Волков. Гимназия №6 (СИ) - Пылаев Валерий (лучшие бесплатные книги TXT, FB2) 📗
И вид у него был… помятый.
Глава 20
— Подкараулили? — вздохнул я.
— Да сейчас… Я бы удрал, и делов-то.
Петропавловский мрачно усмехнулся и в очередной раз шумно высморкался в кулак. На пальцах осталась кровь — впрочем, теперь уже совсем немного. Похоже, били крепко, но все-таки без особых излишеств: калечить явно не собирались — так, намяли бока.
Просто воспитывали.
— Кудеяр? — уточнил я.
— Они, братец. Перед классами в коридоре зажали и говорят: ты либо с нами, либо извольте по сусалам, сударь. — Петропавловский состроил скорбную мину. — В общем, пришлось пострадать за наше общее дело.
Упрямый. Один, да еще и против собственного восьмого класса. И ведь наверняка уже не первый раз лез на рожон… Особого недовольства в голосе я, впрочем, не заметил: мой новый товарищ явно мог бы выбрать своим девизом по жизни «Слабоумие и отвага». Поэтому даже разбитый нос его не слишком-то печалил. И будь у него возможность вчера или сегодня поступить иначе — вряд ли бы стал менять хоть что-то.
Да чего уж там. Оно и правда того стоило.
— Ладно, прорвемся. — Я хлопнул Петропавловского по плечу. — Враг силен, зато мы умные. Чего-нибудь да придумаем.
— Это ты можешь. Только думай быстрее, братец. Мне тут один доброжелатель шепнул, что враг задумал страшную месть! И воинство атамана Кудеяра намерено сокрушить непокорных храбрецов, посмевших… — Петропавловский снова затянул было, как пономарь — и вдруг нахмурился и продолжил уже нормальным голосом: — В общем, бить нас будут. И крепко.
— Это я и так догадывался. — Я пожал плечами. — Опять после классов все выходы обложат?
— Не-е-ет, тут повеселее, — кисло отозвался Петропавловский. — Прямо днем. Сегодня после обеда у ваших гимнастика по расписанию. Тебя с Фурсовым запрут в зале, чтобы не удрали. И отделают по первое число, пока из учителей никого нет. Ключ уже раздобыли, даже Ивана Павловича, говорят, не будет. Вот такие пироги.
Ставки понемногу повышались: уж не знаю, какие силы пришлось задействовать Кудеярову, чтобы хоть на четверть часа избавиться от грозного инспектора, но настроен он был явно серьезно. Если уж решился карать нас не тайком где-нибудь в темном углу после занятий, а прямо в гимназии посреди бела дня.
Показательная «казнь». Чтобы все видели, знали и боялись до самых каникул. Серьезная мера… и весьма рискованная. Даже для сына богатея-мецената, подмявшего под себя весь попечительский совет Шестой гимназии — все-таки правила есть правила, а Кудеяров и так вплотную приблизился к черте, за которую нельзя заходить.
Значит, трон под местным царьком уже зашатался. Драка в столовой, дерзкий побег через крыши, измазанная помидорами поросячья морда… Всего одного дня хватило, чтобы преданные вассалы увидели позор своего монарха, а недовольные подняли головы. Наверняка многие уже давно втайне желали дворцового переворота.
И кто-то, возможно, даже готов поучаствовать лично.
— Вот чего я тебе скажу. — Я шагнул к двери. — Они будут бить нас. А мы — их. Поспрашивай аккуратно у своих — вдруг найдутся желающие подраться? Я тоже спрошу, как раз до обеда время есть… Может, кто и сподобится.
— Бунт на корабле? — В глазах Петропавловского зажглись озорные искорки. — Я правильно понимаю, милейший?
— Еще как правильно, — кивнул я. — Соберем воинство и наваляем гадам. Мне бы хоть человек десять — и тогда еще посмотрим, кому там в гимнастическом зале туго придется.
Зерна бестолковой отваги упали на подходящую почву: Петропавловский засиял так, что на мгновение захотелось даже отвернуться. И тут же шмыгнул передо мной в дверь и умчался вверх по ступенькам — видимо, уже спешил в класс. Я тоже поднялся — но не спеша, на ходу прикидывая, как буду выкручиваться.
Силы понемногу возвращались, и в драке я без труда одолел бы и взрослого мужика. Или даже двоих-троих, особенно если при этом не надо было бы думать, как их ненароком не прибить. Но в одиночку сцепиться с целым классом бестолковых пацанов… нет, вряд ли. Швырну кого-нибудь, выверну руку, разобью пару носов, но в конце концов или покалечу кого-нибудь, или — что вероятнее — огребу сам.
Родной седьмой класс встретил меня молчанием — то ли уважительным, то ли просто осторожным. Занятие уже началось, но сонный учитель латыни не стал вредничать — молча махнул рукой и кивнул, указывая на парту.
— Слышал уже? — прошептал Фурсов, когда я уселся рядом.
— Угу. — Я щелкнул замком портфеля и принялся доставать тетради. — Нам готовят баню.
— Еще какую, брат. Вовсю топят — так, что дым из трубы валит. — Фурсов мрачно насупился. — Чего делать будем, вояка грозный?
— Воевать и будем, — отозвался я. — Скажи нашим — сегодня Кудеяру конец придет. И всю его шайку так отлупим, что до самых экзаменов хвосты подожмут… А там уж их и на выпуск отправят.
— Сказать-то я скажу. Только сам понимаешь — дураков нет, — тоскливо заворчал Фурсов.
Но договорить не успел. Учитель громыхнул по столу указкой, и все дружно притихли. А на нас тут же обрушилась заслуженная кара: спряжение глаголов. Я кое-как дотянул до тройки на знаниях из прошлой жизни, а вот Фурсову повезло меньше — на перемену он отправился, унося в портфеле жирнющую единицу.
Впрочем, из всех наших проблем это было самой меньшей. Часы на стене в коридоре неумолимо отсчитывали время, и его не становилось больше. Классы естественной истории, математики и немецкого прошли, как в тумане — я мог только ждать, предоставив сбор армии товарищам.
И они справились. Пусть не запредельно круто — но все-таки справились. К обеду за длинным столом собрались человек двенадцать: мы втроем, четверо восьмиклассников и остальные наши, из седьмого. Петропавловский не постеснялся притащить с собой парочку пацанов из младших — впрочем, довольно рослых и явно исполненных желанием подраться.
— Ну что, орлы, готовы? — поинтересовался я, оглядывая свое тощее воинство. — Побьемся?
Вихрастые головы дружно закивали. Конечно, моих силенок пока еще не хватало накачать отвагой целую дюжину гимназистов, но кое-чем я все же мог поделиться — и парни буквально расцветали на глазах: садились ровно, расправляли костлявые угловатые плечи, сжимали кулаки. И улыбались — лихо и бесшабашно.
Хорошо. Мне приходилось водить бойцов на врага пострашнее банды восьмиклассников, но сейчас самая обычная школьная драка вдруг стала чем-то по-настоящему важным. Для ребят вокруг. Для Петропавловского с Фурсовым. Для исчезнувшего где-то в глубинах вечности Володи Волкова, чье тело я теперь носил, как свое собственное. И даже для меня — видавшего виды старикана.
Все-таки засиделся я в своей глуши под Москвой, еще как засиделся. Обмяк, заржавел — разве что плесенью не покрылся. И, наверное, уже давно ждал хоть какого-то повода встряхнуться.
Даже такого дурацкого.
— Ну, тогда пошли. — Я оттолкнулся ладонями от столешницы и рывком поднялся. — По трое, не все сразу. А чего делать — все знаете.
При всей своей недалекости идиотом Кудеяров определенно не был. А значит, уже давно поглядывал в нашу сторону. Следил, чтобы не удрали от положенной кары — или не выкинули глупость. Сил мы собрали не так уж много, поэтому «светить» их раньше времени я не собирался.
Так что из столовой мы выходили крохотными кучками, а кто-то и вовсе по-одному. Первыми шагали Фурсов с Петропавловскими. Я чуть отстал, остальные шли за мной следом, а восьмиклассники и вовсе тащились где-то в хвосте «строя», делая вид, что и вовсе нас не знают. У кого-то наверняка даже хватило актерских талантов изобразить на лице блаженное неведение.
Но воздух в коридоре перед гимнастическим залом определенно пах неприятностями. Не знаю, кто из младших классов уже точно знал о готовящейся расправе, а кто только догадывался — все спешили убраться подальше. Некоторые хотя бы старался исчезать степенно, сохраняя хотя бы иллюзию солидности, но большинство разбегались в стороны — или вовсе испуганно жались к стенам.
