Слепой боец - Горишняя Юлия (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Осев на одно колено, Гэвин рванул три раза из последних сил, упираясь ногою в борт, после опустился на палубу уже совсем, привалившись боком, — как рука дозволяла, и с силой втянул в себя воздух, а больше уже не шевелился.
Фаги, кормщик, переведя дыхание, осторожно высвободил ладонь из извива шкота. «Должно было и меня прихватить, — подумал он. И еще он думал: — Хороший ты был бегун, „Дубовый Борт". Прощай, малыш».
Вот именно в это мгновение кое-кому очень захотелось заорать в голос. Кое-кому, особенно кто помоложе. Просто все остальные молчат, да и не положено мужчине орать, как свинье при виде ножа.
Никакие правила не рассчитаны на кинпур, но ведь не положено все равно.
Пойг, сын Шолта, поднимался на корму, — неторопливо этак поднимался, нельзя ему сейчас пороть горячку (казалось ему), иначе все б тут с ума посходили. Если, конечно, бессмысленного бешенства Гэвина, безобразия этого и позора не было уже достаточно.
Пойг направлялся к сыну Гэвира, но Тойми из Кровли — он был как раз один из тех двоих, кого чуть-чуть не утащило рядом с Гэвином в Пустоту За Пределами Мира, — ухватил его за руку, удерживая на месте.
— Да ну, — сказал Пойг.
— Не подходи, тоже провалишься! — рявкнул (негромко) на него Тойми из Кровли.
— Ты сдурел, — медленно и внушительно удивился Пойг.
— Кинпур, — сказал Тойми. — Там кинпур. Я еле выскочил. Легби вон еле выскочил. Там все проваливается. Правда, Пойг.
«Положение!» — сказал кто-то на гребных скамьях соседу, поскольку в это время всех занимало одно и тоже.
Никого из дружинников не пробрало, благодарность Ойссо Искуснице. «Лось» тут, рядом. «Лось» примет всех, поместиться можно, хоть на закорках друг у друга.
Никогда южные Кайнумы не были опасным местом. Вот погонялись за дардочкой, раздери ей селезенку! Стоит вон, издевается. Право слово, если ни до кого больше не удастся дорваться — хоть команде бы на ней шеи посвернуть…
Пусть даже «Лосю» придется принимать их на ходу — ничего, вплавь можно добраться, даже и в доспехах можно Добраться, если стеганые, не чешуйчатые. Но с оружием вплавь — никак. Будь время, можно — конечно — и оружие переправить; канат туда, канат сюда; да все сундуки можно было бы переправить, будь время только, долгое ведь дело, до вечера, не меньше, — если бы можно было их достать, вот в чем суть! Агли, сообразительный малый, толкнулся в дверь капитанской каюты, — она не поддавалась тоже.
Стало быть, все ценности, что за нею, — добрый путь, недолгие проводы, все равно как у Тьмы в желудке. Еще кто-то спрыгнул вниз, попытался приподнять крайний пайол, какой свободен. И когда не получилось — не удержавшись, двинул по скобе ногой. Все, кроме «носовых», сейчас без доспехов, они и большая часть оружия там, под настилами, — добрый путь, недолгие проводы…
И ведь пайолы эти — не только палубные щиты, но еще и осадные заодно. Поэтому они тоже заколдованы защитным колдовством. И даже их достало. Да что же это за колдун такой, что ж это за силища…
— Держ-жи его, ребята, — проговорил возле носа «Дубового Борта» один человек по имени Инуги. И сам, подавая пример, ухватил бани Вилийаса под бока. — Он же теперь — все наши деньги.
— Слушайте! — крикнул Ауши, сын Дейди.
И когда стали прислушиваться, все тоже услышали.
Не везло Ауши в том походе на новости. Как его прозвали тогда Зловестник, так он до самой смерти Зловестником и проходил.
К плеску волн и к той оглушительной тишине оттого, что не поскрипывал «Дубовый Борт», добавился еще один шум, не очень сильный, но приближавшийся. Шумела вода под веслами. В этот шум входили, как в волну, брызги, еще и уханье гребцов, и «тип, ти-дип» — ритм барабана, и звяканье чего-то на палубе — словом, вся грозящая музыка движения военного корабля.
В кусочке моря, видном между двух горушек острова Куантала, скользил корабль, — точнее, его надстройка посередине палубы (площадка для солдат) и высокая корма с башней. Носы у этих галер низкие, поэтому над островом не видать.
Такая галера называется гармафана — по надстройке своей посреди палубы. Не лучшее, что есть на свете; хиджарцы их на своем флоте уже повывели, но союзникам милостиво разрешают строить.
Следом вдвигался уже другой корабль — надстройка-гармафана и корма.
Потом еще один.
А чего можно было ожидать?
Работники с вилами, уж конечно, должны были находиться поблизости, спешить к полю, по которому только что прошли жнецы… Что ж, станут они рисковать, вдруг за это время дождичком их урожай подпортится?
Третьего дня мы тут были. И ничего. Окрестности Салу-Кри стали опасным местом — и сразу объявляется дарда, которая согласна нас сюда проводить. При такой охоте — что ж, разве может их быть всего трое?
Ну точно. Четвертая показывается. В ближайший пролив на юг, за Джухой, — им полтора часа ходу. Салукрийским шаром — в обход острова Салу-Кри с севера — полчаса, с того места, где они сейчас, галеры. Пока «Лось» здесь будет, пока он нас подберет — уйти уже не успеет. Значит, драться. Здесь, в опасном месте. Где остановился — и стоишь, а не остановиться, сцепившись с врагом, уж никак не возможно.
Можно еще на берег выбраться. Это уже игра. Это будет игра, если «Лось» придет сюда, если «Лось» привезет оружие. Это будет игра надолго. До вечера; а потом еще, наверно, завтра. А у тех, кто после нее останется, все равно уже не будет корабля, который мог бы их отсюда увезти, а еще одного «купца» с кошенилью, как тогда на Майтре, никакая удача не может пригнать чиниться к берегу…
Еще «Лось» может попробовать перехватить их не здесь, а в другом месте — авось тут поблизости есть не о п а с н о е место, — ну хорошо, можно представить себе, как это будет: берут они один корабль в работу, а другой в это время всаживает таран «Лосю» в борт, а третий — в борт собственной галере, рассудив, что на ней все их люди уже все одно что мертвецы, а четвертый кружит поблизости на случай, если придется нужда в еще одном таране. Почему мы под Сиалоа-то выкрутились? Потому что поровну было и толчея — они так вертеться не умеют, друг в друга носы свои суют… Именно там, под Сиалоа, «Дубовый Борт» устроил двум галерам встречу лоб в лоб, проскользнув между ними, когда они обе уже на него разохотились, — ну так ведь это же «Дубовый Борт» и это Гэвин… А то — Йиррин.
Если честно посмотреть, все эти рассуждения к тому и сводились — «а то — Йиррин».
Будь на «Лосе» Гэвин, сын Гэвира, все бы бессмысленно надеялись: мол, он что-нибудь придумает; надеялись, может быть, просто по привычке.
После четвертого корабля новые не показывались. Довольно долго.
— Агли, — сказал Пойг, сын Шолта. — Протруби им, что мы видим. Давай.
«На „Лосе" должны знать про эти гармафаны, — думал он. — Все равно с „Лося" их увидят, но пусть уж будут предупреждены».
Агли кивнул и взлетел — одно движение — по лесенке еще дальше вверх, на «боевую корму». Там было его место в бою, возле капитана.
Среди сигналов рога не было таких, чтобы объясняться насчет Неподвижности. Теперь уже не поймешь, к худу или к добру.
— Опасность, — сказал рог. — Север. Вижу стаю. Четыре. — Это было что-то вроде: «С северной стороны четыре опасных корабля».
Потом он помедлил.
— Уходите.
И еще раз — на случай, если с первого раза непонятно, — худое эхо тут, на островах.
«Опасность». «Север». «Вижу стаю». «Четыре». «Уходите».
«Опасность». «Север». «Вижу стаю». «Четыре». «Уходите».
«Уходите».
«Уходите».
«Уходите».
Эхо.
В день, когда уйдет под воду последний клочок Мира, в бурлящей пене вынырнет величайший, бывший прежде всех, Морской Старик Дающий Острова, а рядом с ним всплывет корабль, добытый им с океанского дна, где ждал тот своего часа; и боги взойдут на корабль, Отойи — весельчак Отойи, ставший вдруг серьезным, — возьмет в руки рог, и когда он протрубит отплытие… Голос рога над пустынными волнами будет тогда так же прощален, и ясен, и так же одинок.
