Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Кто убийца? Все они. Шайка людоедов, свившая гнездо в проклятом доме. Орден Темных святых? Просто чокнутые, помешавшиеся от голода? Алый туман затягивал разум, не позволяя мыслить здраво, но точно он знал одно — они уже мертвы.
Он тоже был убийцей. Должен был быть, потому что больше ему ничего не оставалось. Тем более — теперь.
Кевин шагнул вперед, навстречу последней схватке. Сталь зашелестела по коже — оружие рвалось на свободу, чтобы стать продолжением его рук. Не для того он хранил свой фламберг…
Время замедлялось, густело, а в нем были они — неуклюжие, неповоротливые, насекомые в патоке. Выпад — и он насадил на меч одну муху. Когда женщина упала на четвереньки ему под ноги, в памяти вспыхнула картинка — она с мальчиком на коленях, его светлые кудри контраст с ее темными.
Клинок взмыл вверх, как крик, и упал — чистый удар, снесший ей голову с плеч. Брызги крови были везде, даже на его губах.
Кто-то завизжал впереди. Кевин шагнул дальше, на острие его меча — тишина.
А они всё ускользали от него, трусы. Отбивали удары, отбегали, двигаясь, как единое целое, сперва — к лестнице, потом — в узкий проход галереи, где будет не размахнуться, как следует. Как будто это могло спасти их от него, от его гнева, от ярости, раздиравшей ему грудь.
Из-за угла на него в самоубийственном порыве кинулся какой-то парень, с отчаянным воплем и дубинкой, вскинутой слишком высоко. Практически насадил себя на меч, и пару мгновений Кевин видел перед собой лишь распахнутый рот, блевавший кровью.
Пока избавлялся от тела, застрявшего на клинке, людоеды забились поглубже в кишку галереи. Фигуры вздрагивали перед глазами, двоились, троились. Единая темная масса, чудовище со множеством голов. Добыча, теплая плоть.
Кевин прыгнул на них, готовый резать, рвать, если надо — зубами и ногтями.
Он приземлился прямо в центр обведенного белым круга. Пол ушел из-под ног, и тьма распахнула пасть, проглотив Кевина Грасса с головой.
XXV. ~ Сердце красавицы ~
Час назад…
Во тьме, накрывшей его с головой, зажигались звезды. Шесть бледных, неровно мерцающих светил. Нет, это не звезды — пламя свечей.
Пламя. Они с Эллис занимались любовью, и в их движениях был огонь. А потом — или сначала — они сидели за столом…
Во мраке нет времени, потом и сейчас. Лишь шесть светлых точек и голос Эллис, звучавший из пучины памяти.
….Моя сестренка заболела… Ее спасла бы хорошая пища и тепло, но мы не могли ей их дать. И она умерла. Мама тоже все не поправлялась… А потом слегла я. Наша семья не из очень крепкого материала, как видишь.
Зато мы все держались вместе, мы и наши новые друзья. Молились. Каждый день молились, но боги молчали.
Мы просили небеса о куске хлеба, а они прислали нам только путника, раненного бандитами в пути — еще один рот, который было нечем наполнить. Отец заштопал его рану, но было ясно — если он пойдет дальше, без провизии, то все равно умрет. И мы стали думать. Это была ужасная мысль, но когда ты очень голоден, тебе приходят ужасные мысли. Кажется, первым ее высказал Том. Впрочем, это неважно.
Почти все согласились — я тогда была против, потому что не понимала. Я просто не знала — но потом, Филип, потом!.. Ты тоже узнаешь. Уже скоро.
У отца была его книга, он сказал, что древние боги услышат нас, если мы принесем им ту жертву, что они любят. Что они оставили нас, потому, что мы оставили их, и придут, стоит попросить. Что этот человек умрет не зря, а для общего блага.
Матушка не могла с этим смириться. У нее было такое нежное сердце… Это я нашла ее тело и записку. Она просила не трогать нашего гостя, написала, что ее жизнь все равно утекает, и она будет счастлива, если сможет продлить наши.
Она отдала нам всю себя, с любовью, радостно. Такой дар было нельзя отвергнуть! И когда мы приняли в себя ее тело, она стала частью нас всех, частью меня. Душа не умирает, Филип, я теперь знаю это точно. Почти каждую ночь матушка говорит со мной, я слышу ее голос у себя в голове, ее присутствие рядом, стоит только пожелать.
— Это потому, что ты чокнутая, — хотел он сказать, но у него не было губ.
Мир уплывал от него, бумажный кораблик, уносимый волнами… Филип снова погружался на самое дно, в извечную тьму. Там ждали чудовища, готовые сожрать его целиком и изрыгнуть, сделав одним из них.
В лапах немого Лори замерла, словно неживая, но Фрэнк видел, как трепещет тонкая белая шея, как бьется жилка справа, под зловещим изгибом ножа. Когда убийца подтолкнул девочку вперед, Фрэнк выразительно повел пистолем.
— Я не дам тебе выйти отсюда вместе с ней.
Острый язык ножа звучал красноречивее. Тончайшая красная полоска вспыхнула на нежной щечке, и Фрэнк вздрогнул, прикусив губу до крови. Но сдаваться нельзя. За дверями этого дома немой убьет Лори: она останется лежать на земле, как сломанная кукла — так, как лежала у стены темноволосая дама.
Должно быть, это — госпожа приюта. Фрэнк покосился на нее, и сердце сжали вина и страх: неужто мертва? Отважная женщина, она готова была защищать детей с риском для собственной жизни, а он позволил убить ее у себя на глазах.
— Тронешь девочку — я прикончу тебя, — пообещал он немому. — Медленно и больно.
Так, наверное, чувствовал себя Кевин Грасс — как пушка с догорающим фитилем, как сгусток ярости.
Прозвучал голосок Лори, высокий от испуга: — Мартин! Послушай, Мартин, я уже все-все им рассказала, — Лезвие дернулось, надавив на горло, и девочка затараторила быстрее: — Они меня заставили, Мартин, я не виновата! Пойми, убивать меня нет никакого смысла! Тебе надо бежать отсюда, предупредить остальных.
Остальных? Боги, сколько же людей замешано в это?!
— Скажи учителю, что им надо уходить, как можно скорее! Стража уже идет к ним, в Дом Алхимика! Или беги сам, Мартин, спасайся хоть ты!
Она ведь врет ему, понял Фрэнк с удивлением. Или я чего-то не знаю. Похоже, Лори решила выдать виновных под самым носом у убийцы. Но кто такой Учитель?
Сейчас важно было не это. Главное — спасти Лори, во что бы то ни стало. И обезвредить человека с ножом, пока не пострадал еще кто-то из детей.
Мартин потянул девочку к боковой двери, откуда та появилась за минуту до этого, но пустить его туда Фрэнк не имел права. Ведь дальше — комнаты, где живут другие сиротки.
Он прикинул линию между дулом пистоля и лбом Мартина — и чертыхнулся про себя. Слишком велик шанс промазать, а тогда череп разнесет уже Лори…
Решение назревало — ядовитый плод, налитой ядом. На вкус он горчил полынью, но ничего лучше в голову не приходило. Пусть сработает!
— Послушай, Мартин, — Фрэнк старался говорить как можно тверже — и целиться получше. — Ты должен помнить меня, я приходил к вам домой с лордом Филипом. Я — его друг, дворянин, человек чести. Для дворянина, данное им слово — закон. Так вот: сейчас я положу этот пистоль на пол, ты опустишь вниз нож, а я отойду в сторону. И клянусь тебе, если ты отпустишь Лори, то я дам тебе выйти отсюда беспрепятственно. Слово чести.
Он не был уверен даже в том, что немой его понимает. А что, если этот Мартин — слабоумный, дурачок, или окончательно спятил?
Тишину нарушало лишь тяжелое дыхание немого. Черные глаза неистово сверкали, и Фрэнк подумал, что мог бы узнать Мартина по одному только их блеску.
Лори снова оцепенела, взгляд пустой, словно одной ногой она уже ступила за грань. Нож дрожал у яремной вены, расстояние между жизнь и смертью — тоньше мизинца.
— Даю тебе слово, — повторил Фрэнк. И сделал то, что обещал — медленно опустил пистоль на паркет, не в силах побороть ощущение, что этим сам проводит ножом по горлу Лори. Заставил пальцы разжаться, оттолкнул пистоль подальше. Шагнул вправо, открывая немому путь к выходу.
