Ростерия (СИ) - Шпатова Александра (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
— Не горюйте, слышите? Не смейте горевать. Ещё многое успеет измениться: чьи-то пути разойдутся навсегда, кто-то, ныне враждующие, станут лучшими друзьями. К нам могут примкнуть новые люди, понимающие плачевное положение нашей молодой и неопытной Родины, но и старые знакомцы способны навек поменять своё мировоззрение или струсить или попасть под влияние проправительственной пропаганды и покинуть нас… — многочисленные разочарованные восклицания и обещания вечной верности эхом отразились от стен, а один юноша, до того момента стоявший отдельно от товарищей с печальным и виноватым, но решительным видом, вдруг вспыхнул, его глаза загорелись зелёным пламенем; он по освободившейся дорожке, провожаемый взглядами сверстников, прошёл к куратору. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и парень резко обнял мужчину, крепко прижавшись к нему. Павел Петрович с грустью и любовью положил ладонь на затылок мальчишке. Зала погрузилась в полную тишину — ребята понимали, что происходит что-то очень важное, неизвестное им, и ждали объяснений. У каждого в груди сжалось сердце, готовясь к печальному известию и тоске, Юрий оттолкнулся от стены и встал рядом со всеми остальными, также внимательно наблюдая.
— Ты всё точно решил? — тихо спросил Павел Петрович. — Это совсем как расстриг из монахов — шанса вернуться не будет, — и шутливо поднял уголки губ. Юноша с твёрдостью посмотрел на куратора и прикрыл веки, показывая согласие. — В таком случае мы с тобой позже поговорим, после общего собрания, чтобы обсудить кое-что, — пообещал мужчина.
— Больше двух — говорят вслух! — обиженно топнул ногой какой-то маленький невежа — младший участник движения справедливости, за что сразу же был схвачен цепкими пальцами соседа за круглое ухо. Но эффект домино уже не остановить: ребята, начиная малышами и заканчивая старшими, начали роптать, мол, действительно, если произошло что-то важное, касающееся их клуба, то каждый имеет право знать. ПаПе поцокал языком и поднял обе руки: воцарилось молчание.
— Надеюсь, каждый из вас понимает, что существуют проблемы коллектива, и личные, так что вам вовсе необязательно знать обо всех семейных, например, распрях вашего товарища — он сам решит, хочет ли вам рассказывать.
Подростки утихли, но Питер, парень, так неожиданно заключивший в объятия своего куратора, поднял голову и напряжённо произнёс:
— Вы правы, — он на секунду повернулся к Павлу Петровичу и повторил, — они правы. Вы должны знать, что случилось, поэтому я прошу, — снова взгляд, брошенный на ПаПе, — чтобы Вы разрешили мне обсудить это «кое-что» с Вами прямо сейчас, при всех моих товарищах.
— Я, разумеется, не могу тебе запретить, — похоже, мужчина был поражён. — Но пойми, что в противном случае неловко и неудобно станет именно тебе.
— Я не собираюсь искать поддержки у друзей или обвинять в чём-либо Вас, Павел Петрович, — он упрямо выпрямился, — мне не нужна защита. Я принял решение, и должен сказать о нём всем, должен знать, что насчёт него подумают.
— Хорошо, — сдался куратор. Ребята стояли, как громом поражённые — им стало ясно, что одной плохой новостью собрание не ограничится. Мальчишка встал рядом со сценой, повернулся ко всем лицом, набрал побольше воздуха.
— Я собираюсь покинуть клуб, — коротко и сразу отрубил Питер Лутчанов. — Подождите, сначала дайте мне договорить, — остановил он нарастающий шум. — Многие из вас, особенно мои приятели, замечали, что в последнее время я перестал радоваться новым заданиям, реже посещал встречи, а если и не замечали, то я вас уже… оповестил. Я не люблю долгие предисловия, — он оглядел собравшихся ястребиным взглядом, — я просто больше не разделяю ваши идеи и интересы. Хотя нет, убеждения у меня прежние, но способы их осуществления я считаю крайне неправильными и безнравственными, поэтому отказываюсь участвовать в терроре. У меня всё, — он отошёл в тень.
— Петька, что с тобой произошло? — раздался чей-то растерянный голос. — Неужели ты не шутишь?
— Клоун из здесь присутствующих только один, и он рядом со мной, — хмуро сказала Женька, показывая на Митю, — а Питер говорит абсолютно серьёзно. Только его это нисколько не оправдывает.
— Как же так, друзья? Мы ведь такими сплочёнными были, а только на пути первое препятствие хилое показалось, и наш коллектив уже рассыпается. Что же дальше будет?
— А ничего не будет, такими темпами нас останется полтора человека к шестнадцатому марта, и не оскорбляйтесь, каждый из вас способен уйти, это нормальное явление, Павел Петрович недавно говорил — любой может струсить.
— М-да, а как многообещающе всё начиналось… — зала заполнилась осуждающими выкриками. Куратору вновь пришлось призвать к спокойствию. Пётр высоко поднял голову и продолжал смотреть прямо без чувства вины — представить сложно, как ему это удавалось.
— Разговоры! — повторил Павел Петрович. — Давайте договоримся, никто не нарушает порядок, если хотите высказаться, то только по делу, без субъективной точки зрения — друзьям пожалуетесь, — без разного рода оскорблений и предварительно подняв руку. Я провожу собрание, а не митинг, протесты поберегите до весны. Обсуждению, выяснению причин и прочей дипломатии здесь не место, поэтому будьте так любезны, — он сомкнул вместе большой и остальные пальцы в форме клюва, очевидно, прося помолчать. — Отлично, — довольно улыбнулся мужчина, — итак, Пётр, мы выслушали твоё мнение, однако я бы хотел кое-что уточнить: отчего ты так смачно назвал наш протест терактом и чем ты конкретно недоволен? Когда конкретно ты переменил своё решение?
— Видите ли, в мае этого года, мы в школе более подробно знакомились с темой, да-да, не смейтесь! С таким историческим событием, как восстание декабристов в Зауралье, и нашёл невероятное количество сходств с тем, что мы делаем сейчас. Мысли и идеи у революционеров были благородные, гуманные, но методы абсолютно неправильные и нечестные, даже неудивительно, что бунт подавили: восставшие требовали всеобщего равенства, знакомо, правда? но действовали отдельно от народа, которому и сулили независимость, потому что боялись непонимания. Они почти не пытались найти общий язык с простыми людьми! И результат получили соответствующий…
Некоторые подростки неуверенно посмотрели друг на друга, другие же оставались столь же предубеждёнными.
— Поэтому я сначала тоже хотел поговорить с несколькими бедными ребятами и включить их в наше собрание, но вы не разрешили! — перекрикивал он толпу.
— Спасибо, Петя, за разъяснение причин, мы поняли, что заставляет тебя покинуть нас. Однако остался ещё ряд вопросов, более общих.
Мальчишка приготовился к новой словесной атаке и отражению её. При всеобщем обсуждении Павел Петрович надел маску, скрывающую все личные чувства, обратился в строгого судью.
— Пётр, как ты сам понимаешь, эта ситуация касается не только тебя, но и всех нас. На данный момент, мальчик мой, ты уникален, и нашему клубу придётся очень нелегко без твоих талантов, — сотня злых взглядов нацелилась на юношу. — Вполне возможно, без твоей помощи наш план обречён на провал, — удивительно, как бедный мальчишка не окаменел, так накалилась обстановка. — Ты единственный человек, который в случае ошибки может дать нам ещё один шанс. Почему же, осознавая подобную ответственность, ты решаешься покинуть нас?
— Потому что считаю, что без прежнего рвения я лишь замедлю или помешаю вам, — ответил парень, с трудом поворачивая задеревеневшую шею к, возможно, бывшим товарищам.
— Не спорю, ты тоже прав, — смилостивился мужчина. — Но ты не задумывался, отчего вдруг так охладел к нашим замыслам?
— Я ведь уже объяснял, я…
— Не оттого ли, что ты получил дар, за который мы все боремся, и решил, что не хочешь отвоёвывать такие же права для остальных людей, в том числе и своих товарищей, которые ничуть не хуже тебя? Ты необязательно осознавал это, возможно такие рассуждения, вполне логичные для любого человека с инстинктом самосохранения, возникли в твоём подсознании.
