Карта мира - Носырев Илья Николаевич (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Вот по-о-о-рох струйкой сероватой, — тянул Лукас, хитро прищуриваясь:
ВЗВЕДЕН! — вдруг взвизгнул по-котячьи барон, срывая голос. Все вмиг поняли, что он страшно переживает относительно исхода дуэли и уже не держит себя в руках.
— Не угодно ли начать? — сухо спросил Рональд.
— Угодно, угодно, еще как угодно, — бормотал Лукас, но руки его ходуном ходили. Барон явно нервничал, он сыпал порох уже не на полку, а на землю.
— Подстрелю, как индейку! — вдруг крикнул он и спешно, не дожидаясь сигнала секундантов, поднял пистолет и пальнул в Рональда.
Рыцарь устоял на месте — а затем его организм принялся тестировать себя. Все это заняло доли секунды — и быстрее, чем Рональду успел скосить глаза вниз, он понял, что невредим.
— Начинайте! — крикнул его секундант, и Рональд не стал терять времени. Его рука совершила отработанное годами тренировок движение, ствол пистолета чихнул — и Рональд даже пулю увидел, из него вырвавшуюся.
Выстрел. Дым. Лукас падает, хватая ртом воздух. Два санитара тотчас уложили барона на носилки и понесли прочь.
— Куда, куда попал? — причитал барон. — Ради всего святого, куда?
— Эх, барин, сказал бы я вам, да неприлично как-то, — засмеялся санитар. — В самое яблочко он вам попал, куда уж точней…
— Отстрелил? — загробным голосом спросил барон, поднимаясь на носилках.
— Отстрелил, — мрачно кивнул санитар.
Барон без сил свалился на дерюгу и лишился чувств.
ГЛАВА 10
Лес волшебных зерцал
— Всех прошу вниз, на лужайку перед замком! Общий сбор, общий сбор! Чрезвычайное происшествие!
Рональд приоткрыл глаза и увидел… физиономию барона, заглядывавшую в двери.
— Сэр Рональд, вас это тоже касается! — визгливо про возгласил барон, и рыцарь почувствовал страшную брезгливость: пара дней прошла с их дуэли, а Лукас, потерпевший невосполнимый ущерб, уже не только разговаривал с ним, но и старался заискивать. Брезгливость касалась, разумеется, всего рода человеческого, в своем поведении руководствующегося извечным уважением к насилию.
Выглядел барон, прямо сказать, неважно. Даже усы его уже не стояли торчком, а змеились вниз по щекам.
— Сейчас, сейчас, — Рональд стал спешно одеваться.
Перед замком собрались все обитатели замка и деревни. Мужики шумели, двигаясь всей толпой, словно громадный бурый медведь почесывался. Маркиз потирал виски и бледное чело.
— Что случилось? — спросил Рональд у Агвиллы.
— Труп в лесу нашли. Какая-то крестьянка. Убийство.
В центр круга, образуемого стоящими, вышел Лукас.
— Я шел по лесу, гонимый судьбою, — начал он. — И вдруг — о Марс и Венера! — вижу: под ногами моими набросан дерн, точно клад в землю зарывали. Я нагнулся — смотрю: из земли торчат пальцы…
Толпа ахнула.
— Да-да, судари мои, пальцы-с! — вскричал барон, довольный произведенным эффектом, — Я принял это, так сказать, последнее рукопожатие несчастной женщины, так и не сорвавшей, должно быть, в своей жизни цветов удовольствия. Кто-то удушил ее, бедняжку, удушил, когда она гуляла по ночным садам, одна, совсем одна… Стыд и позор злодеям! Прощай, невинное и безымянное дитя, прощай навеки — и если — ах! — есть в свете место, именуемое раем, то в сияющем чертоге, там, мы воссядем с тобою — и все будем в тельняшках…
После этой пространной речи он сел, глубоко взволнованный и покрасневший.
Рональд стоял, как статуя, не в силах пошевельнуться. Ие-гуда посмотрел на него строго и одновременно ободряюще.
— Знаем мы, кто это сделал, — мрачно сказал долговязый крестьянин, сын старосты. — То ведьмы. В лесу они обитают, едрить их душу.
Толпа загудела площадной бранью.
— Я знаю, где находится их избушка! — крикнул маркиз. — Я выследил их!
Мужики недоверчиво хмыкали, косясь на их бывшего сеньора.
— Я был несправедлив к вам… — произнес маркиз. — Я был жесток и неправеден. Но всему под солнцем свое время — теперь я прошу у вас прощения!
Он пал на колени. Между юбкой и ботфортами удивленная толпа увидела кусочек красных фильдеперсовых чулок.
— Да ты что, барин! — махнул рукою сын старосты. — Не звиняйся, мы перед тобою тожа крепко виноваты, непочтительны были…
Толпа согласно замычала.
— Простим друг друга! — воскликнул сэр Альфонс. — И я, и вы — мы все желаем избавить мир от страшных порождений зла! Каюсь, я сам баловался созданием разного рода монстров, но тех тварей, что не дают покоя всей округе, создал не я. Они явились по попущению сатаны, как о том справедливо говорит Святая церковь. Мы избавим от них мир и будем жить в счастье и благоденствии.
Толпа радостно загудела.
— Блин, ну дурачье, — зарычал Полифем. — Вы что, не видите, что он вас же под монастырь и подведет? Неделю назад вы не с ним, что ли, воевали?
Но голос его потонул в вопле толпы:
— Даешь! Ведьм — в печку! Землю — мертвецам! Воду — рыбакам и рыбкам! Жратву — крестьянам!
— Я сам поведу вас, я, дерзкий гонфалоньер страсти! — восклицал маркиз.
— Дерзкий гон… — что? — полюбопытствовал Иегуда.
— Гонфальоньер — это знаменосец, итальянское словцо, — пояснил маркиз. — За мною, мои верные крестьяне!
Рональд окинул толпу взглядом и удивился: а где же мертвецы? Видимо, пока живые собирались тут и произносили бессмысленные речи, у них были дела поважней.
Маркиз вскочил в седло и пустил коня вскачь, толпа побежала за ним. Солнышко светило ярко, маркиз явно получал от дивного весеннего дня несказанное удовольствие. Под ногами коней шелестели стебли трав, свежий ветерок шевелил густые кудри сэра Альфонса. На скаку он достал из-за спины охотничье ружье и указал на маленькие фигурки, снующие по краю поля.
— А вот Гензель и Гретель, должно быть, ищут свою пряничную избушку.
Двое подростков-крестьян кинулись врассыпную, но маркиз преловко подстрелил их из пищали. Из глаз его текли слезы.
— Что он делает, этот подонок? — сквозь зубы прошипел Иегуда.
— Предавайте огню все, что увидите! — кричал маркиз. Они уже домчались до опушки леса, где стоял приземистый домик, тот самый, где некогда Рональд и Иегуда оборонялись от ведьм. Двери были наглухо закрыты, но внутри слышались явственные звуки шагов.
— Именем короля, Деда Мороза и всех святых: откройте! — оглушительно возгласил маркиз.
Из окна избушки, словно помои, выплеснули дымящуюся воду из грязной кастрюли. На поверку вода оказалась расплавленным свинцом, и крестьяне заревели дикими голосами. Маркиз едва успел отскочить.
Из окна показалась мерзкая старушечья физиономия. Старуха смеялась, разевая рот так широко, что видна была не только нижняя вставная челюсть, но едва ли не желудок. Ведьма высунула из окна руку и выстрелила из дамского пистолета. Сын старосты, оказавшийся ближе всех, рухнул как подкошенный, хватаясь за живот. Крестьяне ревели от злости, носились вокруг дома кругами и в бессильной злобе били камнями стекла, а ведьмы швыряли им на головы мешки с гвоздями и подушечки, утыканные иголками.
Мужики кинулись к двери и стали отдирать ее, впиваясь в дерево грязными ногтями; в этот момент что-то ухнуло и дверь сама прянула им навстречу — с такой скоростью и силой, что все они повалились навзничь.
— Окружай! Окружай! — кричал маркиз.
Крестьяне побежали вокруг дома, пытаясь охватить его со всех сторон. В этот момент из трубы на крыше вылетела страшная птица — голова и туловище у нее были женскими. Иегуда едва успел вскинуть пищаль и выстрелить, но птица преловко увернулась и, испражняясь на головы всей толпе, полетела в лес. Следом за ней вырвались две другие и улетели туда же.
