Рыжий (СИ) - Иванушкин Александр (книги без регистрации .TXT) 📗
— Понимаешь, Рыжий, когда уничтожаешь то, что ненавидишь, ненависть не проходит, а предмет уже исчез, уничтожен. Я научился ненавидеть не уничтожая. И даже ненавидеть бездействуя. Можешь такое вообразить?
— Могу.
— А я, в твоем возрасте, не мог. Но вот я поймал бабазяка с крайне редким отягощением и что я вижу?
— Что?
— Я вижу как любовь лжет, заманивая врага в яму. Я вижу как любовь отрывает живому существу руки и ногу. Я вижу как любовь безжалостно делает больно разумному и ни капельки не сожалеет о том!
Офигеть. «Ненавидеть бездействуя», это «бережно относиться к объектам ненависти». Какая хрень, прости Господи. А я, значит, по его мнению "люблю уничтожая". Систему ищет. Но у меня еще есть вопросы:
— Какой у тебя класс?
— Уничтожитель. Мой класс «уничтожитель». А у Анагекки класс — «лжец». Она богиня лжи, а я бог смерти. А теперь скажи, зачем в нашей вселенной нужен такой маленький и резкий, так легко лгущий и убивающий божок любви?
Все-таки он дебил, не смотря на возраст. Я паладин хаоса, а не какой-то там божок. А что нужно вселенной, она решит сама без сопливых. Правда же, мягонькая моя? «Правда правда, нахал». И это мне точно не послышалось. Ну, что же. Получи, старик, гранату.
— Я, Рыжий Великая Русь, беру под свою руку мир «Химзащита» со всем его околохимзащитным пространством и со всеми его внутренними полостями. Любой разумный или не очень, сеющий ложь или смерть в зоне моей ответственности, будет показательно казнен.
Дед Тьмун открыл рот. Яйцерезка перестала пинать Каракурта. Каракурт лег в лужу собственной крови и закрыл глаза. И что дальше? Я по прежнему не мог сдвинуться с места. Но вот раскинуть руки в стороны мог. Зачем?
Меня подбросило вверх и я еле успел ухватиться за густую длинную шерсть под собой. Тушкан Мечты дозрел до своей настоящей формы и отправился «к драконам дружить». Естественно, через портал в доке Анагеккиной фармакологической лаборатории.
Не задержавшись ни на секунду в пентаграмме, Тушкан перепрыгнул через старика в кресле и приземлился далеко на дороге, уже вне базы. Длинна прыжков была впечатляющая, но я держался.
Тушкану мое присутствие не мешало. Он несся по лесу в никуда наискосок, то ломая лапами кусты и мелкие деревья, то возносясь над верхушками самых высоких лиловых гигантов. Мы удалялись от места, над которым сияла чистым белым светом, выпавшая из общего строя корней цветов, борода памяти.
В этом мире сейчас находится Дед Тьмун, который может уничтожить все живое на планете 883-мя способами. И где-то там, в космосе, есть старая змея лжи, с которой никогда не знаешь, она это, или твой очередной гипногон.
— Аргумент, морф — это форма жизни, или нет?
— Не знаю. Этически — да. А дедушка — козел.
— Натуральный.
— И девушка, которая пришла с ним — козлиха.
— Ты по прежнему думаешь, что рожки могут быть и у невинных разумных?
— Пап, это вопрос статистики. Сейчас у меня ее нет. Хочешь знать, что я думаю про линейку наград в системе?
— Да говори уже.
— Не должно быть никаких навязанных эффектов. В идеале, наградой должно быть улучшение того умения, которое разумный желает улучшить. И улучшаться умение будет при регулярном его применении. И больше ничего.
— Тогда зачем ты нужен? Бабазяк хочет бегать быстрее — он начинает бегать каждый день и, через некоторое время, без всяких систем начинает бегать быстрее.
— Ты не понимаешь физику мира. Без меня, ну, без системы, сколько бы он ни бегал, ничего не изменится. Именно я гармонизирую организм в нужную сторону, когда определяю вектор его усилий.
— Не понял. Там, дома у меня тоже есть система, только молчаливая?
— Разумеется. Без системы вообще ничего не происходит.
— Стой. Ты что, божок порядка?
— Я не божок, пап. Я система. А «молчаливая» система — самая совершенная. Ее молчание означает, что в мире уже есть все необходимые подсказки. Понимаешь? Она уже довела свой мир до совершенства!
— Ты божок порядка на ноге паладина хаоса!
— Папа! Успокойся. Все нормально.
— Что нормально? Что мы скачем на гигантском тушканчике? Или что ящерицы желают нести яйца ртом?
— С ящерицами ты перегнул. Они слишком внушаемые.
Да и Бог с ними. Оказывается система есть везде и ее цель — гармонизировать мир, довести его до состояния «молчания системы». Если система еще мельтешит перед глазами белыми буковками — значит ты находишься в несовершенном мире. Мире, который еще «не создан до конца».
— Аргумент, здешняя система тоже пытается довести свой мир до совершенства?
— Не похоже. Здешняя система какая-то недоношенная.
Лес закончился. Теперь мы прыгали по холмам заросшим моим любимым фикусоидом. Надо надрать его для Чапы.
— Аргумент, последний вопрос. Меня забросили сюда гномики. Зачем?
— Вот не знаю. Но если ты из образцового мира, то ты семечка, пап. Понимаешь? Ты несешь в себе «мир образец». Посмотри, как все мгновенно меняется вокруг тебя.
В конце концов у меня скорость 44. Тушкан Мечты приземлился очередной раз и я, вытянув руку, выдрал из холма куст фикусоида целиком. Чапе понравится. Вот и красные скалки. Тушкан прыгал по верхушкам. Мы поднимались все выше, над оставшимися позади холмами.
— Папа, ты обещал мне собаку.
— Как только вернемся на Великий Язык, так сразу ее найдем. С пентаграммой что думаешь?
— Это какая-то очень темная вещь не из этого мира. Она вроде портала, но не портал.
— Подумай, что ее может развеять.
— Да ничего. Разве что какой-нибудь внесистемный фактор.
Ага. Только хаос любви не знающей преград. Надо было полюбить Деда Тьмуна вопреки всему его козлунству, поперек всех его пентаграмм. А я так могу?
Ну, пожалеть еще могу. Старый, жалкий, заблудившийся в своем отягощении. А вот Яйцерезку — не могу даже пожалеть. Не могу. У меня есть непреодолимости в сердце. Я плохой паладин хаоса. Как Тушкан смог выпрыгнуть из пентаграммы? Горы становились все отвеснее. Мы неслись по ущелью, которое довольно круто поднималось на большое неровное плато. Там вспугнули стадо козлов с крутыми рогами. Ими питаются драконы? Дальше, над плато нависала совершенно вертикальная стена. Как Тушкан на нее запрыгнет?
Тушкан Мечты не стал прыгать ножками, а просто телепортнулся на самый верх. Я, с Агументом и кустом фикусоида, летел прямо в стену.
— Папа, за ним!
Ну да. Телепорт. Я снова сидел на Тушкане и крепко держался за густую шерсть. Мы прыгали по верхушкам скал, перелетали провалы, на дне которых змеилась тонкая вода и вдруг остановились. Перед нами находилась арка огромной пещеры.
Оказывается Тушкан умел не только прыгать. Он умел и ходить. Мы вошли во мрак. Хоть и прибыли дружить, однако было страшно. Мрак не был кромешным. Узкие столбы света проникали внутрь пещеры. Тушкан вошел в большой зал и огляделся.
Драконов не было. Зато под неровной каменной стеной лежало на боку огромное светящееся яйцо. Тушкан просто подошел и уселся на него. Морф собрался насиживать драконье яйцо? В принципе — это оптимальный путь к дружбе. А если мама появится? Или папа? Я слез с Тушкана на пол.
— Ты большой умничка.
Сказал я ему.
— Очень люблю свободу.
Ответил гигантский тушканчик, сидящий на яйце дракона.
— Я буду навещать тебя, друг. Защищай драконов.
— Очень люблю драконов.
Никто не сомневается. А я, как носитель «образцового мира», должен исправить один свой промах. Мы с Аргументом прыгнули на болото под клановый флаг. Здесь уже был движ. Голые, лысые мужики (почему они все лысые?) слонялись, висели и летали в воздухе и их было очень, очень много.
Макарий сидел под флагом и размышлял (люблю умных). Однако я предоставил им свободу, не предоставив выбора. И это неправильно. Я подошел и положил руку Макарию на лысину. Мы одной крови, мой золотой чистый лист. Я — это ты, ты — это я.
Макарий встрепенулся и глаза его обрели выражение. Он получил в себя все, что я помнил и знал. Это его будет обуславливать. Ограничивать его свободу. Но границы этой несвободы далеко далеко за границами той, что у него была до того. Доберется до них, и дальше — сам сам сам. Я убрал руку с его теплой лысины. Макарий улыбнулся и сказал:
