Витязь (СИ) - "Amazerak" (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Говорю же, лично дело, — отрезал я.
— Блин, Мишка, да что с тобой сегодня?! — изумился Евгений. — Честно, не узнаю. Тебя не контузило случаем?
— Война меняет людей.
— Я за тебя беспокоиться начинаю… Не, ну не хочешь — не говори. А мы под Березино стоим. Когда враг в тыл зашёл, нас попросили контратаковать. Разбили их наголову. А потом — сюда сразу. А Ярослав Всеволодович, между прочим, тоже тут, на фронте. Он в штабе, в Березино. Нас с Христофором послали к вам. Ещё трое скоро прибудут. Но ты их, наверное, не знаешь: они не из Нижнего.
— Будем надеяться, что ваше присутствие не окажется бесполезным, — сказал я, вспомнив о просьбе подполковника Серова. — А то вы, похоже, собрались в лесу отсиживаться, а всю технику — в тылу мариновать.
— Да ты хоть знаешь, во сколько она роду обошлась? — воскликнул Евгений. — Это — самые современные машины. И в грязи их топить? Не собираемся мы отсиживаться, за кого ты нас принимаешь? Я и сам драться хочу. Но Христофор Степанович решил так. Ему виднее: он — человек опытный.
— И всё же ты намекни ему как-нибудь ненавязчиво, что его действия попахивают глупостью.
— Не, брат, это ты загнул!
— Или хочешь всё самое интересное пропустить? — я, кажется, нащупал слабую сторону оппонента. — Вы же там ничего не увидите, и подраться не получится как следует. А машины нужны на передовой. В посёлке от них проку мало. Их там вражеская артиллерия уничтожит в два счёта, если посёлок начнут обстреливать. И толку? Лучше в лесополосе замаскировать и окопать хорошо. Тогда они дольше продержатся.
— Думаешь? — посмотрел на меня с недоверием Евгений. — Так и быть, скажу Христофору.
— Только не сболтни, что я это передал.
Мы побеседовали ещё немного. Точнее, говорил Евгений, а я слушал, боясь ляпнуть лишнего. Брату так и не удалось меня разговорить, и он, слегка опечаленный таким исходом беседы, попрощался и ушёл.
А я остался в тяжёлых раздумьях. Если старик Барятинский в ставке, он как пить дать узнает о моём местонахождении в самое короткое время. И что тогда мне делать? Что он предпримет? Снова попытается меня убить? Я даже не сомневался в этом. В общем, задерживаться тут было нельзя. Если не случится непредвиденных обстоятельств, завтра же надо ехать обратно в Оханск. Там я ощущал себя в большей безопасности.
С этими мыслями я и уснул, надеялся хорошо отдохнуть после двух тяжёлых дней. Но этот стратегический план не осуществился: ночью меня разбудил надрывный вой сирены, возвещающий воздушную тревогу.
Глава 22
Натянув штаны и накинув шинель, я схватил винтовку с портупеей и выскочил на улицу. Возле штаба выла сирена, возвещая о воздушном налёте. В небо били два прожектора, грохотали зенитные пулемёты.
Я сбежал в погреб, вход в который находился за пределами избы. Едва закрыл за собой дверь, как наверху загрохотало; земля задрожала, с потолка посыпалась пыль.
Бомбёжка продолжалась недолго. Как только взрывы смолкли, я выбрался на поверхность. В нос ударил запах дыма. Несколько изб горели, освещая ночь рыжим заревом. Но мой дом, к счастью, не пострадал: судя по огненным всполохам, основная часть бомб упала севернее центра села.
Вернувшись домой, я надел жилетку, и поверх — трофейную танкистскую кожанку и портупею. Взял винтовку. На часах было четыре утра. Я отправился в штаб. Изба, где располагались штаб и офицерская трапезная, тоже не пострадала, а вот один из домов, в котором ещё вчера находился госпиталь, разметало взрывом бомбы, и теперь вокруг тлели обломки брёвен.
В штабе уже собрались офицеры. Едва я вошёл, подполковник Серов огорошил вестью: вражеская армия начала наступление. В трёх вёрстах к югу отсюда уже завязался бой.
Получив нужные указания, я побежал к своему танку. В деревне царила суета, солдаты тушили пожары, на окраине горел раскуроченный броневик. Однако огневые позиции не пострадали: ни на траншею, ни в лесок за ней с замаскированными пулемётами и техникой не упало ни одной бомбы. Тут было тихо, если не считать доносящиеся с юга звуки винтовочной пальбы. Как и сказал подполковник, там уже началось сражение.
Чёрная громада танка покоилась среди деревьев, обложенная нарубленными ветками. Экипаж был на местах. Через боковой люк я забрался в башню.
— Доложить обстановку, — приказал я старшему унтер-офицеру — наводчика башенного орудия, который замещал меня в моё отсутствие.
— Повреждений нет, экипаж не пострадал, к бою готовы, — отрапортовал унтер-офицер. — Ждём указаний.
— Поступило сообщение об атаке противника, — я устроился на круглом командирском стуле. — Глядите в оба. Германцы могут напасть в любую минуту.
Я прильнул к перископу, но ничего не увидел. Никаких ПНВ и инфракрасных подсветок тут не было и в помине. А фары включать я не хотел, дабы не демаскировать себя раньше времени.
— Бомбёжка сильная была? — спросил я.
— Никак нет, — ответил унтер-офицер. — У нас три бомбы упало, кажись. Остальные где-то в вашей стороне грохотали.
— Это хорошо, — пробормотал я, вглядываясь во тьму, словно надеясь что-то разглядеть, но убедившись в тщетности своих попыток, высунулся в люк башни. Впрочем, снаружи видимость тоже оказалась не лучше. Хоть ночью и подморозило, снега не было, а луна пряталась за тучами, и потому в поле царила кромешная тьма.
И вдруг где-то совсем близко хлопнули несколько ружейных выстрелов. И тут же ночное поле оживилось: повсюду загрохотали винтовки, застрекотал пулемёт, послышались тревожные крики и офицерские свистки.
Я нырнул в башню, захлопнул люк, скомандовал экипажу приготовиться к бою, а сам снова стал всматриваться в ночь, озарённую сотнями вспышек. Где свои, где чужие, различить не удавалось, а потому, не желая накрыть своих, я приказал не стрелять.
И только когда над траншеей взмыли осветительные ракеты, картина прояснилась. По полю, среди нескошенного сухого ковыля чернели фигурки людей. Они двигались, пригнувшись, перебежками, то пропадали в траве, то показывались вновь, стреляли и бежали дальше. Под покровом ночи они незаметно подобрались совсем близко к траншее. Менее ста метров отделяли передние ряды от нашей огневой позиции. Врагов было много, гораздо больше, чем вчера. Следом за цепью пехоты двигались фигуры покрупнее — шагающие машины. Я насчитал их пять. Они вели пулемётный огонь по траншее через головы своих солдат.
— Включить фары! Передний и башенный пулемёты, огонь по противнику! — скомандовал я, едва завидев всё это безобразие. И тут же два танковых пулемёта принялись бить в гущу наступающих. На простреливаемом нами участке вражеские солдаты залегли.
Осветительные ракеты погасли, поле боя погрузилось во мрак, и только лучи фар бил во тьму. Но тут же взлетели новые ракеты. Стрелять шрапнелью я не решился: враг подошёл слишком близко, да и вообще, снаряды следовало экономить.
Там, где пулемётный огонь был слабее, враг уже добрался до окопов. Послышались взрывы гранат. Мысленно я крыл последними словами Барятинских, чьи броневики прохлаждались в селе в то время, когда они позарез требовались здесь, на передовой. Ещё бы штук десять пулемётов, и враг носа не смог бы поднять. Но нет же! Машины же денег стоят! А значит, они должны торчать в тылу и ничего не делать, ожидая, пока авиация разбомбит их к чертям.
По броне что-то звякнуло. По нам бил шагоход из крупнокалиберного пулемёта.
— Башня. Левее на 1-50, — скомандовал я. — По шагоходу бронебойным.
Башня повернулась. Орудие выстрелило. Но шагоход продолжил вести огонь. Трассеры красными линиями летели в нас, и пули изредка звякали о броню. Я не сильно беспокоился за нашу сохранность. Во-первых, броня у танка была толстая, семьдесят миллиметров и лобовая и по бортам, а зная, какие у шагоходов прицельные приспособления, я не сомневался, что большинство пуль улетит в молоко.
Осветительные ракеты в третий раз залили поле боя яркими лучами. Шагоход был уже совсем близко. Он перебрался через окоп и теперь двигался к нам, до него оставалось менее ста метров. За ним, правее, шёл ещё один. А наши бойцы спасались бегством: противник лез в траншею.
