Катавасия (СИ) - Семёнов Игорь (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Размышления пораженного Двинцова прервали чьи-то тихие шаги. Вадим резко обернулся. Сзади подходил улыбающийся волхв лет тридцати, одетый в длинную, до колен, белую рубаху с вышивкой по вороту, обшлагам рукавов и подолу, такие же белые порты, заправленные в алые сапоги. От простого горожанина, каких немало встретилось Двинцову по пути, волхв отличался лишь тем, что на его груди, держась на тонкой стальной цепи, висел плоский серебряный диск размером с чайное блюдце с выбитым изображением летящего сокола поверх свастики с лучами, загнутыми посолонь. К удивлению Двинцова, рядом с волхвом чинно, с наисерьёзнейшими торжественными мордами вышагивали Фома и Пух. Жрец остановился возле Вадима, а собаки проследовали к центральному жертвеннику, положили на него свои морды и задумчиво замерли на несколько мгновений. Затем псы поднялись и вернулись, сев у Вадимовых ног. Волхв обратился к Двинцову:
- Ты почто же так? Сам - в храм, а братьев своих у врат покинул. Лепо ли то?
- Так я не знал, что им сюда можно, - смутился Двинцов.
- Можно? Нужно! Иначе нельзя. Каждое творение Божье Творца своего постичь должно, помыслы свои и чаянья в порядок привесть. Оно конечно, не всякий зверь к храму прийти сможет, но на то и поставлены по лесам малые святилища. От века так заповедано.
Двинцов окончательно почувствовал себя недоумком, дикарём-папуасом. Наскоро поблагодарив за науку жреца, он покинул храм. Уходил Вадим с ощущением, что наконец-то, впервые за всю свою жизнь, ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПОБЫВАЛ ДОМА.
* * *
Дружинникам у входа в княжий терем пришлось минут пять втолковывать, зачем и к кому пришёл, вынужден был коротко рассказать. Те, уразумев, построжели, в покои пропустили, настояв, однако на сдаче им оружия, торбы и оставлении псов в сторонке у крыльца. Впрочем, предупредили, что князь с верховным волхвом заняты приёмом чужеземцев, посему попросили подождать окончания приёма сидя на лавке в палате. По внутренней лестнице (или - всходу, как выразился стражник) Двинцов поднялся на второй поверх (или третий этаж - как перевёл он сам себе). Секретарей и приёмных в этом мире пока что, слава Богам, не изобрели (Или - съехидствовал Вадим про себя, - нечисть здесь не в той силе, чтобы моглаподдодонить подобное новшество себе на вящую радость, а людям - на муки).
В приёмной палате князя лавок вдоль стен оказалось предостаточно. Двинцов устроился поближе к выходу, осмотрелся, прислушался.
Князь сидел у дальней стены палаты на невысоком резном стольце, склонив набок голову, внимательно слушал высокого худого иностранца с ястребиным носом, подпёртым короткими жёсткими тёмными усами. Остальные шестеро стояли рядом, время от времени кивая головами. Двинцов узнал "Персидское посольство", въехавшее в Детинец одновременно с ним. Высокий, резко жестикулируя, продолжал свой рассказ:
- ... И тогда, узнав, что Чёрное войско пришло на наши земли, мы препоясались оружием, мы выкрасили хенной хвосты своих коней, и мы не стали ожидать врага за стенами своих крепостей. Нет, мы все, кто мог держать оружие, вышли навстречу Чёрному войску, так, как учат Светлые боги и наши пращуры. На клич Светлого князя племён картвели - Вахтанга собрались под его стяги многие народы и племена: привёл своих хайев старый князь Васпур, пришли адыги и шапсуги, пришли парсы и согдийцы, прискакали на битвы далёкие массагеты, пришли с князем Лечи его начхо и вайнеху, андийцы и лакцы, авары и цахуры, встали рядом с нами аланы и многие другие пришли. И сошли с небес младшие боги наши - тарамы и дзуары, людского прошлого не забывшие, и вновь облеклись плотью и препоясались мечами. Мы встали на перевале, собой преградили путь к нашим старикам, к нашим женщинам и детям. И бились мы в долине меж гор три дня и три ночи, и никто не мог одолеть. Но ударили в спину нам те, кто вчера звался друзьями и братьями нашими, кто, улыбаясь нам, уже готовил страшное предательство, продав свои души Чёрному богу, тайными ямурлаками оказавшись. И отошли мы, и не успели подобрать павших своих и дать им достойное мужей и воинов погребение в очищающем огне и не успели наши братья-волки исполнить волю всякого павшего на поле битвы воина - съесть своих павших братьев-людей. И горе великое было нам наутро, когда в первых рядах вражьих увидели мы павших недавно братьев и соратников своих. Злою силою оживлены их тела были. Ни чести, ни родства более не ведая, стали они навью бездушной. И вели их в бой демоны наших гор, подобные вашим упырям - уаиги и убуры, те, которые недавно ещё прятались в самые глубокие ущелья при одном звуке имён героев наших, наших нартов. Шли против нас лица знакомые, но только тела это были. Ибо души их отлетели уж к Богам на небеса, а тела, словно сосуды пустые, тьмою налились. Но горько было нам, даже зная это, оружие своё направлять на лица знакомые. И трудно, князь, убить такого навья, лишь голову ему срубить надо, да и то он, безглавый недолго идёт ещё и оружием своим вслепую машет. И больше их бы было, но, на счастье наше, не зарывали наши народы своих мёртвых в землю, не оставляли на вершинах деревьев, как народы иные. Только первой волной навьи шли. Следом накатились оборотни-волколаки - ямурлаки-отступники братьев наших волков. И волки им навстречу вышли, пастырем своим ведомые, светлым богом Тутыром и волком-прародителем - Уархатом. Последней стала для них эта охота, ибо лишь серебро на стрелы насадив, смогли мы с волколаками управиться. А Тутыр с Уархатом пали замертво, бессмертие своё утратив при виде гибели племени своего.
Пока ещё спокойны мы были за семьи свои. Ибо верили: покуда живы мы - не пройдёт враг к тайным ущельям, где в крепостях и горных аулах спрятали мы своих жён и стариков, своих детей. Но не ведали мы того, что гниль чёрная и там затаилась, что ночами слуги Шайтановы будут семьи наши изводить. Так не стало почти на земле больше корня нашего. Пошли бродить по землям нашим чудища злые: Залзанагай - болезни и голод несла, Ал паб - людей с ума сводила, Кушкафтар - детей малых хитила да сжирала. И тем, что сгорали очаги и кровли наши, убиты были наши духи-дзуары, ибо жить они могли, покуда целы дома наши и селения, пока стояли стены крепостей наших. И когда увидели мы, как в муках великих тают, исчезая дзуары, поняли мы, что нет у нас больше семей и домов. И сами в бой пошли, и ещё один день бились, себя не щадя. И пали в тот день князья Лечи и Васпур, надвое был разорван уаигом старый Вахтанг. А многие из старших дружин их сами на мечи бросились, не вынесли того, что не смоги князей своих от гибели сохранить.
Последней ночью в стан наш Кехай прокралась незримо. И не было уж с нами волков и псов, чтоб учуять её. Многим она шеи искривила, у многих память отняла, так что, проснувшись, не умели они ничего, беспомощными став, словно дети малые. И коней наших Кехай многих погубила, кроме тех из них, кто своё родство от матери Пахтат вёл. Стоптали они копытами чёрную Кехай. Но слишком многих мы к утру не досчитались.
К рассвету собрались все, кто жив был, на совет. И решили, что сто из нас останутся на перевале в последнем бою прикрывая братьев своих, а оставшиеся, дабы не угасла под солнцем навеки кровь наших народов, уйдут в земли славов, передадут горькие знания свои славенским воям и в битве за чужие земли искупят свой позор. Позор вечный покуда нам, что не сберегли народов своих, пресекли корень свой. И живыми покуда по Матери-Земле ходим, чтоб смыть тот позор кровью не своей, а вражьей.
Говоривший перевёл дух, затем продолжил:
- Светлый князь Стемид Нравотыч! Нет больше аваров и алан-билонов. Сгинули навек массагеты и парсы. И других многих из полуденных славов не стало на Земле. Обеднел мир. Однако: вот вы, вот и мы, а значит живо ещё племя человеческое, жива кровь славенская. Едина кровь у нас, единым Богом мы созданы. Поздно поняли мы это, много кто из нас уж и славом-то себя числить перестал. А вам бы - не опоздать. А то пришли мы поначалу к князю Киевскому, прогнал он нас, мало в порубы не посадил, да не казнил. Оговорил нас подсылами Чернобоговыми. Не было в его речах Божьей правды! Князь! Отныне - славы мы. На то дозволения ни твоего, ни кого другого мы не просим. Иного прошу: дозволь в дружину твою встать, дозволь в первых рядах врага встретить, ставь нас с правой руки! Иль посылай в станицы козачьи, кон земли твоей беречь. И с тем согласны. Я - Сохраб, всё сказал. Ты своё слово молви, Светлый князь.
