Сны Черной Жемчужины (СИ) - Линкольн К. Берд (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Три девушки в синих юбках, белых блузках и с жуткими бантами прошли в туалет.
Радость Мидори от их появления была почти смешной. Она удалилась в кабинку, сбежав от меня и вопроса. Я посмотрела на косметичку, кусая губу.
Бен, Пон-сума и Мидори не делали ничего страшнее укола папе, когда он был встревожен, и они дали мне определенную свободу тут, но я не собиралась глупо думать, что я не была в опасности. Папа не хотел ехать на север. Я не знала, влияло на него безумие, или был повод держаться подальше от его родины.
Их было трое, а я — одна. Я не считала папу в его состоянии. Мне нужно было связаться с Кеном. Если бы я могла становиться сойкой, как Кваскви, или применять иллюзии Кена, но у меня была только боязнь прикосновений и салфетки, чтобы стереть жир с носа.
Я вытащила сверток из бумаги васи с белыми кроликами на розовом. Под ним были карандаш для бровей и помада. Замок на дверце Мидори загремел. Я быстро схватила карандаш для бровей и сунула его в карман.
Школьницы рассмеялись, говоря на сленге так быстро, что я едва их понимала.
— Готова? — Мидори помыла руки. — Я могу тебе что-нибудь купить. Ты ешь японскую еду?
— Да.
«Думай, думай», — должен быть способ оставить Кену послание так, чтобы Мидори не поняла. Я перебирала в голове все фильмы «Миссия невыполнима» и «Идентификация Борна». Ничего.
— Идите вперед, — сказала я как можно невиннее.
— Нет, я тебя дождусь.
«Не выпускает из виду», — план с посланием на бумажном полотенце на парковке не работал. Он мог и не помочь. Кто знал, доберется ли Кен до этой парковки. И полотенце могло сдуть, или его забрали бы старики в белых перчатках, нанятые для этого.
Глупая идея. Будь я Кеном, где бы я искала следы, оставленные ему?
Кофе.
Я вышла из туалета. Парковка делилась на две части — людный кафетерий, где пахло карри и обувью, где аккуратными рядами стояли столы с не очень чистыми путниками, и большая секция, полная витрин с сувенирами в мешочках и коробочках. Там было печенье с черным кунжутом, пирожные с зеленым чаем, пирожки в форме рыб, полные сладкой пасты из красных бобов, и разные виды рисовых крекеров, и я хотела остановиться и попробовать угощения из коробочек на краю витрин.
Но меня манили маленькие магазины возле лотка с сувенирами — две витрины с банками горячего и холодного кофе. Я устремилась к горячему кофе, Мидори спешила за мной. Я тянулась к пачкам печенья у кассы, споткнулась, и башня розового печенья разлетелись от протянутой руки.
Зазвучало оханье и вскрики. Я выпрямилась.
— Прошу прощения.
— Нет-нет, — сказала девушка с желтым фартуком, подбегая. — Все в полном порядке, — мы замерли на неловкий миг, понимая, что все было не в порядке, а потом Мидори вздохнула и согнулась, чтобы поднять коробку.
Это вызвало еще больше волнения. Другая девушка из-за стойки присоединилась к первой.
— Нет-нет, — она стала хватать пачки слева и справа.
Я посмотрела на горячий кофе, легонько сжимая кончиками пальцев карандаш для бровей. Там было шесть брендов горячего латте в банках. Я выбрала ярлык с зеленой горой на полке слева и сверху. Обертка была знакомой, зеленый луг и гора заставили меня подумать о горе Худ. На белом снегу горы я быстро нарисовала рыбу и написала английскими буквами «Хераи». Я взяла две банки латте.
— Ай! — очень горячие. Я уронила их на полку. Мидори подошла, и я повернулась к холодному кофе. Она с подозрением посмотрела на меня. — Можно купить это? — я подняла латте с абрикосом. Я затаила дыхание, надеясь, что она не посмотрит на полку с горячим кофе, но она забрала латте из моих рук и пошла к кассе, куда вернулись девушки в фартуках.
Они с сочувствием переглянулись, пока Мидори платила за мой латте. Я с трудом помешала себе оглянуться. Мы вышли под лучи теплого солнца, но я замерла на вершине лестницы, залюбовавшись горой с белой вершиной вдали. Я думала, что гора Фудзи напоминала мне гору Худ, но это была другая гора, почти идеальный близнец.
Пон-сума вдруг оказался возле меня, хоть я не видела, как он вышел из фургона. Он не пустил меня дальше, протянув руку, словно ждал, что я побегу.
— Тебе нужно увидеть Черную Жемчужину, — мне стало не по себе. Черная Жемчужина. Пон-сума тоже стал говорить загадками. — Тебе нужно в деревню Хераи. Поверь, — он схватил меня за левое предплечье голыми пальцами.
«Ох, что он творит и зачем?».
Гора, парковка и синее небо пропали, словно краска стекла с холста. Лед пробежал по моим венам, заморозил мышцы и сделал кровь медленной, вкус соли покрыл мои губы, снежинки замелькали перед глазами.
Белизна. Так много белого, знакомая боль за белизной. Тени медленно появлялись на чистом пространстве, вдали были силуэты темнее, наверное, деревья. Я шла по снегу под пасмурным небом. Резкое дыхание звучало в ушах, я оглянулась и проверила, что сестра следовала за мной по тропе, которую я протоптала в белизне. Холодно. Еще шаг. Ветер жалил мои открытые щеки. Еще шаг.
Наступила ночь, небо пылало ледяным огнем триллиона звезд. Лес был серебряным, сиял в ночи. Сестра брела сзади, мы вошли в лес, серебряные ветки и листья отражали звезды, и я могла видеть даже в чаще. Стало видно реку, она вилась глубже в лес, и я шла вдоль нее. Вскоре деревья стали золотыми. Впереди появился дом с изогнутой крышей на балках. Геометрические узоры украшали крышу. С одной стороны было нарисовано пасмурное небо, с другой — солнечное.
Волнение заполнило мои вены. Я зашагала быстрее, желая вернуться домой, забралась на лестницу. В большой комнате старушка горбилась у угасающего костра. Колыбели висели с потолка на веревках и покачивались от невидимого ветра вокруг нее.
Мир кружился, сбившись с оси. Огонек, рожденный из чего-то другого, не от золотых деревьев, дома и колыбелей, загорелся в моем животе. Я замерла. Имя присоединилось к соли у меня во рту. Кои.
Это был фрагмент сна Пон-сумы, фрагмент сердца пульсировал духом жизни. Честный, как фрагмент Кена с бегом по лесу. Чистый как снег. Опасность была в треске свечей, но золотой лес был полон терпения.
Кен звал его волком на странном языке. Это отличалось от легенд об оборотнях, с которыми я была знакома. Но я смогла поглотить этот фрагмент зимнего леса, и мой огонек уже хотел сжечь больше того холода. Я могла вобрать в себя жизненную силу Пон-сумы через этот фрагмент, набраться сил и одолеть Бен и водителя.
А потом? Я отпрянула от Пон-сумы, задыхаясь, словно пробежала милю, склонила голову, чтобы спутанные волосы закрыли мое лицо. Я уперлась локтями в перила лестницы. Виски пульсировали, начиналась мигрень.
Я могла доехать сама до Токио? Пон-сума похитил меня, да, но он по своей воле поделился фрагментом сна от своего сердца. Я не ощущала плохой воли в этом сне, только терпение и притяжение к той земле, покрытой снегом, от которого в груди болело. Теперь он ждал, пока я приму решение, опустив руки по бокам, словно показывая, что больше не дотронется до меня, намекая, что он знал, что делал, трогая меня.
Рокабилли и монах из Совета относились ко мне только с подозрением. Они не стали бы трогать мою кожу, чтобы спасти жизнь. Чувство было взаимным. То, что я доверяла Кену, не означало, что я доверяла его начальникам.
Вдруг моя уловка с рыбой на банке кофе показалась глупой, и жар стыда затопил мою шею и спину. Я не была из «Миссии невыполнима». Я была растеряна в Японии, но было не по себе и в Портлэнде, когда появился маньяк и дух дракона. Не Кен справлялся с морским драконом. Я его выпустила.
И почему я злилась? Я сжимала и разжимала кулаки, Пон-сума смотрел на меня так, словно я была зефиром, который слишком долго пролежал в микроволновке.
Я съела небольшую порцию фрагмента его сна. Волосы на его висках стали завиваться от пота. Он побледнел?
Мидори вышла из магазина, согнулась и подняла мой латте оттуда, где я его уронила.
— Вот, — сказала она.
Жестокая пытка. Словно что-то со вкусом абрикоса могло унять мою жажду по чему-то со вкусом кофе. Я все равно взяла его и кивнула.
