Заклинатель ордена Линшань. Переписать сюжет. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна
– Глава, я думаю, тут всё ясно, – вполголоса произнёс один из заклинателей. – Я беседовал со старшей госпожой Ян – она всё подтвердила. Её действительно запирают, бросают без помощи, не дают ей есть, даже когда она просит. При этом она выглядела и говорила вполне разумно. Соседи также признали, что несколько ночей назад слышали крики о помощи.
– И что же, ничего не сделали?
– Почему же, они пришли спросить в чём дело, но крики уже стихли, а хозяева дома объяснили им, что старой хозяйке просто приснился кошмар. Соседи поверили и ушли. Старшая госпожа Ян последнее время болеет, должно быть, этой женщине показалось слишком обременительно ухаживать за ней, и она понадеялась, что смерть старухи можно ускорить. В это трудно поверить, но факт.
– Тогда бы она постаралась воспрепятствовать встрече старухи с дочерью, – заметил Линьсюань. – Неужели она не догадывалась, что та может пожаловаться?
– Такое бывает, шиди Хэн. Преступники часто попадаются по своей же глупости.
– А вот я думаю, что обвиняемая говорит правду, – не согласился Линьсюань. – Её свекровь просто выживает из ума на старости лет. Такое бывает куда чаще.
– Ты так думаешь? – Чжаньцюн заинтересованно обернулся к нему.
Линьсюань кивнул. Заклинатели редко имели дело со стариками в деменции. Даже если доживали до старости, не сложив голову на очередной ночной охоте, и не уходили на поиски бессмертия, то оставались крепки телом и бодры духом до самого смертного часа. Одно из многих преимуществ, которые давало самосовершенствование. Старых родственников они могли видеть разве что в детстве, да во время редких визитов в семью. У кого она была, эта семья.
А вот Андрей был уже во вполне сознательном возрасте, когда бабушка со стороны отца начала чудить, для начала обвинив Саньку в краже колечка с аметистом, которое сама же ей и подарила. Разобидевшаяся до слёз Санька с той поры не переступала порога её квартиры, а мир бабушки наполнился ворами и прочими нехорошими людьми, которые тайком проникали к ней, крали продукты из холодильника, а взамен подбрасывали всякий подобранный на улице мусор. Надо ли говорить, что единственным человеком, который съедал или прятал еду и подбирал хлам, была она сама? Но ни в какую не желала этого признавать.
– Но шиди Синь лично беседовал со старой Ян – она совсем не слабоумная.
– Так это и не слабоумие в обычном смысле слова. Это просто временные помутнения сознания вкупе с провалами в памяти. Я ни в коем случае не подвергаю слова шисюна Синя сомнению, но, видимо, он застал старушку в хороший час. А в другое время старая Ян вполне может плотно поесть, а потом чистосердечно забыть об этом и вполне искренне уверять, что её не кормили.
– Но голод-то от сытости и полный дебил отличить способен, – недоверчиво возразил Синь.
– В том-то и дело, что нет. У стариков чувство насыщения иногда притупляется, им кажется, что они голодны всегда.
Заклинатель с сомнением покачал головой.
– Тебе уже приходилось видеть такое? – спросил Чжаньцюн.
– Да. Как вы знаете, глава, в детстве я свёл довольно близкое знакомство с одной семьёй. Там был престарелый родственник, с которым мучились все домашние.
От семейства По не убудет, зато личный опыт всегда звучит убедительней. Чжаньцюн отвёл глаза и задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику, после чего его взгляд остановился на пышущей праведным гневом золовке.
– Ян Люй, – произнёс он, и та сразу же склонилась в поклоне. – Итак, ты ручаешься, что твоя мать находится в здравом уме и твёрдой памяти.
– Так и есть, досточтимый глава. Недостойная готова поручиться собственной жизнью!
– В таком случае, я полагаю, тебе не составит труда на некоторое время взять на себя заботы о твоей матери? Ну, скажем… на два месяца. Пусть она поживёт у тебя, и, если она будет довольна твоим уходом и ни на что не пожалуется, мы будем знать, что в семье её сына с ней действительно обращались плохо. Если же жалобы продолжатся, станет ясно, что дело в ней и её старости.
Такого благодарного взгляда, каким невестка посмотрела на Чжаньцюна, Линьсюань не видел ни у кого и никогда. А вот Ян Люй и её супруг, стоявший рядом с остальными деревенскими, обрадованными отнюдь не выглядели. Впрочем, золовка быстро взяла себя в руки.
– Недостойная Ян повинуется решению главы! Уж эта семья покажет, что такое любовь и забота о своей матери.
Она выразительно глянула даже не на невестку, а на брата, но тот едва ли тот заметил её взгляд – он смотрел только на жену, и на его лице читалось искреннее облегчение. Соседи тихонько переговаривались за их спинами и кивали головами, видимо, согласные с тем, что глава рассудил по справедливости.
– Что ж, быть по сему, – постановил глава Ши, и все склонились в поклонах, принимая его решение.
– Хорошо, что ты был рядом со мной, шиди, – сказал Чжаньцюн, когда они возвращались после судилища в орден. – Иначе я мог бы заменить глаза ушами и вынести несправедливый приговор.
– Остаётся дождаться, пока старая Ян проявит свою болезнь. Или не проявит, и тогда мне придётся признать, что я ошибся.
– У нас есть время, – Чжаньцюн немного помолчал. – Как твои уроки?
– Неплохо. Ученики стараются.
– Ты тоже навёрстываешь упущенное. Думаю, ещё до исхода осени ты сможешь полностью заниматься с ними самостоятельно.
– Хорошо бы, – пробормотал Линьсюань. Пласт знаний, который разворачивала перед ним своя-чужая память, казался неисчерпаемым, но он уже понял, как извлекать из неё нужное самостоятельно, пусть и опираясь на чужие уроки. Срабатывало почти всегда, а редкие промахи ему простят. В крайнем случае всегда можно переспросить. Единственное, где пробел в знаниях может иметь действительно критические последствия, это ночная охота. Злобному призраку или оборотню не скажешь «ой, ребята, я что-то позабыл, как эта печать складывается, давайте в следующий раз».
– Зайдёшь ко мне? – тем временем спросил Чжаньцюн.
– Почему бы и нет?
Однако мирно попить чаю им было не суждено. Стоило двум заклинателям подойти к развилке дорожек, одна из которых вела к дому главы, как с противоположной стороны раздался вопль:
– Учитель Хэн!!!
Заклинатели оглянулись. С дорожки, что вела к дому Линьсюаня, к ним со всех ног бежала девушка в белой одежде ученицы. Прищурившись, Линьсюань узнал в ней одну из своих подопечных.
– Гла… глава… – задыхающаяся ученица затормозила рядом и торопливо отвесила поклон. – Учитель…
– Что случилось, Ваньи?
– Там дашисюн… и другие… бьют И Гусуня!
Оставалось только переглянуться с Чжаньцюном и поспешить за Жунь Ваньи. И что этим парням наймётся, с досадой думал Линьсюань, быстро шагая за порывающейся перейти на бег ученицей. А, впрочем, что всегда неймётся мальчишкам? Помнится, и в классе Андрея был такой одинокий парень, который остальных мальчиков вечно раздражал по неведомой причине. Казалось бы, ну торчит в стороне нескладный школьник, уткнувшись в свою книжку, и пусть себе торчит, никому же не мешает, а что не играет и не гуляет со всеми, так то дело добровольное. Но нет, обязательно надо к нему прикопаться, а то чё он. Андрей, правда, к старшим классам в травле участие принимать перестал, но и заступаться за классного аутсайдера ни разу не пробовал. Иногда, когда он вспоминал об этом, становилось стыдно.
Между тем кривые дорожки привели вниз по склону куда-то на задворки хозяйственных построек. Сначала Линьсюань услышал голоса, а обогнув заросли молодого, ещё довольно чахлого бамбука, увидел их источник. К их приходу драка уже кончилась. На этот раз двухкратного превосходства Бай Цяо показалось мало – против невезучего И Гусуня вышли впятером. Теперь двое прижимали парня в сером к земле, ещё один обшаривал его одежду, а двое стояли рядом. Приближения Линьсюаня и Жунь Ваньи они, целиком захваченные процессом, не заметили.
– Отдай! – Гусунь безуспешно дёрнулся, когда ученик – Линьсюань узнал Пэй Лина – вытащил у него из-за пазухи сложенный лист бумаги.
