Рыжий (СИ) - Иванушкин Александр (книги без регистрации .TXT) 📗
— Спасибо, что разбудил.
— Не за что. Разбудишь остальных?
— Конечно.
И вдруг засмеялся абсолютно счастливым смехом. Ну да, его мир, только что, увеличился в миллиарды раз.
— Это ваша планета, ребята. Берегите ее.
— Не дрейфь, разберемся!
Макарий взлетел, сделал сальто и помчался сквозь толпу морфов. Он не возлагал пафосно руку на лысины, как я, а просто толкал морфов, куда мог дотянуться руками и ногами. Получившие толчок замирали на три секунды и летели будить других спящих. Скоро на Химзащите станет совсем весело.
Мягкая сиреневая кочка
Мягкая сиреневая кочка толкнула в зад. Где-то на Великом Языке меня ждут настоящие штаны. Но сейчас нужен план, а лучше три. Первое — Дед Тьмун. Козел продает концессии на разработку протометаморфа в мире, который мне не безразличен. И при том, он считает себя божком смерти.
Главный прокол дедушки в том, что смерть не торгуется. Значит он не смерть, а «чудко спекулирующее смертью». Вывод? В ближайшее время Химзащите не грозит тотальное уничтожение. А грозит ей изоляция и уничтожение Рыжего, который бесконтрольно «все меняет вокруг себя».
Является ли морф живым существом? Проще — может ли Тьмун убить меня (или вот любого из этих веселых лысых ребят) одним из своих способов? Идиот. Живых существ здесь полно и они, кроме добывающих морфик черных эльфов и хамухов на мясо республике — никакой ценности для козлов не представляют.
То есть ближайшие действия божков — это сокращение популяций до «рабочего количества» и превращение эльфов в рабов, а хамухов в скот. Уркл Каракурт практически уничтожил (но где-то бродит Адольфо с Белкой Мечты), с некротварями голубые ящерицы разбираются без проблем. Неизвестной величиной остаются драконы и разумные растения на поверхности.
Да, чудесные «корни цветов», наш свет — это части органов питания разумных с поверхности. И я их уже потревожил. Горячим паром. И они мне ответили. Ростом и увеличением свечения. Хорошо это или плохо? Вообще, как могут разумные терпеть, практически у себя во рту, весь этот бесконтрольный движ? В том, что разумные растения вполне способны дезинфицировать личное пространство, я не сомневался.
Итого. Единственным верным действием совершенным мною в этом мире было создание разумных морфов. Они ломают всю козлиную схему одним фактом своего существования. Да, а еще я создал Ангела Черного Эля. В сложившейся ситуации — это очень хорошо.
Но потом я убил своей беспечностью ее отца. Мама Мать никогда не простит. Да и Лита Латоповна тоже. Кто теперь будет править Черным Элем? А есть еще Империя Варп!
— Пап, ты мне собаку обещал.
— Было дело.
— Пошли ее отыщем?
Обещания нужно выполнять. Тем более, что в степи меня ждут штаны и ловушка на Ангела Хамуха. Пора бы ее проверить. Плана, а тем более трех, по прежнему не было и я прыгнул на край пожарища. Туда, где мы с Латопом последний раз обсуждали устройство вселенной.
Оказывается серая трава плохо горит. Край степи выгорел метров на двести по краю леса и все. Сияющая борода из корней цветов стала ниже и больше. Или это только отсюда так кажется? Я поднялся повыше и легко нашел синюю собаку. Мы с Аргументом подлетели к ней.
Каменючка сидела столбиком и сведя глаза в кучу наслаждалась крупной желтой бабочкой, которая шевелила крылышками передвигаясь по собакину носу. Прости, Синька, не уберег твоего хозяина.
— Пап, сядь на нее, а дальше я сам.
Легко. Я хлопнул Синьку ладонью по синему боку. Бабочка взлетела. Собака огорчилась, но как-то легко, на миг, и тут же сорвалась вслед за насекомым. А я догнал и уселся на ее спину. Аргумент прикоснулся к синей собаке и та сразу остановилась.
О чем они там чирикали, я не слышал. Я смотрел на провисший столб корней цветов. Похоже, что он все же подрос. Что произойдет, когда он достигнет пожарища? И сколько у меня времени до следующего хода, Дед Тьмун?
Пространство над степью раздвинулось с хлопком, образовав черную дырку, и из нее вывалилась на траву дымящаяся машина, а черная дырка схлопнулась. У меня заболело сердце. Кто это насилует мою драгоценную вселенную?
Очень похоже на сбитую силами ПВО летающую тарелку. Судя по мятым, обгоревшим бокам, гатили по аппарату нещадно. Верхняя крышка этой покореженной тарелки откинулась и на траву спрыгнул Годзилла в рваном камуфляже. Башка его была разбита и морду заливала кровь, а на руках он держал безвольно запрокинувшую голову, мою маленькую, бесценную Мышь.
Я сиганул с собаки к нему, причем телепортом и антигравом одновременно. Годзя навалился на меня, передавая Мышку с рук на руки, выдохнул: «всё», и завалился на бок в траву. Мышь дышала. Слава Тебе Боже наш, слава Тебе. Мышь дышала. На ней был серый комбинезончик с какой-то нашивкой и ладошки ее были ледяные.
Ты развел тут войны за справедливость, дебил, а она просто искала тебя. Искала и нашла. Дыхание было ровным, явных повреждений не было, но это еще ничего не значило. Я бережно прижимал Мышку к себе. Все. Теперь она так и будет жить у меня на руках. Всегда.
Рядом застонал Годзя. Его бы подлечить чем, да вот нечем.
— Жив там?
— Пока жив. Ты Рыжий?
— Ага. А ты кто?
— Сержант Веер, космопехота, Империя Варп.
Надо же, Веер. На веер он был похож, как я на ландыш. Точно такой же годзилла, как абордажник за спиной белого эльфика на экране Анагеккова мостика. Только, пожалуй, крупнее и темнее кожей. Или это не кожа, а бугристая чешуя? В любом случае, он принес мне Мышь.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Сержант понял меня правильно. Но счел нужным уточнить:
— Я только угнал эту кастрюлю. Дырокол Трена добыла сама. И сама выложилась заряжая его твоими координатами. Еле успела.
Скромный и справедливый. Настоящий герой. Я посмотрел на остывающие мятые бока «этой кастрюли». За ними гнались. Их пытались уничтожить.
— Что за дырокол?
— Самой последней модели. Такие только у особистов есть и то, наверное, каждый на счету. Трена — ураган.
— Давно с ней?
— Нет. На гауптвахте познакомились. Ей нужен был пилот, а мне нужна была свобода.
— Дезертир?
— Я смертник, Рыжий. Трибунал. Казнь. А девочка говорит: «Зачем тебе умирать от электрического разряда и становиться компостом? Пошли умрем за мечту». Представляешь?
Представляю.
— А под трибунал за что?
— Убил командира.
— В бою?
— В сортире.
И молодец. Отпускаю тебе грехи твои, Годзя. И благословляю на жизнь новую, непорочную. Или, как у нас давным давно говорили — с Дону выдачи нет.
— На собаку залезть сможешь?
— Надо вытащить, там дырокол, аптечка и пайки…
Годзя Веер сел. Наверное, все это надо было из летающей тарелки вытащить, однако раздался дробный топоток и мимо нас промелькнули мелкие ящерки-морфики, а аппарат вплющило в землю резкой серией гравихуков. На месте летающей тарелки теперь была яма, а в яме ровный металлический блин. Ничего теперь оттуда не вытащишь. Хорошо, что не взорвалась.
Степь снова была тиха до горизонта. Веер перекатился из положения сидя в положение «на карачках» и завращал шеей выискивая врага. Руки его, привыкшие к оружию, беспомощно сжались в кулаки. Я бы сказал, в кулачары.
— Это свои, все норм.
— Какой еще «норм»? Какие свои? Это гравипушка! Мы тут как в детском тире мишеньки.
— Это не гравипушка, это автономный пеший патруль. Перемещается со скоростью 160 кмч. Долбят всмятку машины и голубых ящериц. Остальное не замечают.
— Весело тут у вас.
— Ага. Лезь на собаку, я тебя не дотащу.
— Первый раз такую вижу.
— А таких и нет больше.
Я поднял ногу и прижал к Синьке Аргумента. Договоритесь там уже. Идем туда, где меня штаны ждут. «Понял, пап». И молодец. Синька легла на пузо. Вееру даже запрыгивать на нее не пришлось.
Синей собаке не было нужды равнять свою скорость с носорожьей и она неслась почти как здешний «автономный пеший патруль». Я летел рядом с нею, с Мышкой на руках. Она так и не очнулась. А если и не очнется? Медик. Нужен простой человеческий медик. Господи, помилуй.
