Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Хорошо, Сибла. Я прикажу стражам поехать и посмотреть, — пообещал Адэр, желая поскорее отделаться от сектанта.
— И самое главное. — Сибла вытащил из кармана плаща плоскую вещицу. — Эту штуку я отковырял со стены магазина. Там почти на всех домах такие штуки. На стене или на дверях. У некоторых между рамами вставлены.
Прижав Парня ногой к скамье, Адэр подозвал Сиблу и взял из его руки медальон из обожженной глины. В середине был выдавлен рисунок: прямые и извилистые линии.
— Что здесь нарисовано? — спросил Адэр, крутя вещицу так и этак.
— По-моему, плётка. Я спрашивал у местных. Говорят: оберег от сглаза.
— Плётка, — задумчиво повторил Адэр и вскинул голову. — Хлыст!
Через полчаса в кабинет правителя вошёл Крикс Силар. Выслушав бывшего сектанта, покрутил в руках глиняный медальон:
— Надо проверить. Чем чёрт не шутит.
Выпроводив Сиблу, Адэр побарабанил пальцами по столу:
— Если это Хлыст, как он там оказался? Он же работает под прикрытием.
— Работал, а потом сбежал. В прошлом году, весной.
— Как ты допустил?
— Я ушёл в отставку. О побеге Хлыста не знал, пока вы меня не вернули.
— Отправляйся к его семье.
Крикс выдохнул с досадой:
— Нет семьи. Старший сын ушёл на заработки и пропал. Жена с дочкой и младшим сыном замёрзли в поле. Тогда мело сильно. Мы с Анатаном людей собрали, да без толку. А весной сугробы стаяли, они и нашлись. В обнимку на саночках сидели… Я хотел сообщить Асону, но не знал, где он. — Крикс положил медальон на край стола. — Если это Асон, худо дело. Он мужик башковитый, но мозги не в ту сторону. Ему терять нечего.
Адэр потёр лоб:
— Тебе нельзя в город. Он сразу сообразит, что к чему.
— И стражей послать нельзя. Асон людей с одного взгляда раскусывает. Я помню, как он перед ювелирной выставкой столицу чистил. Если в Рашоре он заправляет, худо дело. — Крикс покачал головой. — И что это за бляшки? Все жители под его защитой или все на него работают? Местные стражи, наверное, под ним ходят, раз молчат.
Адэр указал на двери:
— Сибла. Он тоже не промах. Такое заметил. Отправь его обратно. — Вытащил из стола портмоне и толкнул по столу к Криксу. — Пусть поживёт, присмотрится. Потом решим, что делать.
Оставшись один, Адэр достал «Откровения Странника». Мысленно задал вопрос и открыл книгу наугад. Чистые страницы. И так каждый раз. Мистика…
Часть 44
***
Малика и Иштар преследовали одну цель: освободить страну от пережитков прошлого. Но их представления о ценностях и нормах были несовместимы. Иштар не слышал и не понимал Малику, а она не могла донести до него своё видение новой Ракшады.
Если бы в Иштаре не было духовного стержня, который может гнуться и не ломаться, если бы Малика считала его твердолобым и безжалостным воякой, она бы уехала домой ещё полгода назад. Её удерживало желание показать Иштару, и не только ему, насколько велик разрыв между внешним величием Ракшады и внутренним упадком.
Идея устроить театрализованное представление появилась давно. Малика вела Галисию, облачённую в чёрный наряд супруги, в её будущий дворец. На улицах стояли ракшады, их жёны и малолетние дочери. Звенели серебряные колокольчики. Малика убеждала себя, что это спектакль. Есть две актрисы, есть актёр — Хёск (он возглавлял свадебное шествие), есть жрецы для массовки. Есть зрители, даже есть музыкальное сопровождение, и всё понятно без слов.
Перед внутренним взором пронеслась жизнь Галисии в Ракшаде: несколько месяцев как пьеса из трёх актов. Первый акт — испытания. Второй — счастье, короткое и яркое, как вспышка молнии. Третий акт — унижение. Чуть позже добавился эпилог — насилие и забвение.
За пять тысячелетий женщины Ракшады прошли тот же путь, что и Галисия. Малика хотела показать это Иштару, его советникам и воинам, всем мужчинам, чтобы они осознали масштабы трагедии. Хотела спросить: «А дальше что?»
Последующие события кидали Малику от стены к стене, как мячик: уезжаю, остаюсь, уезжаю, и пусть горит всё ярким пламенем. Она была готова сдаться, сесть на корабль и отправиться в Грасс-Дэмор. Но финальная встреча с ракшадками во дворце шабиров поставила точку в метаниях. Малика обратилась к женщинам со словами: «Скажите, что ваша жизнь вам важна, что вам не всё равно, как вы проводите дни и ночи». И ей ответили: «Нам не всё равно».
Затея с судом была рискованной. А как ещё стереть с себя клеймо иноверки и иностранки? Да, она шабира, но без необходимого авторитета. Народу вбили в головы, что в Краеугольных Землях женщины только и делают, что торгуют своим телом и вытравливают из чрева детей. Шабиру не считали шлюхой, но смотрели и слушали с подозрением. А Малика нуждалась в людях, которые пойдут за ней, как Праведные Братья шли за Праведным Отцом.
Иштар и Хёск не верили в проклятие морун. Малика не думала, что на суде они сдадутся без боя. Однако во всей Ракшаде только эти двое догадывались о силе жрицы морун. Коронация, присмиревшие тигры, видения шабиры во время паломничества, повторное восхождение к Вратам Сокровенного — это не могло не врезаться им в память. На суде Малика собиралась вызвать безумство собак во всей округе, которое могла прекратить, лишь надев зажим на шею. Не это ли доказательство, что существуют заклятия, проклятия и многое другое, что находится за гранью понимания? Слава Богу, до этого не дошло. Иштар не повёлся на угрозы Хазирада и сохранил лицо.
Она — шабира, и теперь в глазах народа находится к Богу ближе, чем верховный жрец. Это признал суд, признал сам Хёск, в конце концов. На её защите стоят хазир и воины. А значит, то, что она задумала, пройдёт так, как она мечтала: с большим размахом.
Три месяца, оставшиеся до праздника, — слишком маленький срок для подготовки грандиозного представления. Как бы ни поджимало время, Малика провела на острове Шабир пять дней. Осмотрев в подземном хранилище глиняные таблички и старинные полотна, выслушав хранителей тайн, она получила ответы на главные вопросы.
Её смущали рисунки в книгах, где Ракшада и Джурия были изображены в чёрных одеяниях. Ох уж эти современные художники, насквозь пропитанные тоталитарной идеологией… Они всё исказили. Во времена Ракшады замужние женщины носили платья приглушённых тонов, а не чёрные. Во времена Джурии — яркие наряды, украшенные камнями и монетами, расшитые бисером и шёлком.
К концу пятого дня Малика определилась, какие исторические события лягут в основу представления, и вернулась в Кеишраб. Теперь ей предстояло подобрать людей и при этом не нарушить требования Иштара.
Хёск не ошибся в подсчётах. Народ в столице развлекали четыре театральные труппы (чуть больше двухсот человек). Хозяева трупп, выслушав Малику, воспылали желанием доказать Ракшаде, что настоящее сценическое мастерство — это не прыганье по сцене в юбках. Актёры хотят и могут играть серьёзные пьесы, но публике почему-то нравится кривляние. Единственное, что смутило мужчин — это участие женщин. Мол, ракшадки привыкли жить в достатке и спокойствии и едва ли сумеют создать необходимую атмосферу.
Пропустив «достаток и спокойствие» мимо ушей, Малика объяснила актёрам, какую цель она преследует, какую вкладывает идею. И предложила им самим продумать сцены. Взяла с собой хозяев трупп, мать-хранительницу, десяток воинов и отправилась в пригород Кеишраба.
В окрестностях каждого крупного города обязательно имелось селение, называемое Обителью Слёз, где жили вдовы. Закон не обязывал их селиться в Обители, но им некуда было идти. После смерти мужа они оставались без жилья и без денег, а в Обители могли безбедно существовать. О них заботились специальные ведомства: поставляли продукты и одежду, ремонтировали дома и мебель, оплачивали услуги врача.
Положение вдовы в Обители зависело от размера выкупа, который в своё время заплатил супруг за невесту. Поэтому кто-то лежал на подушках и ел сладости, а кто-то мыл полы и питался постными лепёшками.
