Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Глава шестнадцатая. Половина Венца.
Но самое страшное стало известно чуть погодя. Весть о лучевской резне подозрительно быстро разнеслась по всей Сури. На полночи, где в Вознесенного верил почти каждый второй, толпы на площадях проклинали Кровавого Згура, Згура Убийцу. Иереи Вознесенного призывали к отмщению, переворачивая свечи в знак проклятия Врагу Бога. Говорили и иное. Прошел верный слух, будто великий боярин Асмут Лутович повелел в своих владениях капища Вознесенного отнюдь не трогать, беглецов же, за веру изгнанных, привечать и оделять добром.
Все стало понятнее. Теперь на полночи Згура боялись больше, чем рогатых скандов. Асмут же Лутович стал славен, его имя произносилось с надеждой не только боярами, но и многими из посадских, особенно в Белом Кроме, где Вознесенного почитали уже много лет.
Не то было на полдне. Здесь, особенно в ближних городах, люди славили Мстителя за Богов, жрецы же вещали, что Боги Сури призвали Згура спасти землю – не только от скандов, но и от всякой нечисти, что добрым людям жить не дает. «Крестову людь» силой принуждали отречься от веры, непокорных же гнали за ворота, забирая все добро и кидая камни вслед. Наконец, из дальнего святилища, где среди старых дубов возвышался какой-то особо почитаемый истукан, пришла весть, что отныне боги Сури более не гневаются на своих чад, и войску Згура Мстителя будет дарована скорая победа.
Разбираться со всем этим не оставалось времени. Сканды вновь зашевелились за Певушей, вдобавок надо было подгонять мастеров, которые в чаду и дыме перегоняли по хитрым «скляницам» земляной жир. Другие ладили чаны и меха. Вскоре за городом, в глубоком овраге, ударило шипящее пламя. Невольная выдумка лысого мудреца, мечтавшего отправиться на «пупыре» в небеса, обратилась в необоримое Пламя Смерти. В это же время лесовики из Ярчуковой сотни изыскивали лучший путь, чтобы перетащить лодьи с Доная на Лагу. Сотня Крюка с полусотней добровольцев-лучевцев тайно готовилась к походу в далекую Скандию.
…Возвращаясь в Лучев из частых поездок по лесной глухомани, Згур расспрашивал редких торговцев, решившихся заехать в город, о делах на родине. Новостей было мало, купцы больше знали о том, что творится у алеманов и мадов и, конечно, в державе Кей-Сара, откуда почти все они были родом. Ория была слишком далеко. Наконец, один мадский торговец вспомнил, что слыхал от лехитского купчины, будто «кнес Кий» скликает в своем «Киеве-городе», что на Деноре стоит, большой Сабор – собрание нарочитых мужей со всей земли, дабы миром решить спор о том, кому наследовать Железный Венец. «Обры» за широким Денором обретаются мирно, реку же переходить более не решаются – «убоялись зело».
Згур понемногу успокоился. Кажется, дело не дошло до самого страшного. Значит, можно не спешить, не оглядываться каждый день, не горит ли родной дом. Знать бы еще, как там Улада…
После очередной короткой схватки с сотней «рогатых», пытавшихся перебраться через Певушу, Згур решил рискнуть и двинуться вслед за отступавшим врагом. В последние недели «рогатым» не везло. Лесная «паутина» работала исправно. Ярчуку удалось найти друзей и за Певушей. Не молчал и «человечек» Асмута. Теперь конуг Лайв не мог даже скрытно подобраться к пограничной реке. Самое время было пройтись по его заполью. Сотни великого боярина уже вторую неделю страшным гребнем прочесывали скандские тылы, доходя до самого Белого Крома. Пора было пускать в дело фрактариев.
Сотня Гусака уже готовилась к переправе, когда гонец из Лучева привез короткое послание. Кнесна Горяйна звала воеводу Згура Иворовича в город для срочной беседы. Подумав немного, Згур решил ехать, поручив Гусаку самому пройтись с сотней «катакитов» по заречью. Получив заверения одноглазого, что тому все «совершен-понятно», Згур приказал седлать коня. С собой он решил взять Ярчука – повод был, и повод важный.
Кнесна приняла их не в большей горнице, где обычно собирался боярский совет, а в малой – той самой, где когда-то они впервые встретились со Згуром. Стража поначалу косилась на одетого в мохнатый плащ венета, твердя, что велено пускать одного комита, но Згур был тверд. «Большому воеводе» виднее, с кем идти к кнесне.
– Я ждала тебя одного, Згур Иворович!
Голос Горяйны был как обычно холоден и даже суров, но пальцы уже комкали ни в чем не повинный платок. На Ярчука она старалась не смотреть, венет же, нахмурясь, и вовсе разглядывал носки своих не чищеных с дороги сапог.
– На то причина имеется, кнесна! – отчеканил Згур, стараясь не улыбнуться. – Причина же наиважнейшая!
– Вот как… – Горяйна бросила быстрый взгляд на венета, отвернулась. – Тогда… Тогда говори, воевода! У меня тоже к тебе дело…
Згур откашлялся, вспоминая мудреную венетскую речь. Язык бы не сломать!
– А ведомо ли тебе, преславная кнесна, повелительница Лучева и всех земель окрестных, сколь тяжки труды мои ратные, сколь сил трачу я, дабы людь вольну лучевску защитить и на поталу супостатам отнюдь не дать?
– Ведомо, Згур Иворович. Ты… Пришел награду просить?
Кнесна явно не ожидала такого. Згур, не без труда сохраняя серьезность, насупил брови.
– В трудах я обильных и денно, и нощно, роздыха же отнюдь не имею. И от того многие дела наиважнейшие вовсе не решаются, особливо же в городе Лучеве, где избытка в них отнюдь не нет. Должно сотни новы учить, казной войсковой ведать и прочим многим, чего и сосчитать тяжко. Посему и впрямь прошу я награды за службишку свою. Повели, кнесна, товарища мне назначить – второго воеводу, дабы труды со мной разделил, тако же и славу, ежели доведется оную заслужить в трудах тяжких ратных…
Кнесна ответила не сразу – не иначе перевод потребовался. Згур помогать не стал. Сами виноваты, накрутили словес!
– Нужность в том и я вижу, – наконец, неуверенно проговорила Горяйна. – Но кого назначить, Згур Иворович? Кого-то из твоих? Но этот человек должен знать город…
– Мудрость, тобой, кнесна, изреченная, неоспорима суть! – отчеканил Згур. – Людь оная из лучевских нарочитых мужей должна род вести да славу иметь добру. Твои же бояре во многих изменах винны, да в трусости, да в дурости. И тому поводов тож отнюдь не мало!
– Кого же поставить? Асмута Лутовича?
Голос кнесны прозвучал сухо, словно у Горяйны перехватило голос. Згур заметил, как вздрогнул Ярчук.
– То не можно, кнесна! Велик боярин Асмут Лутович тож в трудах ратных пребывает. Ныне он в заполье ворожем шарит жестоко. Иной в Лучеве нужен. Ежели по недосмотру сущему людь нужная чину боярского не имеет, то ты уж, кнесна, соблаговоли исправить сие и немедля боярство той люди даровать…
– Згур Иворович! – кнесна, наконец, улыбнулась, облегченно вздохнула. – Да что с тобой сегодня?
Но Згур лишь подбирался к самому главному. К сожалению, запас витиеватых венетских слов подходил к концу, повторяться же не хотелось. Посему приходилось быть кратким:
– Тож, ответствуй мне, сиятельная кнесна, согласишься ли ты с выбором моим и почтишь ли оную людь боярством, ежели то потребуется?
– Воевода! – в ясных глазах Горяйны блеснул гнев. – К чему многоречие? Иль в моем слове ты когда сомнение имел? Приводи своего человека…
Тут уж Згур не выдержал – ухмыльнулся от души. Горяйна замерла на полуслове, ее растерянный взгляд упал на застывшего камнем Ярчука…
– Ты… Разве…
Растерянность исчезла. Горяйна медленно встала, на миг закрыла глаза…
– Будь по твоему, воевода! Ярчук роду Бешеной Ласки, мой верный слуга! Подойти ко мне!
Венет бросил на Згура затравленный взгляд, но тот сделал вид, что смотрит в слюдяное окошко. Медленно, неуклюже, словно потревоженный среди зимы медведь-шатун, Ярчук приподнялся, шагнул вперед.
– Преклони колено! Дай мне свой меч, воевода!
Франкский клинок синей молнией вылетел из ножен. Згур поклонился, протянул меч крыжем вперед. Венет открыл было рот, но слова явно не шли. Обреченно вздохнув, он опустился на колено. Тяжелое лезвие легко ударило по широкому плечу:
