Человек, которого не было (СИ) - Кросс Элис (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
«Я не для того столько прошла, чтобы остановиться сейчас. Нет, так не должно быть. Я не могу остановиться здесь, не могу сдаться… Теперь слабой быть нельзя, совсем нельзя. Нас всех убьют, если я буду слабой…»
Морриган несла ответственность не только за себя, но и за Самайна. Оба они — магия в самом чистом её проявлении: Морриган — инфернал, Самайн — демон. Она знала, что их не оставят в живых. Если не ошибаться, они могут прожить дольше. Но женщина не знала, сколько им нужно времени, чтобы она придумала, как освободиться, и это усложняло ситуацию ещё больше.
Телохранитель боялась есть и пить, подозревая наличие яда, но каждый раз нехотя поглощала предложенное, потому что совсем не питаться не могла — тогда её свалит слабость или спишут за бесполезность. Она ничего не могла изменить, ей оставалось лишь мириться с обстоятельствами и бороться с собой, чтобы выжить.
— Не ожидал вас здесь увидеть, — окликнул король Морриган, что сидела в оранжерее. Кажется, когда-то женщина говорила ему, что не любит цветы.
— Вы же всегда знаете, где я, Ваше Высочество, — сходу ответила она. Любовь к игре с огнём — это же ему в ней нравилось?..
— Что ж, вы правы. Хоть я и не думал, что вы придёте сюда.
— Вы хотели меня видеть?
— Да, — согласился Шавес и склонился над бёлыми розами, вдыхая сладостный аромат. — Вы тоже достаточно согрешили, чтобы понести наказание. Однако наказывать вас я не хочу. Вместо этого, я предоставлю вам право выбора.
— Простите, Ваше Высочество, я не совсем понимаю, что вы говорите…
— Мы вольны выбрать: умереть или же искупить грехи в служении великой цели. Выбирайте скорее, Морриган.
— Если второе означает жить, то я выберу это.
— Очень хорошо. На меньшее я и не рассчитывал, — улыбнулся король.
… Карета, в несколько рядов окружённая гвардейцами, проползла по улицам города, распихивая толпу. Сидя внутри, Морриган слышала непрекращающийся крик кучера: «Дорогу! Дорогу!» и множественные возгласы, несущие различный характер. Одни умоляли, другие просили, третьи требовали, и все они толковали об этом — прекратить войну. Кто-то кричал о вытоптанных урожаях, кто-то о погибших близких, кто-то кричал просто чтобы покричать. Но всё же безумие, творившееся снаружи, Морриган переносила куда легче, чем творившееся внутри кареты.
Чёрный кожаный колет, полностью открывающий руки, был надет поверх лёгкой, также избавленной от рукавов, стёганки. Перчатки и наручи были оставлены по дворце по особому распоряжению короля, поэтому от плечей до кончиков пальцем кожу ничего существенное не покрывало. Тканевые штаны свободного покроя были заправлены в мягкие кожаные сапоги, плотно облегающие икры. Самым странным в нынешнем облачении Морриган была длинная чёрная вуаль, скрывающая тело до самых колен, а держал её чрезмерно тугой обруч, от которого успела разболеться голова. Туго собранная коса, обычно прячущаяся под доспехом во избежание её использования противником, теперь дважды обвивала шею.
Морриган везли в Великий собор. Она сомневалась, что ритуал, который ей предназначалось пройти, когда-либо существовал, но спрашивать и спорить не стала. Ей было искренне наплевать, на какие жертвы придётся пойти, чтобы достичь цели. Она искренне устала от окружавшего её балагана и могла мечтать лишь об одном — свободе для себя и для Самайна, их совместной единодушной свободе.
Выйдя из кареты, женщина тут же оказалась окружена десятками людей, старающихся пробиться сквозь стену гвардейцев. Люди кричали и тянули руки, пытаясь достучаться до короля, что шёл подле Морриган, натянув совершенно безразличную маску. Люди отступили от эскорта лишь тогда, когда король поднял руку в привычном жесте, и внутренние ряды стражи, следуя приказу, обнажили мечи, заставляя толпу отойти на несколько шагов. Наконец Шавесу удалось идти в привычном темпе, а не топтаться на месте, пока стража пытается оттеснить столпотворение.
И так Морриган оказалась в соборе. Последний раз она поднималась по этим широким ступеням чуть больше пяти лет назад, когда Шавес был ещё юн, а Хельм ещё не подозревал о скрытых особенностях сына. Но, поднявшись по ступеням вновь, Морриган не увидела ничего нового. Собор, казалось, не старел и не менялся с течением времени, а его цветные витражи даже не покрылись пылью. Правда, сквозь вуаль увидеть столь мелкие детали было крайне сложно.
Впереди на небольшом каменном возвышении стоял архиепископ. Косые солнечные лучи прорезали пространство над его головой, отчего казалось, что сам он стоит в размытой тени. В руках у него находилась толстая книга, и лишь, когда архиепископ сделал шаг вперёд, а Шавес остановился, едва заметно подтолкнув Морриган, женщина смогла разглядеть фолиант. Переплёт был обтянут алым бархатом и украшен самоцветами, корешок же хранил на себе какую-то надпись, но женщина не смогла разобрать. Старец бережно открывает страницу, и в косые лучи поднимаются витиеватые облака пыли. Архиепископ и Морриган шагают навстречу друг другу, чтобы наконец встретиться по разные стороны низкого стеклянного стола, на котором перед большой чашей, доверху наполненной красным вином, расположились тугие тонки браслеты, скованные цепочкой.
Едва Морриган опустилась возле стола на одно колено, архиепископ заговорил. Он был обрадован появлением телохранителя — это выдавали приятный тон и едва прищуренные глаза, будто бы тот улыбался.
— Здравствуй, Морриган, — произнёс он, в ответ она поклонилась. — Я рад, что Судьба склонила чашу твоих весов в сторону света. Ты храбро сражалась против еретиков, посмевших пойти против воли благословлённой короны, и послужишь святой воле ещё.
— Скажите, святой отец, могу я задать вопрос? — полушёпотом спросила она, не поднимая головы.
— Спрашивай.
— Какова разница между моими грехами и вашими? — краем уха Морриган услышала, как Шавес недовольно вздохнул, однако архиепископ нисколько не изменился в лице и спокойно ответил:
— Между тобой, Морриган, и мной нет почти никакой разницы. Единственное, что отличает нас: ты желаешь счастья себе, а я — всем. Иногда для того, чтобы создать счастье, нужно пролить кровь, и ты, как никто другой, знаешь это.
— И каким же вы видите это всеобщее счастье? — решилась она поднять голову. — Для чего уничтожать магию?
— Социальная система общества придёт в равновесие, и каждый получит равный шанс на счастливую жизнь без привилегий на основе дара. Мир станет проще и безопаснее.
— Разве… это всё?
— Нет. Я пытаюсь спасти этот мир от гибели, Морриган. И ты будешь причастна к достижению этой цели.
— А что ему грозит?
— Ты слышала пророчество, не так ли?
— О конце мира? О силе, что пробудиться и сожжёт его?
— Да. Это сила рождена магией, и я пытаюсь уничтожить её, оборвать её связь с этим миром, пока ему не пришёл конец.
— Это же просто легенда.
— Нет, ты не права. Я видел Синее Пламя и его Властелина собственными глазами, и именно этот случай оставил на моём теле жуткую метку. И я ношу её с честью, ибо Тьма в тот день сочла меня достойным противником. Властелин назвался именем моего Бога и опорочил его. Как смеет смертный, наделённый грязной магией, ставить себя вровень с Творцом?
— Вы тоже маг, — отметила она. Шавес слышал.
— И это ещё одна причина искоренить эту осквернённую силу, заставляющую людей грешить и любоваться собой. Я не желаю быть к ней причастным.
Морриган нечего было ответить. Она лишь удостоверилась, что мотивы архиепископа не несут в себе глубинного смысла. С детства она слушала ту часть священного писания, окрещенную пророчеством. Властелин Синего Пламени был спасителем, но обернётся концов для всего живого, и сожжёт мир дотла. Учитывая, что любая подобная сила теоретически является магической, история архиепископа получилась неплоха. Спасти мир? Как удобно. Пробейся к власти, прикинься благодетелем и твори, что вздумается «ради достижения великой цели».
— Ну что ж, начнём, — оповестил старик и принялся читать фолиант, написанный на древнем языке.
