Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Филип не привык повторять приказы. Молча протягивал ему свой новый головной убор: мягкий темный фетр, страусиные перья.
Он повиновался, чтобы зря не молоть языком. Теперь Кевин стоял в чужой шляпе, держа в руках свою, истрепанную, с лоснящимися сгибами, и чувствовал себя дурак-дураком.
Филип окинул его критическим взглядом, подправил шляпу, сдвинув чуть набок, и отвернулся, считая дело законченным. — Тебе подходит больше. Оставь ее себе.
Кевин обнажил голову и помолчал, набираясь решимости. Ссориться совсем не хотелось, особенно сейчас. — Благодарю, но это лишнее, правда.
— Отнюдь не лишнее. Я уже смотреть не могу на ветошь на твоем черепе.
— Ну так не смотри. Я же не картина, чтобы на меня смотреть.
— Если и картина, то весьма печальная, — Черные глаза блеснули. — Не хочешь взять в подарок, возьми в качестве платы.
— Платы за что? — не понял он.
— За это, — Филип выхватил из его пальцев старую шляпу и швырнул за перила. Бросок вышел эффектный — она сделала два поворота в воздухе и плавно спланировала на воду, вызвав всплеск неистовства у чаек.
Они наблюдали как шляпа медленно, с достоинством плывет на восток, где, деля Змеистую на два рукава, каравеллой рассекала воды крепость-верфь.
— Из твоей шляпы вышел отличный кораблик, — заметил Филип. — И еще лучший мусор.
Филип хихикнул.
— Но только не надо мне ничего дарить, — вздохнул Кевин.
— Почему нет? Никто из моих приятелей не гнушается принимать от меня подарки, а ведь это всего лишь чертова шляпа! Богатые люди дают друзьям средства к существованию, потому-то у них всегда много друзей! А ты пытаешься идти против всемирного закона, о неразумный! — Он погрозил ему пальцем. — И потом, когда ты начнешь мне служить, придется получать награду из моих рук.
Кевин покачал головой. Это совсем другое, и Филип это знает. — Это будет плата за кровь, которую я пролью за ваше семейство. Заслуженная. А пока я еще твой друг, а не прислужник, мог он добавить. Пусть ненадолго.
— Думаю, шляпу без заплат ты уже заработал, — возразил Филип, принимая прежнюю позу. Ветер играл его темными локонами, надувал полы черного, с красной оторочкой, плаща. — Без тебя мне не раз пришлось бы туго.
Кевин вспомнил их ночные похождения. Витые решетки окон, женский смех, залитые луной мостовые, по которым, бывало, приходилось удирать. Красавицы доставались на долю Филипа, а ревнивые любовники и разъяренные братья — им обоим.
— Позволь хотя бы одолжить тебе денег, — продолжал Филип. — Вернешь потом, если захочешь, когда сделаешь карьеру или удачно женишься.
Кевин не мог понять, что нашло на его друга. — С какой стати ты будешь одалживать мне деньги?
— Потому что я так хочу, — Филип барабанил по перилам беспокойными пальцами. Вид у него стал непривычно серьезный, брови сошлись на переносице. — Ты всегда такой угрюмый… Наслаждайся жизнью, пока можешь. Другого времени у нас может не быть.
— Да что это сегодня с тобой?!
— Когда мы закончим обучение, то отправимся на войну. Или ты, как те младенцы, что учатся с нами, считаешь себя бессмертным?
Кевин пожал плечами. — Можем погибнуть, можем вернуться. — Смерть его не пугала, коли можно встретить ее с мечом в руке, рядом с другом. Жизнь… Жизнь — другое дело.
— Вернуться… — повторил Филип с болезненной усмешкой. — Будет ли куда возвращаться?..
Он смотрел не на Кевина, а вперед, на остров Верфи и Высокий город, на каменные дома и дворцы, словно плавящиеся в огне заката.
— Города тоже умирают, Кевин. Что осталось от Эргата? Камни и пыль. Когда андаргийцы взяли его, они снесли даже крепостные стены. Или ты забыл, что Император пообещал стереть наш город с лица земли, а новую столицу выстроить на юге? Когда я вижу эту красоту, то понимаю, что она может исчезнуть, как мираж в пустыне.
…Это было слишком чудесно, чтобы сбыться, но воображение Кевина разыгралось. Он представил, как толстые стены испаряются, растворяются в воздухе, оставив после себя лишь смрадный грязный дым. И воды вечной реки будут струиться по зеленой долине.
Вместе с темными лабиринтами улиц исчезли бы и чванливые вельможи, и зажравшиеся торгаши, и — самые отвратительные из всех — бедняки с голодными больными глазами. Не осталось бы никого, кто знал бы Кевина Грасса, и мерзость, из которой он был родом. Будь его воля, в живых он оставил бы только себя и Филипа. Да если на то пошло, ради такого не жаль и самому превратиться в ничто.
— Я не верю, что здесь не останется камня на камне, — продолжил Филип. — Это слишком безумно даже для безумного Императора. Но когда кровь на мостовых высохнет, город свободы, цветущий сад любви и поэзии, исчезнет навсегда.
Кевин промолчал. Город, который знал он, больше напоминал отвратительного гиганта, рыгающего, фыркающего, пукающего, кишащего паразитами. Великана, что перемалывал всех, кто попадал ему в зубы, отправляя ошметки людей крутиться в своей утробе. И хотя кое-где его опрыскали духами, им было не под силу заглушить исходившую от него вонь порока и болезней.
Что-то подсказывало Кевину — пусть тело гиганта покрывали зловонные язвы, а в кишках копилась гниль, он, пожалуй, переживет их обоих.
— Потухнет маяк, который светил всему миру, столица наук и прекрасных искусств превратится в скучный замшелый городишко, тень самого себя. Одно утешение — я этого уже не увижу, потому что с моей семьей Император покончит в первую очередь.
— Значит, нам придется победить.
Плечи друга поднялись и упали. — Это звучит хорошо, Кевин, совсем как речи, которыми отец утешает толпу, вот только одна проблема… — Филип недолго колебался, прежде чем продолжить. — Мы терпим поражение, Кевин, уже не первый год! Наша победа при Ардатру стала началом конца. Это только между нами двумя, ты понимаешь… Люди должны верить в победу. Но надежды почти нет, — Филип повернул к нему лицо. На губах была все та же кривая усмешка, в глазах — отчаяние. — Мы уже проиграли, и только оттягиваем расплату. Поэтому я и хочу, чтобы ты порадовался жизни, пока еще есть время… Если бы не приходилось отвлекаться на войну с Ву'умзеном, Андарга уже раздавила бы нас своей мощью. Вопрос не в том, победим мы или нет, а в том, сколько нам еще осталось.
Кевин смотрел на друга с удивлением и каким-то неясным, тревожным чувством. Даже с ним Филип редко бывал так откровенен.
Странно было видеть его без привычного апломба, без светской маски, которую тот носил так же непринужденно, как кружевной воротник. Сейчас Филип стал просто мальчишкой, печальным и уязвимым.
Движимый порывом, Кевин шагнул ближе и ободряюще сжал его предплечье. — Кто знает, что будет завтра, тем паче, что случится за несколько лет! Пока у нас есть руки, мы будем драться. В этот миг он желал победы всем сердцем.
— Еще лучше бы верить, что дерешься не зря, — Филип накрыл его руку своей и слегка пожал в ответ. — Но знаешь, когда ты рядом, я чувствую себя храбрее. Не знаю, в чем тут дело, — Он усмехнулся с прежним лукавством. — Наверно, смелость — это заразно.
V.
Все-таки адские изобретения эти кареты, думал Фрэнк, с сочувствием наблюдая, как подскакивает на мягких подушках бедный Велин. Трясло немилосердно. Хорошо хоть, плотно задернутые шторы отчасти защищали от вони столичных улиц, а коли из-за этого им приходилось сидеть в полумраке, то такая атмосфера как нельзя более подходила для секретной беседы о заговорах и подозрениях.
— Боги, ну и морды! — воскликнул Филип, когда их экипаж со стонами покатил по колдобинам. — В нашем зверинце можно найти более одухотворенные. Очень жаль, Фрэнк, что не могу предложить тебе подчиненных попристойнее. И командира, конечно же, не будем забывать о любезном Роули.
— Он производит не слишком приятное впечатление, — признал Фрэнк. — Но, может быть, мы просто не привыкли общаться с такими людьми. Он старается быть приятным… Наверняка как командир он безупречен, иначе твой дядя не доверил бы ему должность.
