Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Из темноты в «катакитов» полетели стрелы. Згур приказал выстроиться возле горящей храмины и сомкнуть щиты. Несколько десятков очумелых от ужаса людей поспешили спрятаться за линией фрактариев. Это было все, что мог сделать Згур. Оставалось надеяться, что не все в Лучеве сошли с ума.
Вскоре подоспела подмога. Сотни Долбилы и Вересая ворвались в посад и рассыпались по улицам, обратив в бегство сразу же потерявших всякую смелость убийц. В толпе Згур сразу же заметил Ярчука. Венет с огромной секирой в руке гнал перед собой целый десяток погромщиков. Другие не отставали, и Згур приказал трубить наступление. Фрактарии быстрым шагом двинулись вперед, гоня убийц к берегу реки. Сзади послышался топот – дюжина всадников мчалась со стороны крома. Впереди на сером коне ехала кнесна – светлые волосы развевались на ветру, маленькая рука крепко сжимала крыж меча…
Уйти довелось только с рассветом. Отогнать громил оказалось лишь полдела. Грабеж продолжался – грабили свои же, соседи и родичи. Нескольких довелось зарубить на месте. К изумлению подоспевшей стражи, среди убитых оказалось и несколько тех, кто веровал в Вознесенного. Жажда неправой наживы оказалась сильнее страха, сильнее жалости к единоверцам.
Наутро, когда огонь сгинул, обернувшись едким черным дымом, на площадь начали сносить убитых. Их оказалось больше сотни, раненых же и покалеченных даже не считали. Погорели дома и лавки, черным остовом торчала обратившаяся в угли храмина с крестом. Но беды на том не кончились. Мрачный Щегол сообщил, что ночью, воспользовавшись шумом и суматохой, убийцы ворвались в помещение стражи. Двери и замки не ломали, не иначе кто-то из стражников помог. Труп боярина Вертя с выколотыми глазами и отрезанной кистью правой руки был брошен посреди двора. Бабурка же пропал, то ли бежав, то ли отправившись прямиком на речное дно.
Три дня над посадом стоял плач и вой – уцелевшие хоронили погибших. Плакали не все. Схваченные громилы держались угрюмо, но каяться не спешили, заявляя, что «крестова людь» сама во всем виновата. Она, «людь», издавна богов истинных не почитает и над верой старой насмешки строит. Теперь «людь крестова» и вовсе стыд потеряла: скандов привечает да славным героям, что с «рогатыми» насмерть бьются, ножи в спину тычет. Жрец же Вознесенного, что в сгоревшей храмине служил, привселюдно возглашать стал, что Чужой Бог открыть скандам городские ворота велит, а воеводу Згура указывает вервием повязать да конугу Лайву выдать. А уж того они, добрые лучевцы, стерпеть никак не могли.
Убийц осуждали, но, странное дело, осуждали и жертвы. Даже Долбило не без смущения твердил, что лучше бы «крестова людь» к истинной вере вернулась, тогда бы и соблазна не было. Так думал не он один. Вскоре Згур узнал, что многие из тех, кто верил в Вознесенного, не выдержав страха и угроз, привселюдно срывали с шеи кресты и отправлялись в ближайшее капище – петуха резать да муку с вином смешивать. «Крестову людь» начали выживать из городских сотен, кого из-за хвори, кого – по лености. Згур пробовал говорить с Долбилой и Вересаем, но те лишь разводили руками и чесали затылки.
«Катакиты» молчали, но глядели хмуро. Згур знал – многие из фрактариев верны Вознесенному. В румской земле черному кресту поклонялись уже много веков. Наемнику не пристало судить хозяев, и парни с перьями на шлемах могли лишь угрюмо ворчать, видя, как травят их единоверцев. Но однажды не выдержали и они. Растерянный Пила, заикаясь больше обычного, попросил комита срочно прийти на площадь, где кузнец Долбило собрал свою сотню. Згур, занятый чем-то иным, хотел отговориться, но Пила кликнул Гусака, тот – Сажу, а затем фрактарии подступили целой тучей. Згур понял – надо идти.
На площади у высокого помоста столпились лучевцы – и воины, и просто любопытствующая «людь». На помосте, возвышаясь над толпой, стоял могучий Долбило, рядом с ним – чаклун в дырявом плаще с кривым деревянным посохом, а перед ними, у толстых неструганых столбов, застыли двое худых, узкоплечих. Згур протиснулся вперед – и понял. Сом и Лещок, внуки Вертя.
Чаклун что-то сказал Долбиле, тот важно кивнул и повернулся к мальчишкам, рука указала куда-то вниз…
– Топтайте!
– Топтайте!!! – взревела толпа.
Згур взбежал на помост. Прямо посередине лежал черный бронзовый крест.
– Топтайте! – повторил кузнец, и толпа вновь откликнулась дружным ревом.
Мальчики молчали. В глазах блестели слезы, но никто не двигался с места.
– Топтайте, ино зрадниками станете!
Згур с трудом вспомнил. «Зрадники» – «предатели». Вот что здесь затеяли!
Он повернулся к толпе, но дружный крик ударил в уши:
– То наше дело, воевода!
– Зрадники они! Унуки зрадника!
– Пущай топтают! Ино запалим! Живцем запалим!
Стало ясно, зачем на помосте столбы. Чаклун в дырявом плаще щерил редкие зубы, Долбило хмурился, а толпа продолжала неистовствовать:
– Топтайте! Топтайте! Ино запалим!
Долбило махнул рукой, и крик стих. Кузнец грузно шагнул вперед, прямо к внукам погибшего Вертя:
– В остатний раз говорю! Топтайте крест, ино смерть примите, яко зрадники!
– Мы не зрадники! – отчаянно крикнул Лещок. – И деда наш не зрадник! Мы земле верны!
– Мы земле верны! – подхватил его брат. – Но крест топтать не станем! В том вера наша, а веры не порушим!
Чаклун зашипел, посох метнулся прямо к лицу одного из мальчишек.
– Пали! Пали их!
– Стойте!
Згур выхватил меч, но его не слушали. На площадью стоял уже не рев – вой. В глазах горело безумие, руки сжимались в кулаки, кто-то уже тащил связки заранее припасенной соломы…
Згур уже примеривался, как ловчее разрубить чаклуна пополам, но тут где-то совсем рядом грозно пропела труба. Сверкнула начищенная сталь. «Катакиты» с копьями наперевес окружали площадь. Над красными перьями бился развернутый Стяг с белым Единорогом.
Крик стих, кулаки разжались. Згур облегченно вздохнул. Кажется, безумие, охватившее лучевцев, отступило. Он обернулся, но чаклуна на помосте не было, лишь рядом с бронзовым крестом сиротливо лежал забытый при поспешном бегстве посох.
На помост быстро взбежали Гусак и Сажа. Згур улыбнулся заплаканным мальчишкам, вспомнил мудреные венетские слова, поднял руку:
– В остатний раз! Ежели кто почнет воев моих трогать, сам того к столбу привяжу и солому запалю. Ясно?
Люди молчали, но вот толпа колыхнулась, зашумела.
– Зрадники они! Дед их зрадник!
– То бой решит. Хлопцев этих перевожу к сотнику Саже под начало…
На черном лице расцвела довольная усмешка. Фрактарий расправил плечи, рука легла на рукоять меча. Кто-то попытался крикнуть, но тут же замолчал – не иначе соседи под ребра дали.
– А сейчас – все прочь! Долбило, уводи своих!
Вскоре площадь опустела. Згур приказал отвести растерянных, еще не успевших опомниться мальчишек в лагерь и усилить посты. Да, безумие отступило, но могло вернуться в любой час.
