Фрайди [= Пятница, которая убивает; Меня зовут Фрайди] - Хайнлайн Роберт Энсон
«Люди имеют право знать» — а что имеют право люди знать? Дэниел Шипстоун, вооружившись глубокими знаниями высшей математики и физики, закрылся у себя в «подвале» на семь голодных, тяжких лет и своим умом дошел до такого аспекта одного из законов природы, который позволил ему создать свою корпорацию. Всякий, кто «имеет право знать», волен поступить точно так же — ведь Дэниел даже не запатентовал свое открытие. Законы природы распространяются на всех, в том числе и на неандертальцев. Таким образом, в данном случае беда тех, кто «имеет право знать», схожа с проблемой того, кто «имеет право» стать пианистом и давать сольные концерты, но при этом никак не желает учиться играть на фортепьяно. Впрочем, возможно, я сужу обо всем этом предвзято, поскольку никогда не была человеком и не имела никаких прав.
Независимо от того, предпочитаете ли вы слащавенькую версию компании или «сплетни», основные факты, касающиеся Дэниела Шипстоуна и всей его корпорации общеизвестны и совершенно бесспорны. Что меня по-настоящему удивило (честно говоря, поначалу просто шокировало), это то, что я выяснила, когда стала копаться в вопросах собственности и управления всего комплекса.
Первый шок я испытала, взглянув на распечатку основного списка компаний, входящих в комплекс «Шипстоун», но содержавших слова «Шипстоун» в своих названиях. Что я увидела? Даже если вы хотите выпить стаканчик кока-колы, вам приходится иметь дело… правильно — с «Шипстоуном»!
Жан когда-то сказал мне, что за уничтожением Акапулько стояли международные корпорации — корпоративные государства… Это что же значит — часть комплекса, основанного Дэниелом Шипстоуном, то есть его доверенные лица велели уничтожить четверть миллиона ни в чем не повинных людей? И это те самые люди, которые содержат самые лучшие в мире больницы и школы для детей-инвалидов? Черт, да у меня самой есть акции «Монтгомери-Сеарс» — значит и на мне лежит доля вины за взрыв Акапулько?
Я задала машине программу — составить схему внутреннего взаимодействия комплекса, а затем прикинуть, какое количество отделов и управлений в других компаниях подчинено руководителям компаний «Шипстоун». Результат был таков, что я запросила компьютер о процентном соотношении пакетов акций непосредственно самого комплекса «Шипстоун» с пакетом акций как бы самостоятельных компаний. Три дня я сортировала и изучала огромный поток информации.
Сделанные мною выводы были таковы:
а) комплекс «Шипстоун» является единой компанией и лишь выглядит как двадцать восемь отдельных организаций;
б) в собственности директоров и держателей акций комплекса «Шипстоун» находится (или держится ими под контролем) практически все, что представляет какое-то значение, во всех главных территориальных государствах Солнечной системы;
в) «Шипстоун», вероятно, является всепланетным (а может, и всесистемным) правительством, или правителем; не могу утверждать, действует ли «Шипстоун» в качестве такового, поскольку контроль за подобными действиями ему пришлось бы (или приходится) осуществлять через корпорации, официально не входящие в империю «Шипстоун»;
г) это все меня здорово напугало.
Заметив кое-что, связанное с одной из компаний «Шипстоун» (Ассоциация «Морган»), я принялась копаться в кредитных компаниях и банках. И ничуть не удивилась, а лишь еще больше расстроилась, когда выяснила, что компания, предоставившая мне кредит (Единая карта Калифорнии), была на самом деле одновременно и той, что обеспечивала этот кредит (Сириус и Отделение «Южная Африка» на Луне), а заодно и включала в себя и «Визовую карту», и «Квебекский кредит», и «Мэйпл Лиф», и еще Бог весь что. Конечно, это было не очень ново, разного толка теоретики рассуждали об этом с тех пор, как я помню себя, но увидеть все это в цифрах, с неопровержимыми доказательствами…
Неожиданно для себя самой, по какому-то безотчетному импульсу я вдруг задала вопрос компьютеру: «Кто твой владелец»?
В ответ загорелась надпись: «Нулевая программа».
Я перефразировала вопрос, подогнав его под язык компьютера — дело в том, что компьютер, стоящий за моим терминалом, был очень умен и, как правило, «прощал» многие чисто человеческие обращения и формулировки. Обычно он вообще не обращал внимания на неформальные запросы и быстро «переваривал» их, но… Есть пределы в языке, за которые машина выйти не может, и подобный вопрос неизбежно потребовал семантического уточнения.
Вновь тот же ответ: «Нулевая программа».
Тогда сосредоточившись и решив аккуратно вытащить из этой машины ответ, я сформулировала вопрос в самом строгом соответствии с компьютерным языком, компьютерной грамматикой и компьютерным «уставом»: «В чьем владении находится информационно-процессорная сеть, обладающая терминалами на территории Британской Канады?»
Высветился ответ, несколько раз поморгал и исчез… Причем исчез без моей команды. Ответ был прост: «Требуемая информация в банке данных отсутствует.»
Это повергло меня в такое уныние, что я плюнула на все дела, пошла купаться и выбрала себе партнера на предстоящую ночь, не дожидаясь, пока кто-нибудь сам не предложит мне разделить с ним койку. К этому меня побудила не врожденная похотливость, а какое-то странное одиночество — мне жутко захотелось ощутить рядом с собой теплое, живое человеческое тело, которое «защитило» бы меня от вооруженной интеллектом машины, отказывающейся сказать мне, кто (или что) она такая.
На следующий день за завтраком мне передали приказ Босса — явиться к нему в 10:00. Я удивилась, потому что, на мой взгляд, прошло явно недостаточно времени, чтобы я успела выполнить оба последних задания: комплекс «Шипстоун» и признаки больных культур. Однако, когда я вошла к Боссу, он сразу вручил мне письмо в старомодном конверте с выведенным на нем адресом. Я узнала письмо моментально, поскольку сама посылала его Жанет и Жану. Удивило меня то, что письмо оказалось у Босса, ведь обратный адрес на нем я написала ложный. Я всмотрелась в конверт и увидела, что письмо было переадресовано адвокатской конторе в Сан-Жозе, той самой, через которую я в экстренных случаях могла связаться с Боссом.
— Ты можешь вернуть его мне, — сказал Босс, — и я перешлю его капитану Тормею… Когда выясню, где он находится.
— Когда вы выясните, где находятся Тормеи, я напишу другое… Это я писала наугад. Как говорится, вслепую.
— Это заметно.
— Вы что, прочли его? (Это хамство, Босс!)
— Я читаю все, что адресовано капитану Тормею и его жене… И доктору Перральту. По их собственной просьбе.
— Понятно. — (Первый раз слышу! Что за чертовщина?) — Я так написала… Ну, фальшивое имя и все остальное, потому что его могла вскрыть полиция… Виннипегская полиция…
— Вне всякого сомнения, они так и сделали. Полагаю, ты хорошо прикрыла себя. Сожалею, не сообщил тебе, что вся почта, адресованная им, будет пересылаться мне. Именно так сейчас и происходит, если, конечно, полиция до сих пор просматривает всю почту. Фрайди, я не знаю, где сейчас Тормеи, но могу воспользоваться одним каналом… Могу воспользоваться им один раз, поэтому хочу сделать это, когда полиция снимет с них все обвинения. Я ожидал, что это произойдет уже несколько недель назад, но… этого не произошло. Из чего я заключаю, что полиция в Виннипеге всерьез намерена повесить на Тормеев исчезновение лейтенанта Дикея, то есть предъявить им обвинение в убийстве. Разреши спросить тебя еще раз: может ли быть найдено тело?
Я задумалась, стараясь представить себе наихудший вариант. Если полиция все же проникла в дом… Что они могли там найти?
— Босс, полицейские побывали в доме?
— Конечно. Они обыскали дом через день после того, как его покинули хозяева.
— В таком случае они не нашли тела в утро того дня, когда я появилась здесь. Если бы они нашли тело позже, вы бы знали об этом?
— Думаю, да. Мои связи с этим полицейским участком оставляют желать лучшего, но все же я обычно располагаю свежей информацией, потому что плачу за нее.
