Противостояние - попаданец против попаданца (СИ) - Шейко Максим Александрович (читать полную версию книги .TXT) 📗
— Браво, Макс, всегда ценил в людях чувство юмора!
После чего уже вполне спокойно добавил:
— Не переживай. Именно здесь и сейчас можно говорить спокойно.
— Как скажешь. Но прежде, чем ты похвастаешься своими успехами, я хочу тебя кое о чем предупредить…
При этих словах Рейнхард мгновенно подобрался. Он и до сего момента не выглядел рассеянным и расслабленным (по крайней мере, для меня, постоянно подспудно ожидающего от него каких-то неожиданностей, по большей части неприятных). Не смотря на старательно демонстрируемое благодушие, от него явственно веяло какой-то скрытой угрозой. Теперь же, когда маска блаженствующего сибарита была столь резко сброшена, вся его фигура буквально излучала чувство опасности, почему-то навевая на меня мысли о бомбе с мерно тикающим таймером.
— Я слушаю.
— Боюсь, нам придется поторопиться.
— Уверен?
Я немного помедлил, выдержав его ледяной, немигающий взгляд и лишь затем проговорил, искренне надеясь, что мой ответ прозвучит достаточно веско, а голос не сползет на предательский шепот:
— Да. Уверен.
Фуууух! Кажется, удалось, хотя (Господь — свидетель!) это было нелегко! Ладно, главное сделано, дальше будет проще — так я подумал тогда и снова просчитался. Мой зловещий приятель сумел, в который раз, меня удивить: Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих рассмеялся. Коротко и негромко, но искренне. И пока звучал этот смех, в котором причудливо смешались злобное торжество и веселое самодовольство, у меня перед глазами в ускоренном режиме пронеслась вся моя новая жизнь — от появления в Берлине и аж до сегодняшнего разговора. Не знаю, до чего бы я тогда додумался, если бы следующая фраза Рейнхарда не прервала поток разбушевавшейся фантазии, заодно пролив целебный бальзам на мою, не в меру расшалившуюся, нервную систему.
— Вот видишь, Макс, а ты еще мне не верил, когда я говорил, что ты всегда приходишь вовремя!
И, видя мое вполне искреннее недоумение, с усмешкой пояснил:
— Видишь ли, если бы ты не поспешил поделиться своим предупреждением, то я бы тебе рассказал кое-что о том, чем был занят последние пару месяцев. Хочешь — верь, хочешь — нет, но я готов решить твою проблему.
— Как скоро?
— Достаточно скоро.
Гейдрих весело усмехнулся:
— И самое главное: нам с тобой даже не придется особо ломать над этим голову — всю грязную работу сделают другие, нам же останется только воспользоваться ее плодами.
Вот так-так, кажется, мой хитроумный друг сумел найти довольно неожиданное применение информации о генеральском заговоре против Гитлера, если я, конечно, правильно понял его намек. Что ж пусть так — убрать фюрера руками заговорщиков не самое плохое решение. Кажется, одну глобальную проблему из моего бесконечного списка можно вычеркнуть — хорошо, когда задачу можно переложить на кого-то другого, кто может справиться с ней лучше тебя. Жаль, что такой фокус удается провернуть далеко не всегда.
Удар правой клешни давно готовившегося к рывку АГ Клейста расколол 64-ю армию на несколько несвязанных друг с другом частей. Возможно, ей бы и удалось приостановить немецкое наступление, но фирменный прием немцев — бомбово-штурмовой удар по штабам и КП — лишил армию управления. Командарм Шумилов получил очередное ранение и его эвакуировали в Сталинград. Левофланговые дивизии армии вместе с 51-ой и 57-ой были оттеснены на юго-запад, в степи.
Основная масса войск была отколота от фронта и образовала своеобразный остров между Доном и разлившимся потоком немецких войск. Соединения правого фланга встали фронтом на юг, почти под прямым углом к 62-й армии. Вскоре они были подчинены Чуйкову.
Дело пошло бы еще хуже, но под Абганерово немецкие танковые колонны налетели на 13-й ТК. Отведенный в тыл для пополнения, корпус успел получить сотню новеньких машин (Т-34 и Т-70) со Сталинградского и Горьковского заводов и приводил себя в порядок. И как удачно. Вокруг станции завязалось упорное (хотя и с предсказуемым результатом) сражение.
В моей Реальности до А. немцы дошли в начале августа, здесь — примерно в тоже время. Выигрыш недели, которая была изначально, нивелировался. Но проиграв в скорости, немцы выиграли в мощи. С ходу нацелив две сильнейшие армии на город имени вождя, они получили абсолютное преимущество на направлении главного удара.
Значительно хуже развивались дела у северной группировки немцев. В первую неделю августа им удалось отбросить войска Тимошенко, объединив отдельные плацдармы в достаточно крупный монолит. Попавшие между жерновами советские части были частично уничтожены, частично пленены, частично рассеяны по степным просторам.
Но вот запланированный удар на большую глубину пришлось отложить.
На фрицев обрушилась целая серия контрударов. Тимошенко бросил в бой свой последний (ПОСЛЕДНИЙ!) оперативный резерв — только что переданный ему 2-ой ТК моего старого знакомого, практически крестника, генерала Лизюкова. Позже подошли еще несколько стрелковых дивизий из глубины. Обстановка требовала, и гарнизон будущего "фестунга Сталинград" тоже приходилось обезжиривать для парирования текущих событий. Скрепя сердце и скрипя зубами, мне пришлось утвердить директиву о передаче Юго-Восточному фронту перебрасываемого из-под Воронежа 18-го ТК Черняховского.
Почти одновременно и Еременко сформировал сводный отряд (примерно равный танковому корпусу/усиленной танками сд) генерала Николаенко и ударил с юга. Оперативный прорыв был локализован, хотя бы временно. Это позволяло отвести войска 62-й армии на тыловые рубежи.
Только гарнизон Калача оставался у берегов Дона. Ему предстояло на себе испытать жесткие условия новой стратегии Генштаба…
Вообще генералитет оказался в довольно интересном положении. С одной стороны ОКХ вечно плакалось, что Африканский театр военных действий отвлекает силы и ресурсы, жизненно-необходимые на решающем — Восточном фронте. Ну как же — наступить на горло священной идее удара по шверпункту в угоду какой-то там периферийной стратегии, изобретенной косорукими англичашками — святотатство! С другой стороны отступать без боя, да еще и после столь впечатляющих побед, одержанных Роммелем с начала 42-го года, было не свойственно хозяйственной немецкой натуре. Проще говоря, господ генералов давила жаба просто так сдавать британцам пески Сахары, политые кровью немецких солдат. Чисто по-человечески я их душевные терзания понимал, но идти у них на поводу не собирался. А потому еще в самом начале своей бурной деятельности в качестве советника фюрера приложил прямо таки титанические усилия, чтобы убедить этого самого фюрера в необходимости как можно скорее из этой чертовой Африки смыться.
И вот я, наконец-то, получил возможность воочию созерцать первые плоды своих трудов праведных — передо мной на столе лежала сводка, составленная на основе различных донесений штабов танковой армии "Африка" и командующего войсками в Средиземном море, сиречь Роммеля и Кессельринга. В сводке содержалась краткая выжимка, повествующая о ходе боевых действий на море, суше и в воздухе за последние пару месяцев, то есть с момента начала фактического отвода наших войск с позиций у Эль-Аламейна. Картина выходила презанятная.
Немецкие части танковой армии "Африка", разделившись на две группировки, оттянулись к Бенгази и Эль-Агейле, причем последние продолжали отход к Триполи. Часть тылов была уже вывезена в Италию, а остальные части готовились последовать за ними. Авиация перебазировалась на аэродромы Триполитании и западной Киренаики. На фронте остались лишь итальянские дивизии, укрывавшиеся за любезно оставленными им в наследство немецкими минными полями, получившими красноречивое прозвище "дьявольские сады".
Англичане не были ни слепыми, ни глухими, ни тем более тупыми, а потому произошедшую перегруппировку войск "Оси" заметили довольно быстро, но выводы сделали не совсем правильные. Британцы посчитали, что германское командование вскрыло подготовку союзных сил к высадке во французской Северной Африке и перебрасывает свои дивизии на запад для парирования этой угрозы. Логично — именно так верховное командование Рейха поступило в моей истории, хоть и с некоторым опозданием — уже после высадки англо-американцев в Марокко и Алжире. И противодействие этой новой немецкой стратегии англичане придумали без особых проблем — ускорить подготовку к наступлению под Эль-Аламейном, как можно скорее разбить итальянские части и затем надавить на немецкий африканский корпус в западной части Ливийской пустыни, постаравшись зажать его между молотом и наковальней. Просто и эффективно. Причем, судя по интенсифицировавшимся до предела перевозкам в Красном море и Суэцком канале, планы у них не расходились с делом.
