Витязь (СИ) - "Amazerak" (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Придётся надеяться на свои силы, — сказал я. — Ничего не поделаешь. Может, и правда, нападения не будет до первых заморозков.
— Чует моё сердце, Фридрих нас в покое не оставит, — покачал головой подполковник. — Он занял окопы, дорога свободна. Остались только пара недобитых батальонов — а там и до Минска рукой подать. Нет, не остановится. Да и нельзя ему сейчас останавливаться. Иначе атака захлебнётся. Как только резервы наши подтянутся, он и на пять аршинов не продвинется.
— Значит, надо укрепляться, что ещё остаётся делать? — пожал я плечами.
Мы обсудили план обороны. Было решено протянуть по опушке сплошную траншею, а за ней, в лесополосе сделать вторую огневую линию, замаскировав там несколько пулемётов и остатки бронетехники. Танк мой должен был находиться там же. Я хотел его окопать, но подполковник возразил, что это бесполезно: машина имела слишком высокий профиль, да и времени для этого не было. Мы не знали, как долго придётся здесь сидеть, и не прикажут ли, когда прибудет подкрепление, самим идти в атаку, а потому полевые фортификации оборудовали только самые простейшие.
А контрнаступление было вполне вероятно, но не ранее, чем подвезут броненосцы через два-три дня и соберут их.
Оказалось, эти махины даже не небольшое расстояние перевозились в разобранном виде. Они были крайне медленными, после них приходили в негодность любые дороги, и, что самое главное, их ходовая часть слишком часто ломалась, а потому считалось, что чем меньше броненосец едет своим ходом, тем лучше.
Я поинтересовался, не проще ли тогда отказаться от столь громоздких машин в пользу большого числа танков. Подполковник лишь плечами пожал. Проблема был в том, что броненосцы считались своего рода символом величия. Чем крупнее броненосец смог построить тот или иной боярский дом, тем солиднее тот выглядел в глазах окружающих. Кроме того, одну большую машину было легче прикрыть магической защитой, чем десяток танков — и это играло решающую роль, если чары активно применялись в битве.
Когда обсуждение тактических вопросов закончилось, и я хотел уходить, подполковник Серов попросил меня об одолжении.
— Понимаю, что отношения у вас с родственниками натянутые, — сказал он. — И всё же, вы говорите с ними на равных и, может быть, вам получится до них достучаться. Попробуйте вразумить сотника. Если нам не встретить противника единым фронтом, вряд ли стоит надеяться на победу.
— Я бы с радостью, — вздохнул я. — Но вы верно заметили: у нас, мягко говоря, натянутые отношения. Ещё месяц назад мы с ними глотки друг другу рвали. Так что вряд ли выйдет что-то путное.
— Эк у вас всё непросто, — хмыкнул подполковник. — И всё же с братом у вас отношения не такие уж и плохие?
«Заметил-таки, — подумал я. — Наблюдательный».
— Сделаю всё, что в моих силах, — заверил я.
Как и планировалось, трофейный танк мы замаскировали в лесополосе за основными огневыми позициями пехоты. Мне выделили девять человек экипажа, в том числе артиллеристов и пулемётчиков, которые хорошо знали своё дело, так что теперь мы могли встретить неприятеля во всеоружии. Была только одна проблема (если не считать общего бедственного положения). Снарядов к обеим пушкам у нас оставалось не так уж много, а пополнить боезапас возможным не представлялось по причине зарубежного происхождения орудий.
Работа в поле кипела. Солдаты копали траншею. Им помогал небольшой полевой экскаватор, предназначенный для рытья окопов и прочих земляных укреплений.
Во второй половине дня разыгралась воздушная битва. В небе над нами летели бипланы, стрекоча пулемётами. Две эскадрильи боролись за превосходство в небе, которое сейчас могло сыграть решающее значение. А вдали, не смолкая ни на минуту, ухали гаубицы.
Техника Барятинских заняла улицы села. По здешним меркам это были довольно современные колёсные бронеавтомобили со сварной бронёй, расположенной под наклоном. Вооружение их составляли либо крупнокалиберные пулемёты, либо мелкокалиберные орудия, либо и то и другое одновременно. Правда, как и старые модели, они по-прежнему имели высокий профиль. Вооружение у боярских наёмников тоже оказалось самое современное.
После ужина я отправился в отведённую мне избу. За последние дни я сильно устал и теперь хотел отдохнуть в нормальных человеческих условиях, а не в сыром окопе.
Я сидел за столом и зашивал шинель. Постиранный сюртук сушился над печью. В углу стояла германская магазинная винтовка, которую я нашёл из трофеев. Германская портупея с подсумками, нагрудный патронташ и кожаная танкистская куртка лежали на лавке.
Постучались, я крикнул, чтобы входили.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась статная фигура брата. Он вошёл в горницу, осмотрелся, скептически хмыкнул.
— Что, Мишка, как поживаешь? — спросил Евгений, располагаясь на стуле напротив и кладя на стол папаху. — А это твоё логово? У тебя слуги, что ли, нет? — он кивнув на шинель, которую я зашивал.
— Нет, я не взял своих, — ответил я. — Приехал сюда инкогнито, лишнего внимания привлекать не хотел.
— Так попросил бы, чтоб солдата приставили. Ты чего? Тебя прям не узнать.
— Многое изменилось.
— Я вижу, — согласился Василий. — Мы-то вообще думали, что ты погиб. А оно вон как. Ошибка, должно быть. Слушай, поговорить хотел… Я всё понимаю: ты теперь в другом роду, мы тебя изгнали и ты, наверное, обиду на нас держишь, да ещё и ссора эта с Птахиными внесла разлад. Но почему бы не забыть старые дрязги? Ты ведь знаешь: я всегда к тебе хорошо относился. И будь моя воля, никогда бы не изгнал. Но таковы обычаи, и тут ничего не поделаешь, — Василий как-то виновато улыбнулся. Речь его звучала вполне искренне.
— Я не держу на тебя обиды, — я решил не растекаться мыслью по древу, дабы не сморозить какую-нибудь глупость; я ведь так мало знал о своём прошлом. — Но ты тоже пойми: дед наш убил матушку и хотел убить меня. Как мне после этого доверять Барятинским?
— Не пори чушь, — сказал Евгений серьёзно. — Это кто тебе наплёл? Птахины? Они и не такого наговорят, чтобы с тебя нами в конец рассорить. Матушка померла от сердечного приступа, Ярослав Всеволодович тут ни при чём.
— Нет, её убили. И ты прекрасно знаешь, почему.
— Слушай, Миха, я тебе вот что скажу: эту байку придумали Бобриковы, чтобы натравить на нас Птахиных. А те, как бараны, поверили и развязали с нами войну. Знаю: Птахины тебя приютили, взяли на службу, но это не значит, что не надо теперь думать своей головой. В общем, не надо напраслину возводить.
— Ну а зачем тогда Василий Дмитриевич хотел убить меня?
— Да не может быть такого! Погоди… — Евгений был в замешательстве. — Его же Птахины в Арзамасе порешили. Так?
— Я сам с ним сражался, практически один на один. Его не Птахины убили, а я — собственными руками в честной схватке. И намерения его были однозначны: он явился, чтобы прикончить меня. Только получилось всё наоборот.
Вести эти заставили брата задуматься.
— Мне сложно в это поверить… — сказал он. — Но зачем он хотел убить тебя?
— У деда спроси.
— Если так… — Евгений замялся. — Я не ведаю, какой у вас с Ярославом Всеволодовичем произошёл конфликт, только я к нему никакого отношения не имею. Надеюсь, ты не думаешь, что я к этому причастен?
— Я не знаю, что думать и кому верить, — признался я. — Последнее время меня окружает слишком много врагов.
— В любом случае, три дня назад император издал указ, запрещающий родам враждовать меж собой, пока не закончится война. А значит, придётся мириться, — простодушно улыбнулся Евгений. — Так расскажешь, наконец, какого лешего тут забыл? Тебя род воевать отправил?
— Прибыл по личному делу, — коротко ответил я. — Потом пришлось помочь людям в сражении. Вот и затянуло.
— По личному, говоришь? — Евгений ехидно прищурился. — И кто она? Подожди… Дай угадаю. Медсестра какая-нибудь, так? Или… кухарка? Хотя нет, мелковато для тебя. В общем, выкладывай давай, что за роковая женщина заставила тебя под пули лезть?
