Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Они разошлись довольно послушно, не переставая перешептываться и оглядываться. Кто-то из младших негромко плакал.
Фрэнк закрыл за ними дверь и повернулся к Лори, чтобы прояснить все до конца, услышать из ее уст жуткую истину, о которой уже догадывался, — и, наконец, поверить в нее.
Девочка, замеревшая у ног Гвен, как будто еще больше осунулась, хотя это и казалось невозможным — наверное, успела подумать о своем положении. В тусклом свете она выглядела мертвецки-бледной. — Что с нами будет? — прошептала Лори еле слышно.
Непростой вопрос. Людоедство — столь ужасное преступление против людей и самого Светлейшего, что закон не пощадит никого. Даже неразумным детишкам грозит пламя костра, не говоря уже об этой полу-девушке.
— Учитель — это Гвиллим Данеон? — спросил он вместо ответа.
Лори кивнула.
— А "они" — это жители дома Алхимика?
Тишина ответила "да".
— Все?.. Они все были замешаны в этом?!
— Все… — с трудом проговорила Лори, и тут же прибавила: — Кроме Эллис! А, а еще кроме Марты! Они тут не при чем, правда.
Но Фрэнк ей уже не верил. Если знали остальные, значит, знали и эти две женщины. Его друга ждало страшное потрясение — но он, по крайней мере, избежит огромной опасности.
И все же — Эллис! Такая светлая, такая влюбленная… Бедный Филип!
Фрэнк посмотрел на бесчувственную Гвен, на Мартина, начинавшего приходить в себя. Еще предстоит надежно запереть немого, Гвен Эккер нужен лекарь. Надо поторопиться, ведь новость, которая не могла ждать до завтра, уже жгла ему подметки, а до дворца скакать целую вечность…
Он вздрогнул, вспомнив: — Лори, а кто такой Алый Человек? Мартин?
Она уставилась на него, не понимая. — Так я же все придумала, господин! И его — тоже. Я просто сказала первое, что в голову пришло, чтобы к нам приставили охрану. А потом не захотела оставаться в доме, побоялась, что кто-нибудь решит заткнуть мой болтливый рот… Нет никакого Алого Человека!
Да, разумеется.
Боль во всем теле и соленый привкус во рту… Море побило его о валуны и выплюнуло на каменистый берег, холодный и влажный. Кевин чувствовал щекой камни, слышал гул близкого прибоя. Сквозь него слабо пробивались голоса, становясь все отчетливее:
— …жив? — …нельзя… — … жертва…
Зашуршали шаги, приближаясь.
— Он убил Марту! — дрожал высокий голос.
— Потому как жить хотел, — строго ответил другой, женский, скрипучий. — Нельзя убивать в гневе, вы помните, как наставлял учитель. Сперва надо провести ритуал.
Нет, то был не шелест волн, а звон в ушах, и лежал он не на берегу, а на полу, руки и ноги стягивали не водоросли — ремни, врезавшиеся в запястья. На языке — вкус собственной крови.
Он в окружении врагов. Стоит пошевелиться, как те набросятся на него и порвут на части, словно стая бешеных псов.
— Его сердце — сердце могучего воина, оно придаст нам сил и отваги. Детишкам пользительно будет…
Меч они, конечно, забрали. Кевин чувствовал его отсутствие, как недостающую часть тела. Взяли и остальное оружие. Если не дураки, нашли, наверное, даже стилет в рукаве и нож за отворотом сапога.
— Я так дал ему по башке, — прозвучало низко и грубо. — Что он, небось, уже овощ… Эй! — В бок с размаху вошел носок сапога, но Кевин даже не дернулся. Надо изображать мертвяка — проще простого, когда близок к тому, чтобы в него превратиться.
— Так чего? — продолжал незнакомый мужской голос. — Этого тоже тащим в подвал? Они там должны были уже кончить.
В подвале… Значит, так все завершится. Ради этого они ждали, откладывая решающую схватку. Чтобы сдохнуть в темном подвале, от чужой руки. Порознь.
Может, трупы их будут лежать там вместе, а может даже, то, что останется, похоронят в одной безымянной могиле. Как взбесился бы Филип, узнай он об этом — Кевин Грасс определенно не заслужил такой чести!
Шум крови бился в висках, словно волны о песок, нарастал, заглушая голоса… Соленая вода жгла глаза. Сейчас она завертит его и снова утащит на дно, к блаженному забытью.
Нет! Он сжал зубы, до боли, до хруста. Он готов был сдохнуть, но не так, не в полусне, беспомощный, как свинья перед забоем. Сражаясь.
К тому же, он еще должен убить их — людей, укравших его месть. Старую ведьму. Вторую бабу, коренастую и крепкую. Двоих здоровых мужиков, бородача и паленого. Кудрявого щенка Корина. Эллис с ее семейкой. Светловолосых детишек, оставшихся где-то в доме. Всех.
Уже знакомые тени перекатывались под потолком, густели, надвигались. Вся та тьма, от которой Филип столько убегал, в конце концов настигла его. Скоро она слизнет черным языком последние отблески света.
— Я, конечно, сильно недооценил вашу привязанность к какому-то скрипачу, — Гвиллим Данеон покачал головой. — Никак не ожидал, что вы устроите такой спектакль с поисками, приведете Ищеек, Боги, какая честь для него!
По иронии судьбы, Филипом вело желание успокоить Эллис — и, чего уж там, он воспользовался этим предлогом, чтобы лишний раз помучить Кевина Грасса своим обществом.
— Тристан считал вас друзьями… А я, разве я не был добр к вам, что вы хотите прирезать и сожрать меня, как какую-то свинью?
Глаза Познающего блеснули за стеклами очков. — Для таких, как вы, избалованных судьбой богатеньких счастливчиков, еда — что-то ничтожное, лорд Картмор, развлечение. И я был таким когда-то. Но тот, кто голодал, знает, еда — священна. Бесценный дар, разница между жизнью и смертью. В древности люди помнили об этом, мой лорд. Я читал в записках лорда Элберта о каннибалах Самоцветных островов — я еще позаимствовал у них метод разделки тел. Эти люди не ставят себя выше природы, выше тех, кто служит им пищей. Когда они убивают — животное ли, человека ли — они стараются задобрить душу убитого, просят у нее прощения, чтобы не мстила после смерти, оставляют ей дары. Так поступаем и мы. Каждый кусочек хлеба, каждую частицу плоти вкушаем с таким же благоговением, как кровь и плоть Агнца.
Филип предпочел бы получить непочтительный пинок, чем быть сожранным со всем уважением, но что-то подсказывало: пищу не спрашивают, хочет ли она лезть в котел.
— К тому же, — продолжал Данеон невозмутимо, — вы станете подношением Богам, а в жертву высшим силам надо приносить лишь самое лучшее, не так ли? Та девочка-вышивальщица, чистая и невинная, с ее мастерством, волшебные руки Тристана, пастырь с золотым сердцем и красноречивым языком, другие… Лучшие части мы всегда оставляем богам. Вы — человек многих достоинств, лорд Филип, но все же думаю, самое ценное в вас — это древняя кровь. Ваша драгоценная кровь, кровь сюляпаррских принцев, откроет, наконец, врата! Мой сын пошел выяснять, можно ли просто незаметно пролить ее на развалины башни — ведь это священное место ваши дружки разрушили… Хорошо хоть подземные ходы остались целы. У меня только одно маленькое сомнение… — Познающий нахмурился, — В книге сказано — последней жертвой должна стать хранма лахтис, драгоценная кровь, но лахтис может значить еще и родная… Как обычно со слярве, тут все в контексте… — Он замолк, потерявшись в лабиринте своих мыслей, как часто бывает с учеными людьми.
Мысли Филипа тоже метались по лабиринту страха, отчаяния и озарений. За каждым углом — ответ на вопрос. Нет только выхода…
— Так это значит что, — осознал он, — вы хотели меня убить с самого начала?! А это, — Филип злобно покосился на Эллис, задетый даже сейчас, на грани смерти, — все был жалкий спектакль?
Но разве может человеческое существо так притворяться?! Не первый раз в жизни, но, похоже, в последний, спрашивал он себя об этом. Ты слепец, Филип, слепец и дурак.
— Как ты можешь так говорить! — голос Эллис дрожал искренней обидой. — Да, в начале, действительно, мы старались познакомиться с тобой с тайной целью, но потом… — Ее пальцы взъерошили его кудри, как в старые добрые времена. — Разве могла я в тебя не влюбиться? Пришлось поменять план.
