Рыжий (СИ) - Иванушкин Александр (книги без регистрации .TXT) 📗
— Уйти?
Резонный же вопрос.
— Любить.
И слезки. Вот так, Рыжий. Любить, это сидеть в клетке, если тебя в нее любимые посадят, хоть за что. Хоть за то, что им кажется святотатством. Хороший ангел. Идеальный. И ничего в этом балансе нарушать нельзя. Никому и ничего. Я встал и спросил вождя:
— Понял?
Он честно ответил:
— Нет.
Ах ты груша деревянная, где твое сердце? Ну, может твои внуки поймут. Однако Дед Тьмун, наконец, сделал свой ход.
Над площадью потемнело и в воздухе нарисовалась пентаграмма. Одна, в ней вторая, во второй третья, в третьей следующая и так до точки, из которой вдруг выплеснулся и накрыл собой все вокруг густой красный, как кровь, туман.
У меня Мышь на руках! Я отскочил спиной к верстаку, сморфил третью руку и метнул ею наковальню прямо в центр этого извержения. Там что-то взревело и кровавый туман осел. Пентаграмм не было. Посреди площади стоял здоровенный демон в латах с кнутом в руке.
Латы были красные, рогатая морда была красная, кнут был черный. Сплющенная наковальня валялась у его ног.
— Твою мать!
Это сержант Веер прервал свое терпеливое молчание. Что там особисты империи Варп знают о демонах? Рогатый же громогласно объявил:
— Рыжий отягощенный любовью, ты взвешен и приговорен! Я твой личный убиватор на всю оставшуюся вечность!
Ну да, чего-то подобного можно было ожидать. И как этот красный козел убьет морфа? Кнутом? Блин, у меня Мышка на руках!
Между мной и демоном находились вождь и клетка с ангелом. Кнут свистнул. Хамух сумел нырнуть под него и метнуть свой нож. Нож, наверняка, летел точно в горло козлу, но тот легко отмахнулся рукой в железной перчатке. «Звяк», и хамухский нож ушел кувыркаясь в сторону.
И все закончилось. Девочка с белым сияющим кинжалом возникла за рогатой головой демона, и оружие вошло в эту голову сверху вниз, как до того входило в наковальню. Ангел сам не очень понял, что сделал. Хамушка держала рукоять, торчащую из красной башки, двумя ручками и смотрела так же испуганно, как прежде.
Время, но скорее не время, а просто все действующие лица, замерли. Демон был еще жив (что у них в башке, стружка?), но уже был не жилец (моб он, или игрок?). Я успел прыгнуть к нему вплотную и сообщить, так, на всякий случай:
— Этот мир — кладбище козлов. Приходи почаще, милый.
А сержант Веер еще раз, и так отрешенно, успел добавить:
— Твою ж мать…
И только тогда рогатый сложился и лег на землю сломанным манекеном. А Ангел Хамуха исчез.
Ангел Хамуха
Ангел Хамуха нигде не появился, и значит кроха решила, что можно любить оставаясь невидимой.
Чем мне нравятся хамухи, так это конкретным мышлением (цельностью). Никто не стал метаться и в панике восклицать: «Куда она делась!? Девочка убила демона!? Ой как теперь быть?!», и прочий риторический бабий гай генерировать (звуки ради звуков).
Вождь просто пнул труп демона ногой и хамухи быстро его разделали. Сняли трофейные латы, а тело куда-то уволокли. Подошел горбатый старик-шаман и забрал пустую клетку. Тесть же слез с верстака, хлопнул меня по плечу и очень категорично заявил:
— Пиво!
Возразить было нечего. Но вождь со мной еще не закончил. Он заступил нам дорогу не соблюдая никаких дистанций. Ага, я уже и ему не чужой. Я метнул наковальню, он метнул нож, и не важно, что ни то, ни другое, ничего не изменили в течении боя. Бой — был.
— Еще один.
Чего еще один? Еще один кинжал воткнуть в еще одну наковальню для еще одного ангела? Как быстро соображает.
— Нет. Ангел расти. Ангел делать.
Вождь не проявил никаких эмоций. Он кивнул на Мышь.
— Дети. Много.
Развернулся и ушел. Пожелал нам многоплодия, значит. Спасибочки, чего уж там. Веер устал молчать и крутить головой.
— Что это было, Рыжий?
Мы уже шли за Тестем между палаток.
— Что именно, сержант?
— Да вот эта девочка. Демона убить невозможно!
— Почему?
— Ну, очень сложно, насколько я знаю.
— Только не для любви.
— Не для чего?
— Не для любви, Веер. Не для любви.
Сержант задумался. Да, если он особист, то уже нарыл «ценнейшую инфу» для империи, даже не приступив еще толком к поиску старичка Тени. Интересно, связь со своими у него тоже прямая из башки?
Но мы пришли к палатке Тестя. Из соседней выскочили две пожилые хамухши. С кувшином и с полотенцем. Тесть ткнул в Мышку пальцем и махнул рукой в сторону женской палатки:
— Баба. Ложить.
Я представил, как она там лежит абсолютно беззащитная. И приходит демон, или прилетает дракон, или приезжает бульдозер, или еще что.
— Нет. Держать.
— Шаман-кровать.
Пошутил Тесть. Однако возражать не стал. Я выставил ладони и одна хамухша налила на них воды, а вторая вытерла их полотенцем. Затем помыли руки Веер и хозяин. Вошли же мы в другую, не женскую палатку.
Снаружи осталась только Синька. Высунуть ей ногу с Аргументом? Обойдутся. Мой сарафан разросся и стал чрезвычайно громоздким. Руки заняты, ноги заняты. Нет, одна нога вот еще свободна.
В палатке был складной низкий стол и что-то типа табуретов. А еще разнообразное оружие развешано и разложено вокруг. Кунацкая? Просто место, где едят и беседуют мужчины. Я уселся на табурет у стола и устроил Мышку на коленях, освободив одну руку. Видишь, Рыжий, не так уж и неудобно.
Женщины принесли блюдо с кусками мяса, кружки, большой кувшин с пивом и исчезли. Тесть Награла взял кувшин и разлил сам.
— Хамух!
Возгласил и выпил. Теперь посмотрим, как здешний алкоголь действует на боевых утконосов. Мясо было вкусным, гораздо вкуснее железной двери, которую я ел последней. Мы молча трескали и пили. И это было хорошо. Только вот я ограничил себя одной кружкой и по чуть из нее отхлебывал. Никаких пивных конкист с любимой на руках. Она же уязвима.
— Вкусный!
Это Веер научился говорить как хамух. Тесть же с разворота заехал кулаком в грудину сержанта и ответил комплиментом на комплимент:
— Твердый!
И оба заржали. Надо сказать, что от удара, сержант не слетел с табурета, так, только покачнулся. А поржав, поднял кружку и возгласил:
— Хамух!
И выпил. Старик крякнул, заулыбался и налил еще. Похоже намечается братание рас. А у меня где-то здесь Чапа оставленный бродит. Потому я, пожалуй, на время, откланяюсь.
— Белый носорог?
— Табун. Водить.
Ого, Чапа заделался большим самцом.
— Ходить мой носорог. Этот ждать.
Я кивнул на Веера. Тесть посмотрел на вход в палатку и оттуда вынырнула женщина с большим кувшином. Она поставила его на стол, а пустой забрала и убежала. Ого, они уже выхлебали один кувшинчик до дна.
Веер еще не знает, что пьется это пиво легко, а вот ложится на голову и ноги очень крепко. Впрочем, что я знаю о физиологии боевых утконосов? Ничего. Я встал и вышел. Мимо палатки бежал мальчишка и я крикнул ему вслед:
— Табун?
— Там!
Он махнул рукой. Вот это направление и примем. Мужчины не обращали внимания на «шаман-кровать», на меня то есть. Просто смотрели и не задерживали взгляда, а женщины разбегались, завидев издалека. Мы с Мышкой выбрались из стойбища. Синька шла за нами.
Носороги ходили недалеко. Я направился прямо к ним. Где же ты, Чапа, золотой мой носорожка? Когда я подошел ближе, Чапа эффектно вынесся навстречу. Ну да. Вождь контролирует все, и безопасность периметра в первую очередь.
Мне пришлось встречать его ласку полуотвернув корпус, чтобы он не задел Мышь. Чапа не просто радовался встрече, он еще и показывал мне: «Смотри, Рыжий, какой табун вожу! Глянь, какие тёлки! А вон малыши, посмотри! А вон мужики, я пятерым навалял, пока успокоились! Смотри, Рыжий!»
Он подрос и стал шире. Я потерся щекой о могучую шею.
— Молодец. Умничка-разумничка, небесный носорог. А у меня вот что есть.
И я ему Мышку показал. Чапа закинул голову и хрюкнул. Ржет, что ли? «Маленькая, тройню не выносит». Блин, что тут носорогу ответишь? Но отвечать не пришлось. Земля под ногами дрогнула. Раз, а потом и второй и третий.
