Кембрия. Трилогия (СИ) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович (электронные книги бесплатно TXT) 📗
– Ткачихам тоже нужно где–то обедать… но теперь мы боимся зайти в заезжий дом без оружия!
– Я и сам работаю, и жена… Обед готовить ей некогда. Что до завтрака и ужина, то это – долго! Она, бедная, даже не позволит мне помочь, нанять кухарку нам денег не хватит… И я не один такой, такова вся западная пятина!
Пятинами в Кер–Сиди зовут четыре больших района: западный, восточный, северный и южный. Четыре. Так же именно на четыре пятины делятся Ирландия, Британия, и Камбрия, которая и сама – одна из пятин Британии.
Пятая пятина тоже как бы есть. Даже две: одна – небольшая область в середине страны. В Ирландии – Мит, в Камбрии – гора Ар Витва. Чужая память услужливо напоминает английское название: Сноудон. Другая пятая пятина – не от мира сего. В Ирландии – второй Мунстер. В Камбрии – Аннон, страна–под–озерами.
В городе середина совпадает с волшебной страной. Это донжон, Жилая башня. Немайн–то разом и правительница, и волшебное существо. Удобно. По крайней мере, пятин получается не четыре и не шесть, а именно пять: четыре больших и одна маленькая.
А за спиной уже покашливает старшина лучших кланов: самых верных, самых спокойных, но и самых влиятельных. Мол, вернись, хранительница. Рассуди! Одно хорошо – никому не надо успокаиваться, говорить в очередь… Треугольные сидовы уши и так все разберут!
– Я понимаю, – сказала Немайн, – горцев с утра прибавилось. Кричат, дерутся, хотят чего–то… пока не важно, чего. Важно, что обедать в заведении становится невозможно. Особенно женщинам или семьям. Так?
Кивают.
– Тогда так. Сегодня обед всем заказывать на вынос. Много лишней работы, но я не могу отменить судебный день. А вот завтра, с самого утра… Уж пожертвую шахматной игрой!
Улыбнулась – как самой показалось, многообещающе. Показала зубы – острые, хищные. Не человеческие!
Новое утро началось весело.
Немайн по городу не бежит – идет. С такой уже запросто не раскланяешься: не своя девчонка в зелененьком с цветочками, не горняя владычица в белоснежном – медноголовая растрепа в багряной броне. За спиной – рыцари и оруженосцы, почти все, кто остался в городе. Башне сама отмахнула – закрывай двери, опускай решетку! Теперь в донжон без тарана ни войти, ни выйти. Кто к такой подойдет? Разве тот, кому нужна защита… Сегодня их много!
– «Три цвета», горцы требуют пива с утра! А у нас не принято…
– «Шесть колес», хотят мяса бесплатно!
– «Дракон и орел», вламываются, а им не положено…
Значит, заведение ткаческой гильдии, главное в северном квартале: там совет пятины собирается, и рекомендованное для важных переговоров, с римской кухней. Пожалуй, стоит начать с «Шести колес». Ткачихам завтраки разнесут, в «Драконе» вышибалы сами управятся – там сильные ребята, немногим хуже охраны Хранилища. Купцы и послы вполне заслуживают спокойствия, а желание иных людишек побеспокоить богатых гостей Немайн предусмотрела. Зато дать кому попало сорвать работу местной власти – верный путь и свою потерять.
И вот – трактир. На вывеске тяжелая колесница, ниже набор значков: кого здесь обслужат. Дом – ни постоянный, ни временный, серединка–наполовинку. Крыша сверкает сланцевой черепицей, но ниже – не кладка плитками поверх серого камня, побелка по влажной глине. Поверх торчат деревянные балки, старательно выкрашенные в зеленый цвет. Верхние этажи нависают над нижними, и не потому, что хозяину жалко платить налог на землю, нет в Кер–Сиди такого налога. Сама учила: чтобы дерево не сгнило, нужно, чтобы дождь, стекая с верхнего этажа, не попадал на балки нижнего. Балки дом и держат. Стены – всего–навсего обмазанные глиной ивовые плетенки, между для тепла набит торф. Хороший дом. Состарится – на его месте встанет каменный, только чужая память говорит, что такие хоромы и по четыреста лет служивали…
– Входим…
Внутри привычные уже треноги, круглые столы с жаровнями посередине. Пахнет углями, мясом жареным – и дракой. Хозяева заезжих домов – народ не настолько мирный, как можно предположить по статусу. В легендарные времена, бывало, выставляли сотни полторы тяжелой пехоты, не считая щитоносцев, пращников и дротикометателей. Отец, вон, и вовсе первой линией в Рождественском сражении командовал.
Здешний хозяин в зимнюю кампанию стал десятником, на учениях ополчения водит сотню. Каково ему – слушать насмешки? А перед стойкой водрузилось с полдюжины фигур в пестрых пледах.
– Гыыы, – тянет один, – что это за заезжий дом, в котором не кормят любого странника? Это против щедрости! А кто не щедр – как может быть Хозяином заезжего дома?
Они еще не видят, кто вошел. А вот хозяин видит. Потому отвечает резче, чем положено:
– Это камбрийский заезжий дом… Дом в доброй стране, где нет нищих бродяг, где всякий может заплатить за свое мясо и пиво! А если вам по нраву давняя старина, так советую вспомнить: в те века любой, кто не выставлял копье за местного короля, именовался «серой собакой», и цену чести имел не дороже пса приблудного! Верно ли я говорю, леди Немайн?
Вот тут горцы и обернулись… Немайн ждала чего угодно – только не радости. Неподдельной, умной, озорной. Блеснуло – и исчезло под злыми и тупыми личинами.
– Ага, пришла… Ну и пусть пьет свое цветочное варево… или пиво, как хочет. Это заезжий дом, и любой вольный человек тут равен хоть королю, а хоть и хранительнице! И всякий имеет право сказать, что этот вот заезжий дом – не дом, а хижина… А его хозяин – не щедр, а значит, и не хозяин вовсе!
А ведь они хотели, чтобы сида пришла! И что? Какой слепень под хвост укусит, прямо не говорят. Считают, древняя сида сама догадается? Зря. И это их беда.
– Это мой город, – по складам выговорила Немайн. – Здесь любой дом под моей защитой. Заезжий или простой, дворец или лачуга. Город сиды на холме сиды – а раз так, наружные обычаи тут не действуют. Только те, что приняты гражданами Кер–Сиди. Вы же, благородные воины, пока не граждане…
Хорошо говорила, гладко. Сама не заметила, где ошиблась, но слово за слово, и началось. Сперва один из горцев назвал рыцарей истуканами – верно, за дисциплину – и вот мускулистое тело отлетает назад от могучего удара… И пошло – стенка на стенку, только сиде противника не нашлось. За стойкой хозяин засучил рукава, но он–то на ее стороне!
– Ущерб заведению на мой счет, – заявила Немайн, – так что… не стесняйтесь. Проучите грубиянов хорошенько.
Хозяин кивнул и метнулся в бурю. Из–за столов поднимались немногие утренние посетители. Показать себя на глазах хранительницы возжелалось многим. И как ни тяжелы круглые столы – один своротили набок. Из жаровни на пол посыпались угли – черные, алые, малиновые, подернутые белой пленкой…
Немайн оглянулась в поисках воды, но не нашла ничего лучше недопитой одним из добровольных помощников кружки кофе. Судя по запаху, ячменного. Прижала уши от грохота: чьей–то головой пробили стенку. Если рыцарской – переживет, в шлеме. Если горца – так ему и надо. Но, кажется, пострадал «доброволец». Вокруг сыплется побелка, с хрустом ломается мебель. Вот цветастый плед вылетает в окно: тонкие рейки переплета не выдерживают, разноцветные стекла разлетаются мелкими осколками.
Плохо: поди докажи, что субъект порезался еще внутри, а не снаружи! Другое окно без стекла, прикрыто деревянным ставнем – буйный гость вылетает вместе со ставнем. Вот это – хорошо! Немайн стоит и смотрит: самой драться не по чину, петь – как бы весь город не разбежался с перепугу. Зато на нее не бросятся – репутация! Руки разведены в стороны: отгородила часть залы, куда хаос битвы не должен прорваться. За спиной – беспокойные лица тех, кому в побоище встревать рано или не положено. Женщины и дети, верно, хозяйские. Дети не уходят: интересно, а за спиной сиды – безопасно. А вот и хозяйка: отложила ухват – оружие! – коротко уточнила:
– Дом устоит?
