Сны Черной Жемчужины (СИ) - Линкольн К. Берд (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
— Мы отправимся с вами в деревню Хераи за объяснением, но я ничего не обещаю. И, если попытаетесь снова накачать папу тем препаратом, я высосу всю энергию из твоей души. Мне не нравится, что вы нас похитили.
— Понятно, — сказал Пон-сума, а Мидори сказала в это время:
— В деревне Хераи ты поймешь, почему нам нужно было скорее убрать Хераи Акихито от Совета.
Пон-сума прошел по парковке, озаренной солнцем. Я задрала лицо к небу, упиваясь теплом, пытаясь ощущать не только одиночество, злость и страх.
* — иврит
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Еще пару часов в фургоне Мидори и Бен вели банальную беседу. Был некий ютубер Сусуру, который снимал себя, пока ел рамен каждый день в разных ресторанах Токио. Похитители должны были проводить время продуктивнее. Например, тренироваться или обсуждать захват мира. Ох. Папа в это время спал, и Пон-сума приглядывал за ним.
После того, как он в пятый раз сжал запястье папы и считал пульс, глядя на время на телефоне, я решила, что мое недовольное молчание не заставляло их испытывать вину.
— Ты медсестра, что ли?
Пон-сума пожал плечами.
— Работаю в доме престарелых.
Я представила таких как Кен, Рокабилли и Снежная леди в инвалидных колясках.
— В доме Иных?
Он чуть сдвинул брови. Вопрос, видимо, был глупым. Пон-сума покачал головой.
— Он не пришел в сознание.
— Папа много спит.
— Седативное уже должно было выветриться. Юкико-сама сделала это?
— Юкико? Снежная леди из Совета в храме Ясукуни? Нет. Он был таким четыре года. Врачи решили, что это Альцгеймер. Это было до того, как я узнала, что он — баку, который отказывается есть сны.
— Отказывается? — Пон-сума не обрадовался. Он не ждал ответа. — Бен, — позвал он. — Проблема.
Бен обернулась, увидела лицо Пон-сумы и придвинулась к их части фургона.
— Мы миновали Нинохэ-мачи. Сорок минут, и мы будем в Хераи-мура и поедим.
Пон-сума схватил ее за предплечье. Он явно любил хватать за руки.
— Хераи-сан отказывается есть сны.
Бен повернулась ко мне с таким же выражением лица, как у Кена, когда я ворвалась в кабинет профессора-маньяка, чтобы спасти Марлин. Зло сдвинутые брови и темные узкие глаза.
— Давно он такой?
— Точно не знаю, — пролепетала я. Головная боль не отступала, и сходство Бен с Кеном сбивало с толку. Латте с абрикосом, который я выпила от отчаяния, только усилил жажду кофе, и теперь я едва держалась.
Я не боялась злого лица Кена, и я не собиралась бояться его сестры. Папа уловил напряженную атмосферу. Его дыхание стало быстрым, неровным, глаза закатывались под веками.
— Я только узнала об Иных пару недель назад. Я была занята морским драконом из Армении, заточенным в миф, и его злым слугой-человеком, так что не успела пообщаться с папой.
— Если Хераи-сан не может больше есть сны, то все зря. Мы…
Пон-сума перебил ее:
— Есть другой способ, — он кивнул на меня. — Она — баку.
— Малышка баку. У меня нет опыта, — сказала я.
— Малышка? — повторила Бен.
— Так меня прозвал Кваскви.
Пон-сума помахал рукой под носом.
— Хераи Акихито был баку в Японии больше половины века, а потом покинул родину. Как только он поймет, к чему мы стремимся, он не откажется, — сказала Бен. Что-то задрожало в кармане блузки Бен. Она испуганно улыбнулась.
Уголки ее рта стали длиннее, их было видно только во время улыбки, и это выражение было ужасно схожим с лицом Кена, которое он использовал для очарования. Изящные длинные пальцы, сильные запястья тоже заставляли думать о Кене. Руки были моим слабым местом. От этого я разозлилась сильнее.
— Кто такая Черная Жемчужина? Расскажите, что вы хотите от папы.
Пон-сума покачал головой и снова проверил пульс папы. Бен вытащила телефон из кармана, пару раз провела пальцем по экрану.
— Мой брат сегодня настойчив. Я должна что-то знать о ваших с ним отношениях?
— Не меняй тему.
— Кен обычно дает мне оторваться сильнее.
— Ты сказала, что он не последует сразу же, — спокойно сказал Пон-сума. Интересно, как сильно его нужно было разозлить, чтобы он утратил это спокойствие.
— Да, — Бен пожала плечами. — Я не знала, что он воровал малышку баку.
— Вы хотите привезти папу в Хераи-мура, чтобы он съел сны Черной Жемчужины?
Пон-сума кивнул мне. Улыбки не было, но он одобрил мою догадку.
— И Совет не хочет, чтобы он съел сны Черной Жемчужины?
— Можно и так сказать, — ответила Бен.
— Что такое Черная Жемчужина? Кицунэ?
Бен тихо фыркнула.
— Нет, не кицунэ. Эта древняя куда сильнее. Черная Жемчужина — речной дракон. Река Амур или Хэйлунцзян, зависит от того, в каком веке это было. Она граничит с Монголией и Китаем на востоке.
Речной дракон. Я вспомнила один из фрагментов Улликеми. Длинное извивающееся тело в глубинах черно-синего океана, отчаянно стремящееся к сиянию солнца.
Улликеми тоже был древним духом. Его сны были яркими. Сны Иных были такими сильными, что я не могла подавить их днем, как делала с человеческими, но сны Улликеми вовсе захватывали меня. Они были огнем, сжигали меня, Кои, мои чувства. Я выжила в нашей встрече только из-за того, что Улликеми нуждался в моей помощи, чтобы вырваться и темницы человеческих мифов, камня Вишап.
Теперь тут был другой дракон. Конечно, папа отчаянно предупреждал меня.
— Я не эксперт по драконам. Я не думаю, что смогу помочь.
— Ну, — сказала Бен, — вот мы и узнаем. Это деревня Хераи.
Рисовые поля и другие растения окружали нас полчаса. Теперь мы проехали белую табличку, которая указывала вправо, с надписью «Могила Христа» на английском и японском. Мидори поехала по улице с бетонными зданиями, перемежающимися с традиционными, но все же новыми двухэтажными домами. Их изогнутые крыши в черепице синего, оранжевого и порой розового цвета мелькали по сторонам. Мы повернули снова, приехали на личную парковку перед кирпичным зданием с белым навесом и большим белым крестом на крыше.
Табличка перед ним гласила: «Музей легенд об Иисусе».
— Серьезно? — Марлин это понравилось бы. Жаль, я не могла отправить ей фотографию.
Пон-сума серьезно кивнул, обвил рукой моего почти пришедшего в сознание папу. Он вытащил его из фургона, повел к зданию. Я брела следом. Ткань норэн висела в коридоре, вышитая белыми крестами и древним буддистским символом церкви — красной свастикой. За тканью была комната с витринами и плакатами с мелким текстом. Я заметила, как Пон-сума и Бен прошли к двери «только для персонала» справа. Она вела в большую комнату со столами, полными стопок бумаг, с одной стороны и низким столом из полированного дерева, окруженного подушками на другой. Никаких стационарных телефонов на столах. Я вздохнула. Все теперь были с мобильными, даже музеи.
Мидори прошла в комнату за мной и указала на забутон, где Бен и Пон-сума опустили папу.
— Сядь. Я сделаю чай.
— У вас тут нигде не спрятан эспрессо?
Мидори сверкнула фальшивой терпеливой улыбкой, прошла к стене, сдвинула панель, и стало видно небольшую кухню с рукомойником, микроволновкой и чайником горячей воды. Она суетилась с листьями чая и чашками, которые выглядели так, словно им стоит быть на выставке, а я села и вытянула ноги. Бен прошла в комнату через другую дверь с мужчиной. Он был намного старше, седые волосы были коротко острижены.
— Ты — Хераи Кои? Я — Мурасэ Аюму. Добро пожаловать в город могилы Иисуса.
Все было так странно, что я даже не стала исправлять свою фамилию.
— Да. Допустим, мы здесь. Что теперь? — я заметила, что о Мурасэ говорила принцесса-стюардесса, когда на нас напали в аэропорте, угрожала напавшим, что Мурасэ их атака не обрадует. Это была их вторая попытка похищения?
Спокойное лицо Мурасэ не дрогнуло.
— Теперь мы выпьем чаю, и я расскажу, зачем Восьмерному зеркалу нужен баку.
Мидори подошла с деревянным подносом. Она плавно опустилась на колени и расставила чашки перед всеми, включая папу. Мурасэ продолжил, пока она наливала:
