чём-то умалчивал.
Лирет стало интересно, поэтому она наведалась в соседний дом, чтобы рассказать обо всём, что произошло с ней в Сан-Арикане и выяснить кое-что. Герт её долго слушал, а потом ещё дольше молчал, жуя остывшие блинчики из «Боннюмея». Думал о чём-то, затем вдруг поделился ошеломительной историей.
— Я об этом никогда никому не рассказывал, потому что знал, что это ни к чему хорошему не приведёт, — начал профессор. — В последнее время с Китой было что-то неладное: он часто запирался в комнате, просил его оставить. Я думал, это в порядке вещей, ведь всем подросткам иногда хочется побыть наедине. Иногда у него случались какие-то странные психозы, и он мог стонать по часу и дольше, будто кто-то ему причинял боль, сам он просил не вызывать врачей и вообще никому об этом не говорить. Думаю, это началось ещё давно, когда я только забрал мальчика себе.
Когда я привёз его с севера, он был на грани смерти. Потрепанная зимняя одежда и странный кулон в виде куба — всё что у него было с собой. Я отвёз мальчика в больницу. Врачи с трудом могли к нему прикоснуться, а дальше началось самое интересное и едва объяснимое. У мальчика были выявлены дефекты мозга с сопутствующими опухолями, ему диагностировали отсталость в развитии и недолгую жизнь. Такими рождаются бесточенники. А у Киты была прана. Когда врачи осматривали его тело, то обнаружили в груди странное образование: как будто кто-то вживил в кожу кристалл — можешь себе представить? Маленький зелёный кристалл, прикоснувшись к которому, можно в лучшем случае остаться без пальца. Только тогда я понял, что это кристаллоид и очень хрупкий, образованный с помощью чистой праны. По сути, это был сгусток праны, который как будто защищал сам себя. Никто не мог дать объяснение, как этот кристаллоид стал частью мальчика, не меньше интересовало то, кто это сделал с ним. Я едва это мог объяснить самому себе, но понял, что имею дело с уникальным случаем, поэтому сделал так, чтобы никто не распространял слухи. Впрочем, никто и не надеялся, что мальчик выживет. Ни врачи, ни я не знали, как помочь мальчику.
