Фрайди [= Пятница, которая убивает; Меня зовут Фрайди] - Хайнлайн Роберт Энсон
24
На следующее утро ни Рыжик, ни Анна не появились за завтраком. Мне пришлось есть одной, и я управилась очень быстро — я смакую еду, только когда нахожусь в хорошей компании. Стоило мне встать из-за стола, как из динамика раздался голос Анны:
— Прошу внимания. На меня возложена печальная обязанность объявить вам, что сегодня ночью скончался наш председатель. Тело его кремировано и, согласно его воле, никакой похоронной церемонии не будет. На девять ноль-ноль в большом конференц-зале назначено общее собрание, на котором будут подведены итоги работы фирмы. Явка всех служащих обязательна. Просим не опаздывать.
До девяти я ревела, не переставая. Почему? Наверно, от жалости к себе. Во всяком случае Босс оценил бы это именно так. Он-то никогда не испытывал жалости к себе, как, впрочем, и ко мне, и не однажды ругал меня за это… Нет ничего хуже, чем жалеть себя, говорил он, а я… я все равно жалела.
Я всегда злилась на него, ругала его (про себя) самыми последними словами даже после того, как он уничтожил мой прежний «контракт» и сделал меня Свободной Личностью, а я отблагодарила его тем, что убежала и скрывалась, пока он меня не нашел. Теперь я готова была язык себе откусить за каждую дерзость, каждую колкость, каждое обидное слово, пусть даже не произнесенное…
Потом я напомнила себе, что Боссу совсем не понравилось бы, будь я «тепленькая», «мягонькая», покладистая — без своих собственных взглядов. Он был тем, кем был, а я — тем, чем была, и так мы прожили вместе много лет, ни разу не коснувшись друг друга даже кончиком пальца. Да, для Фрайди был установлен именно такой протокол взаимоотношений, и я никогда не пыталась нарушить его.
Интересно, знал он все эти годы, с тех самых пор, когда я только начала работать на него, что стоит ему шевельнуть пальцем и я тут же прыгну к нему в объятия? Думая, знал. Ведь, хоть я никогда в жизни и не дотронулась до него, даже не пожала ему руки, он был мне единственным отцом… Нет, единственным человеком, которого я могла бы так назвать, несмотря на мое происхождение, на мою «породу».
Большой конференц-зал был переполнен. Никогда в столовой я не видела столько народу, многие лица были мне совершенно незнакомы. Я решила, что это из тех, что работали в других местах; их срочно вызвали, и они сумели приехать вовремя. За большим столом сидела Анна и еще одна женщина, которую я видела впервые в жизни. Перед Анной стоял компьютер, лежали пачки бумаг и другие секретарские принадлежности. Незнакомка была примерно ровесницей Анны, но в отличие от ее дружеского тепла излучала холодную твердость классной дамы. Ровно в девять ноль-ноль и две секунды «классная дама» твердой ладошкой громко хлопнула по столу и отчеканила:
— Прошу тишины! Меня зовут Рода Уэйнрайт, я — первый вице-председатель этой компании и главная советница усопшего мистера Болдуина. Таким образом, сейчас я исполняю обязанности председателя и мне поручено уладить все наши общие дела. Вам всем известно, что каждый из вас работал на компанию согласно контракту, заключенному лично с мистером Болдуином, и…
Разве я подписывала когда-нибудь такой контракт? Как же меня резанули эти слова: «Усопший мистер Болдуин!» Это что, настоящее имя Босса? Как же случилось, что его настоящее имя было и моим псевдонимом, который я использовала чаще других? Значит, он сам выбрал для меня этот псевдоним? Не помню, это было так давно…
— Теперь все вы — свободные агенты. Мы представляем собой профессиональную элиту, и мистер Болдуин предвидел тот факт, что любая свободная компания в Северной Америке будет заинтересована в каждом из наших служащих, как только его смерть автоматически расторгнет контракты и даст нам свободу выбора. В каждом малом конференц-зале этого здания сидят агенты по найму из самых разных фирм. По мере того, как будут названы ваши имена, пожалуйста, подходите сюда, чтобы получить пакет со всеми вашими документами и расписаться. Потом проверьте содержимое ваших пакетов, но не у стола, я повторяю, не у стола. Те, у кого возникнут вопросы, должны подождать, пока все остальные не получат свои пакеты. Пожалуйста, не забывайте, что за всю ночь я ни на минуту не сомкнула глаз, поэтому…
Наняться тут же в какую-нибудь свободную компанию? Я что, разорена и у меня нет другого выхода? Похоже на то! Правда, у меня оставались еще двести тысяч бруинов после выигрыша в ту дурацкую лотерею, но… Наверно, почти столько же я должна Жанет за ее Визовую карту. Надо подсчитать. Итак, я выиграла 230,4 грамма чистого золота, вложенных на Единую карту как 200.000 бруинов, но обеспеченных золотым кредитом со дня помещения. Тридцать шесть граммов из них я взяла наличными и… Да, я должна прибавить еще один счет — в Имперском банке Сент-Луиса. И еще наличные и Визовая карта Жанет. И Джордж должен взять у меня половину того, что мы…
Кто-то выкрикнул мое имя. Ну, конечно, это Рода Уэйнрайт со своей недовольно брезгливой миной:
— Пожалуйста, побыстрее, мисс Фрайди. Вот ваш пакет, распишитесь в получении, а потом отойдите в сторону и проверьте содержимое.
Я взглянула на бланк для росписи и сказала:
— Я распишусь, когда проверю содержимое.
— Мисс Фрайди! Вы задерживаете всех!
— Ничего, я встану в сторонке. Но я не подпишу этот бланк, пока не удостоверюсь, что содержимое пакета соответствует всему, что указано на бланке.
— Все в порядке, Фрайди, — негромко произнесла Анна и успокоительно кивнула мне, — я проверяла.
— Спасибо, — вежливо ответила я, — но я поступлю так же, как поступала ты с секретной документацией. Сначала взгляну, потом подпишу.
«Классная дама» вся кипела от ярости и готова была сварить меня заживо, а я… Я просто отошла в сторонку и стала просматривать содержимое пакета: три паспорта с тремя разными фамилиями, пачка удостоверений личности, сопутствующие документы к каждому удостоверению, счет на имя «Марджори Фрайди Болдуин», открытый в «Церере» и Приемном отделении «Южной Африки», Луна-Сити, в размере 297,3 грамма… Это поразило меня, но следующие бумаги поразили куда больше: свидетельство удочерения Хартли М. Болдуином и Эммой Болдуин ребенка-девочки, Фрайди Джонс, впоследствии названной Марджори Фрайди Болдуин, выписанное в Балтиморе, штат Мэриленд, Атлантический Союз. И ни слова о Лэндстейнерских «яслях» и о Джоне Хопкинсе, но дата — та самая, когда я оставила «ясли». И еще два свидетельства о рождении: одно выписано на Марджори Болдуин, родившуюся в Сиэтле, а второе — на Фрайди Болдуин, рожденную Эммой Болдуин в Бостоне, Атлантический Союз.
Итак, что очевидно? Первое: оба эти документа фальшивые. Второе: на них можно полностью положиться — Босс всегда был очень аккуратен в таких вещах.
— Все в порядке, — кивнула я Анне и расписалась на бланке.
Анна взяла у меня бланк и негромко сказала:
— Встретимся позже.
— Идет. Где?
— Найди Рыжика.
— Мисс Фрайди! — проскрипела Уэйнрайт. — Вашу кредитную карточку, пожалуйста!
— Да? — Ну да, конечно, после смерти Босса и роспуска компании я уже не могу пользоваться сент-луисским кредитом. — Вот она.
Рода потянулась за карточкой, но я придержала ее.
— Где ваши щипцы? Или вы пользуетесь кусачками?
— Да прекратите же вы! Я уничтожу ее вместе с остальными, когда сверю все номера.
— Миссис Уэйнрайт, если я сдаю вам мою недействительную кредитку, а, насколько я понимаю, она уже недействительна, вы уничтожите ее на моих глазах.
— Вы причиняете мне много хлопот… Вы что, никому не верите?
— Совершенно верно.
— Тогда вам придется подождать здесь, пока я не закончу со всеми остальными.
— Не думаю! — возразила я.
Карточки Единой карты Калифорнии делаются из очень твердого пластика, я же всегда очень тщательно следила за собой, чтобы ничем не выдать свои способности здесь, в Паджаро, — не потому, что я кого-то опасалась, а потому, что это было бы просто невежливо. Однако сейчас обстоятельства были не совсем обычные, поэтому я разорвала карточку пополам, а потом еще раз пополам и протянула Роде кусочки со словами:
