Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (версия книг txt) 📗
В газетах писали, что двое смельчаков, женщина и мужчина, спасли людей, а сами не смогли выбраться из полыньи.
Конечно, не смогли! Они замёрзли, устали. Очевидцы рассказывали, что мужчина уже не двигался, а женщине никак не удавалось вытащить его на лёд. Она и снизу его. И вылезала на лёд, тащила. И никто им не помог!
В газете написали: «Вечная память героям!»
Я пришёл в газету. Говорю: «Героев звали Ишма и Дар. Надо бы указать, чтобы люди знали, за чьи души молиться». А мне отвечают: «Старик, это уже не так важно. Их не вернёшь».
Мун закрутился на месте:
— Вы даже имена своих героев не хотите знать. Зачем вам моя история?
— Рассказывай, пожалуйста, — закричала публика.
Мун кивнул: «Теперь будете знать. Зерван под «Короной мира», его сын Лай на «Кочке», внук Зервана Дар на дне Тандры…
Я забрал Яра, пришёл к ориентам. «Принимайте, — говорю. — Не могу я больше жить в лесах и городах». Яр черноволосый, как ветон. Глаза зелёные, как у клима. Смугленький, как ориент. Ну и что, что в нём три крови. В нём же последняя кровь наша!
Ориенты приняли.
А как-то климы позвали нас на помощь, пообещали расплатиться мукой. Они поля водорослями удобряют, третий или четвёртый год берега стояли пустыми, волной водоросли не выносило. Добровольцы собрались и отправились к климам. И мы с Яром. Ему тогда исполнилось двадцать два. Точнее, он не был добровольцем, его заставили. Он выносливый, сильный. С мешком на любой склон, как по лестнице, взбирался. Бегал быстрее всех. Только я бегать ему запрещал. У него, как и у отца, сердце иногда барахлило.
Поле, на которое мы должны были водоросли сносить, находилось аккурат возле долины Печали. Работаем мы, значит, день, два, три. И тут идёт она. Волосы до пояса, глаза-угольки, платье алое. В руке корзинка. Мы как раз отдохнуть присели. Сидим, дышать боимся. Нас за сто лет застращали, чего только о морунах не наслушались.
И вот идёт она. Обошла нас сторонкой. Воротилась. «Кушать хотите?» — спрашивает. И перед нами корзинку ставит. А в корзинке груши. Мы помялись, помялись. По груше взяли. А сами есть боимся. Она рассмеялась и пошла. А Яр за ней. Провожу, говорит…
Через год мы с Яром перебрались за долину Печали. Как нас выпроводили ориенты — рассказывать не стану. Они знают, а вам знать не надо.
Я сначала думал: куда мы пришли? Всё другое: люди, природа. А потом не мог надышаться счастьем.
Яр ждал рождения дочки. Вздумалось ему жене подарок сделать. Колечко ведь не подарок. Оно уже на пальце».
Мун закрутился вокруг себя:
— Есть тут кто-то из Зурбуна?
— Есть, — донеслось с разных трибун.
— Помните, что произошло в городе двадцать восемь лет назад? Конечно, помните. Только не признается никто.
Повернувшись лицом к Адэру, Мун продолжил: «Я говорил вам, что мы пошли к ориентам, чтобы взять жемчуга, и по дороге завернули в Зурбун. Это не так. У меня были две жемчужины. За одну мы купили у климов лошадь и телегу. Поехали в одно селение, в другое. Нищета. А кто-то нам говорит: «Езжайте в Зурбун. Город богатый. Там тезы живут. Их Тезар снабжает». Мы и поехали.
Добрались до Зурбуна через два дня, ночью. Остановились в заезжем доме. Пошли в общий зал, перекусить. А там деток мужикам продают. В прямом смысле слова. Яр, не долго думая, на сцену, и давай детей оттуда стаскивать. Кричит: «Что же вы творите? Люди добрые! Что же вы делаете?»
Люди добрые выволокли его на улицу и давай бить. Меня отшвыривают, как щепку. Я бегаю под домами, кричу. А люди добрые из окон смотрят. Схватил одного за локоть: «Заступись, добрый человек». А добрый человек меня по морде.
Очнулся в подворотне. На площади перед заезжим домом крови море. Я к хозяину. Твоего внука, говорит, стражи забрали. Я в охранительный участок. Он в морге, говорят. Я в морг, а мне его не отдают. У меня документа нету.
Отдал я жемчужину. За жемчужину труп внука купил. Побежал за телегой, а коня нету. Украли коня. Я впрягся в телегу…
В полдень добрался до селения. Названия не помню. На огороде мужик работает. Спрашивает: «Что везёшь?» Внука, говорю, везу. Убили, говорю, внука. А мужик: «Лёд нужен». А где лёд взять? Лето. А он мне: «Постой, у меня в погребе лягушки-холодушки живут». Приносит два ведра льда. Пока я Яра обкладывал, да брезентом накрывал, мужик коня привёл. «Поехали, — говорит. — Конь мне и самому нужен. Потом заберу».
Мун забегал глазами по трибунам:
— Если ты здесь, добрый человек… Если ты жив… Низкий поклон тебе до самой земли. — И согнулся пополам.
Выпрямив спину, повернулся лицом к Адэру: «Мы мчали как окаянные. В селениях лёд просили. Доехали до долины Печали. Дальше только пешком. Добрый человек не рискнул со мной идти. Да я и не звал. Взвалил Яра на плечи и пошёл…
Она, жена его, стояла посреди долины. Вся в чёрном. Седая…
Вдвоём дотянули Яра до дома. В ту же ночь родилась его дочка».
Мун вновь закрутился, озираясь:
— Теперь будете знать. Зерван под «Короной мира», его сын Лай на «Кочке», внук Зервана Дар на дне Тандры, правнук Зервана Яр за долиной Печали. И не надо меня судить. Я сам себе судья. Пусть ваша совесть судит вас.
И пошагал через арену.
Со всех сторон полетели крики: «Дочка жива?» — «Как её зовут?» — «Скажи имя!» Амфитеатр утонул в диком оре: «Имя! Имя!»
*
Трой придвинулся к Эйре и что-то проговорил. Она пожала плечами. В ушах звучал скрипучий голос, перед внутренним взором стояло лицо человека, который трижды умирал и трижды воскресал, который посвятил себя служению, ничего не прося взамен.
До слуха долетело: «Как я раньше не догадался?» — «Это она?»
Старший советник Орэс Лаел поднялся со стула. Дойдя до конца ложи, наклонился к Эйре:
— Почему ты нам раньше не сказала?
Она вскинула голову:
— Зачем?
Лаел стушевался. Пробормотав извинения, вернулся на место.
Правители отвергнутых стран рассматривали разгорячённую публику, ожидая, что сейчас кто-то крикнет: «Вот она! Вот наследница Зервана».
Короли держав «Мира без насилия» бросали на Могана обеспокоенные взгляды. Он и сам знал, что Адэр затеял опасную игру. Разве можно заявлять во всеуслышание: «Я занимаю чужой трон»? А потом ещё и приводить доказательства.
В ложе, выгнутой дугой, Эйра была видна как на ладони. Моган не сводил с неё глаз, пока говорил так называемый третий свидетель. Это из-за неё Адэр поднял вековой ил, силясь восстановить в правах того, кто сам от них отказался. И если в ней есть хоть крупица чести, она отречётся от престола ещё раз и исчезнет из жизни Адэра, как и обещала.
Моган переключил внимание на сына. Импозантная фигура, облачённая в чёрное, сливалась с тёмно-зелёным малахитом. Волосы покорной волной спадали на неподвижные плечи. Грудь не выдавала ни вздоха, ни выдоха. Ладони будто вросли в подлокотники. Лицо белое, мраморное. И лишь горящие глаза подсказывали, что на троне не статуя, а живой человек.
В амфитеатре стоял неимоверный шум. С одной стороны кричали: «Святой Мун!» С другой стороны доносилось: «Судить Дисанов!» Кто-то продолжал требовать имя наследницы Зервана.
— Замять дело не получится, — проговорил король Бойварда. — Надо создать комиссию по расследованию геноцида морун.
— А если обнаружится, что в этом деле замешаны ваши предки? — отозвался король Залтаны. — Что будете делать?
— Посмотрите, сколько здесь репортёров! — воскликнула королева Маншера. — Уже завтра утром мир будет рыдать над рассказами свидетелей.
— Судьба одиннадцати королей висит на волоске, — подал голос король Бен-Фамар. — Добавьте к ним соучастников Дисанов, и Краеугольные Земли рухнут.
— Если в этом замешан мой предок — я отвечу перед народом, — сказал Толан IV. — Хуже, если в заговоре замешана династия Карро. Единственный среди нас порядочный человек — это Адэр.
— Порядочный человек не выносит сор из избы, — заметил король Хатали и обратился к Лекьюру: — Вы назовёте имена участников этого ужасного безобразия?
