Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Дар подбирался не без расчета — в конце концов, чем меньше блох бегает по леди Валенна, тем меньше перескочит на Бэзила!
Еще одна коробочка духов, снова с сильными нотами фиалки, ванили и жасмина. Немного банально, но так подходит этой наивной синеглазой малютке.
И, разумеется, сласти. Самые лучшие марципаны столицы, от Дюларе. Три фигурки прекрасных дам, снаружи — съедобное золото, внутри — восхитительная начинка. Бэзил сам любил марципаны до дрожи, но слишком хорошо знал, как опасно ими злоупотреблять, а потому позволял себе лишь по большим праздникам. Ренэ тоже не стоило увлекаться сладеньким, у нее был как раз тот тип фигуры, что предрасположен к полноте. К счастью, сейчас Бэзилу требовалось совратить ее, а не читать нотации.
За спиной скрипнула дверь. Но слуг он уже прогнал, а для Ренэ рано… И Ренэ не носила обувь с металлическими шпорами, звеневшими сейчас по паркету…
Во рту сразу пересохло, руки похолодели. Пусть это будет Филип, или даже отец…
— Привет, племянничек. Скучаешь?
— Что вам надо? — спросил он, хотя и так прекрасно знал — ничего хорошего.
Оскар приближался ленивой походкой, без сомнения, упиваясь его страхом.
— Плохим был бы я дядюшкой, если бы не закончил урок, который прервала та наглая сучка, — Он был одет в темную кожу и серую шерсть — угрюмые цвета для угрюмого человека — и только плащ имел цвет запекшейся крови. — Даже баба храбрее тебя. Позор!
Отступать особо некуда — да от Оскара и не убежишь. При виде этой ухмылки тело будто наливалось свинцом.
— Не напомнишь, на чем мы остановились?
Оскар подошел уже совсем близко — и от него, как обычно, несло конюшней. Взгляд дяди, холодный, как прошлогодний труп, скользил по нему, изучая, выбирая, куда бить.
Бэзил болезненно ощущал незащищенность живота, тонких пальцев, что так легко могли превратиться в инструмент, на котором сыграют симфонию боли. Он весь стал сейчас, как натянутая струна — каждый мускул дрожал от напряжения, которого стоило стоять перед дядей прямо, не опуская головы.
— Оставьте меня в покое, — Что за жалкий писк срывался с его губ!
— На самом деле, я пришел кое-что тебе предложить.
Бэзил перевел дух, хотя экзекуция лишь ненадолго откладывалась.
— Пол Валенна отправляется возглавить военную кампанию на Юго-Западе. Я присоединюсь к нему, если ты поедешь со мной.
Он что, окончательно чокнулся?
— Я не пошлю тебя в бой, не бойся, ты ведь ни на что не годен. Когда-то хотел, но тогда я еще думал, что ты можешь стать мужчиной. Теперь остались лишь полусгнившие останки надежды сделать из тебя его подобие. Тебе не придется драться, но ты будешь спать в палатке, есть походную пищу, проводить дни верхом, на свежем ветру, который сдует с тебя эту цветочную дрянь и спутает твои чертовы локоны — да что там, ты сам захочешь их обрезать, когда в них заползают вши. Быть может, однажды ты даже почувствуешь зов битвы… единственную музыку, которую стоит слушать.
Смешно было слушать Оскара Картмора, ударившегося в поэзию. Он и впрямь влюблен в войну, раз распевает ей дифирамбы, словно какой-то красотке. За дурака он его принимает, что ли? Слава Богам, Бэзил никогда не видел театр военных действий своими глазами, зато слушать рассказы тех, кто выступал на его сцене, иногда приходилось.
— Да уж, махать мечом по колено в грязи было бы достойным применением талантам образованного человека с тонким вкусом. Сожительствовать со вшами предоставляю вам, дядя. И не будем забывать про клопов, они вам сродни — существуют лишь для того, чтобы пускать кровь и мешать людям жить. — Ему так понравилось это сравнение, что он даже улыбнулся, на миг забыв о страхе.
— Вспомнил! — Ухмыльнувшись в ответ, Оскар хлестнул его по лицу.
Щеку закололо, глаза заслезились… Главное, чтобы лицо не опухло к приходу Ренэ, подумал Бэзил, привычно отшатываясь и втягивая голову в плечи.
— Я хотел дать тебе последний шанс, племянник, доказать, что ты один из нас и достоин носить имя Картморов, что ты — мужчина. Но вижу — зря. Не то, чтобы я сомневался, зато теперь моя совесть чиста.
Ровный тон дяди пугал сам по себе, а тут, вдобавок, в его руке появился кинжал. Треугольное темное лезвие, сужающееся к концу до единой сверкающей точки…
Боги, зачем ему оружие? Чтобы причинять боль, дяде всегда хватало его железных пальцев.
Бэзил пятился, пока было куда. Наконец, спина уперлась в стену, остававшуюся безжалостно твердой, как он ни пытался сквозь нее провалиться. — Я не хочу быть мужчиной, если это значит быть в чем-то похожим на вас! И принадлежать к вашей мерзкой семейке тоже не хочу. С меня хватит имени моей матери. Просто отстаньте от меня!
— Э, нет, Бэзил, так не выйдет. Ты — заноза, нарыв на заднице. Догадываешься, что делают с нарывами?
Лезвие приближалось, лишая способности двигаться, думать, заворожив его, как завораживают кролика немигающие глаза удава. Он, конечно, выпил жизнь многих, этот кинжал, и держала его при этом та же самая рука. Словно во сне, Бэзил наблюдал, как острие скользнуло под подбородок, почувствовал ледяной ожог металла под горлом.
— Знаешь, чем хорошо сражение? Оно убивает скуку. О, между стычками иногда скучаешь адски, врать не буду. Но когда доходит до рукопашной… Сладость жизни осознаешь по-настоящему лишь тогда, когда она оказывается на кончике меча. Цвета ярче, звуки четче, каждому глотку воздуха — нет цены. Даже тот, кто готов был слить свою жизнь в помойную яму, будет драться, как зверь, когда ее попробуют отнять насильно. Ну что, чувствуешь? Сердце бьется быстрее, да? Каждый миг на счету. Или тебе еще скучно?! — прорычал Оскар, нажав чуть сильнее.
Бэзила ахнул от удивления и ужаса. — Перестань!
Что-то влажное ползло по шее вниз. Он не посмеет, шептал рассудок. Просто пугает, как всегда. Он сумасшедший и способен на все! кричал страх.
— Раз уж мы не едем с Полом, хочу, чтобы ты прочувствовал ее сейчас, близость смерти и сладость жизни.
Острие скользнуло по подбородку, выше. Бэзил зажмурился.
— Открой рот, — велел Оскар.
У него не оставалось сил. Пожалуйста, хватит. Он не мог сказать это вслух, ведь тогда кинжал окажется у него в глотке. Но когда лезвие больно надавило на губы, пришлось разжать их все равно.
— Ну что, быть может, ты жалеешь сейчас, что не умеешь махать мечом? Пойми, жалкая мокрица, тут ты не в меньшей опасности, чем на поле боя, а то и в большей. Хочу, чтобы ты знал это.
Рот заполнило лезвие. Бэзил давился им, изо всех сил сдерживая рвоту — нельзя было шевелить головой. Только осознание этого удерживало его от обморока.
— Чувствуешь вкус стали?
Он чувствовал, горький привкус металла и соленость крови, капавшей на язык с неба. Привстал на цыпочки, отчаянно пытаясь уменьшить давление, царапая ногтями стену, чтобы удержаться. Оскару достаточно нажать разок — и все, конец.
Он умоляюще взглянул на дядю, но черные глаза напротив были безжалостны.
— Знаешь, что будет, если я нажму слишком сильно? Ничего. Все вздохнут с облегчением, никто не заплачет. Ну, разве что твоя тетка, хотя эта даже на похоронах сестры стояла с сухими глазами. Может, брат немного пожурит меня, а может, и нет, потому что он тоже знает, ты — проблема, которую рано или поздно придется решить.
Бэзил протестующе замычал.
— Конечно, проблема. Ведь ты — старший сын, а значит, по закону тебе должна будет отойти большая часть наследства, земли Картморов должны стать твоими. А кто-то может сказать, что и власть над страной должна перейти к тебе, как обычно бывало. Сам по себе ты слишком слаб и ничтожен, чтобы стать соперником Филипу, но другие люди могут взять тебя в оборот, чтобы создать ему проблемы. А ты знаешь, как мой брат любит, когда что-то грозит интересам его любимчика…
По венам разливался холод. Подобные мысли приходили в голову, но теперь они обрели осязаемость и твердость стали. Если отец и впрямь так считает…
