Гунны - Кровь Дракона (СИ) - Умиралиев А. А. "Ильхан" (читаем книги TXT) 📗
На этот раз восторженно заревел мой «фанклуб».
Но это был мой единственный успех. Палаш Сейшена превратился в сверкающую молнию, которую я не всегда успевал перехватывать своей саблей. И только благодаря щиту, который быстро разбился от ударов клинка дуглата в щепки и стальным доспехам я оставался еще жив.
Не знаю, сколько бы еще так продолжалось, но Сейшен ударив палашом в мой стальной наплечник, увернувшись от следующего моего выпада саблей, схватил меня за руку и, вырвав из седла, бросил под копыта своего коня пытаясь затоптать.
Я больше интуитивно, чем соображая, рассек передние ноги бедного животного, от чего он, заржав, рухнул на бок. Дуглат успел соскочить с падающего коня и направился ко мне.
Я попытался вскочить, выставив вперед саблю. Но Сейшен легким взмахом палаша выбил его из моей руки, прямым ударом правой ноги в грудь снова свалил и, поставив на мою шею левую, обутую в грязный сапог ногу, вдавил меня в снег.
— Ну, что племянник, давай прощаться. — Сказал Сейшен и занес для последнего удара свой палаш.
Глава пятая
…- Слушай, Кокан! Смысл существования гуннов это сражения. Так поступали наши предки, так поступали и мы, пока ты не взял в жены дочь Лю Ши и не вынудил уйти истинного героя гуннов, своего брата Шоже, которого затем убили соотечественники твой жены. Ты же добровольно хочешь стать прислужником Лю Ши и быть посмешищем всей Степи.
— Послушай теперь и ты меня, Токсаб, — ответил Кокан, — твои слова я до сих пор терплю только из уважения к твоему возрасту и былым заслугам. Но хватит вспоминать прошлое. Вот уже много лет империя Хань одерживает победу за победой над нами. Мы потеряли Ордос, усуни отложились от нас и приняли подданство Лю Ши, все княжества к западу и востоку от Хань, платившие дань нам, теперь отсылают ее к императору. Если мы сейчас не вступим в подданство, то погибнем.
— Поклявшись в верности Лю Ши, ты опозорил всех прошлых каганов и они будут плевать на тебя сверху, сидя на своих конях в небесной коннице Тенгри и проклянут тебя и твое потомство. Но слава нашему Небесному Отцу, святые духи предков сохранили для гуннов в живых его сына Богра. Он всего с тремя тысячами гуннов уничтожил шесть туменов солдат империи. В нем возродилась вся сила и мудрость его предков и потому он страшен для всех народов. Сражаясь на коне, он и его потомки будут господствовать над всеми.
— Я был там, — сказал Лошан и, оглядев сидящих в юрте старейшин и вождей, повторил, — я единственный среди вас был там. Ни Тенгри, ни святые духи предков в его победе не принимали участие. Ему помогло предательство рабов из Согда и его коварный и изворотливый ум…
— То, что ты называешь коварством, мы считаем воинской доблестью и талантом. — Перебил Лошана, усмехнувшись Токсаб. Вслед за ним негромко рассмеялись почти все старейшины.
Лошан побагровев, процедил сквозь зубы, еле сдерживая ярость:
— Перед тем как прибыть сюда, я посетил своего деда, хана племени сяньби — Холяна. Он клянется, что поддержит Кокана в его борьбе с переставшим почитать законы престолонаследия и зарвавшимся разбойником Богра. К нему присоединится племя ухуаней.
Все посмотрели на Кокана, так-как знали, что он планировал сделать преемником своего старшего сына.
Кокан задумавшись, ответил:
— Гнев Холяна несомненно справедлив и мы с благодарностью принимаем его помощь.
Тем самым, он согласился с требованием вождя племени Сяньби, предъявленной в такой форме. Затем, помедлив, добавил:
— Вчера прибыл посол из Хань, который передал, что император Лю Ши для борьбы с Богра пришлет по первой моей просьбе триста тысяч солдат.
Старейшины стали перешептываться…
— Кокан, нам надо выступить на Богра как можно быстрее, пока гузы еще не разгромлены. — В который раз пытался убедить кагана восточных гуннов Лошан, мы можем одним ударом привести в покорность племя канглы и уничтожить сына Шоже.
— Лошан, ты ведь сам видел, о чем думают вожди и старейшины гуннов. Они готовы предать меня. Только страх перед Лю Ши удерживает их от восстания. Если же я поведу их на Запад, то лишусь всей армии. С каждым днем, подвластные мне кочевья покидают все больше и больше родов гуннов и откочевывают к Богра. Находясь здесь, в двух днях перехода от Великой стены, я, с помощью солдат империи сумею одолеть его, как в прошлый раз его отца. — Ответил Кокан…
Я ехал в повозке, так как синяки и ссадины, полученные в бою с Сейшеном от его палаша и копыт коня причиняли мне нестерпимо сильную боль во время езды верхом. Этим я задерживал продвижение своей армии на восток.
В который раз, прокручивая в памяти бой с могучим дуглатом, я думал, была ли возможность оставить его в живых?
«Мне п…ц» — подумал я в ужасе, когда Сейшен поднял свой палаш над моей головой.
Тут услышал знакомое мне рычание.
Сейшен перевел взгляд туда, где продолжало раздаваться рычание, становясь все громче. Глаза у него в страхе округлились. И это ослабило его нажим на мою шею. Не теряя времени, я сбросил его ногу, почти одновременно с этим выхватил кинжал и с силой воткнул ему в пах. Клинок вошел глубоко в плоть…
Сейшен издав глухой стон, все же опустил палаш, пытаясь в этом последнем теперь для него ударе покончить со мной. Но той силы и скорости, с которыми он меня с легкостью одолел, в его руках уже не было.
Я сумел уклониться от его клинка перевернувшись вправо и вскочил на ноги. Дуглат упал на колени, схватившись за рукоять кинжала и пытаясь вытащить его застонал.
Увидев лежащую в двух шагах от меня саблю, поднял ее и тяжело дыша, подошел к Сейшену.
— Так это ты убил Тураки-Хатун. — Крикнул я громко, так, что бы услышали обе стороны «болельщиков».
Сейшен поднял голову, посмотрев мне в глаза. Но сказать ничего не смог, выдавив из себя только стон.
Но я и так понял. Его глаза говорили — Да пошел ты…
Еще несколько секунд я стоял перед ним. Затем сдернув с его головы шлем, поднял саблю и нанес один мощный удар.
Кровь фонтаном брызнула мне на доспехи, а голова упала в снег. Я нагнулся над телом и выдернул кинжал, вернув его в ножны.
Тут вспомнил про рычание и стал оборачиваться в разные стороны ища волка, который вот уже в третий раз спасает мне жизнь. Его нигде не было. Тогда я подошел к своему коню и, взобравшись на него, направился к воротам Кызыл-Ангара, которые медленно открылись передо мной.
«Мог бы он как Сакман, увидев Кок-Бори признать меня своим каганом?», — размышлял я, — «скорее всего, нет. Я видел в его глазах, не смотря на дикую боль только ненависть. Да и канглы не поняли бы меня, оставь его я живым. Ведь все услышали его признание об убийстве им Тураки-Хатун».
Не спеша и совершенно не испытывая страха, что меня могут предательски убить проехал арку ворот, за которыми увидел воинов складывающих оружие и становившихся на колени передо мной.
Почти сразу за мной в город заехали Иргек, Кокжал, Тегын и Угэ с отрядом «бешенных».
— Что делать с ними? — Спросил у меня Угэ, показав саблей на сложивших оружие усуней.
— Ничего, возьмем их в поход на Шимыра. — Ответил за меня Иргек.
— А с ними как быть? — Снова спросил Угэ, показывая на отряды ханьцев, все еще державших арбалеты.
— Найди их командира и отправь ко мне. — Сказав это, я развернул коня. Боль от полученных в поединке ударов стала расползаться по всему телу. За мной последовал Тегын.
На выезде из ворот города встретил сарматов. Асфандир приложил кулак к левой груди поздравляя с победой. Ларкиан криво улыбнувшись, проехала мимо в арку ворот Кызыл-Ангара.
— Стерва, — сказал я ей вслед, но так, чтобы она не услышала, — по большому счету из-за тебя я ввязался в эту чуть не убившую меня авантюру.
В юрту мы вошли вместе с Тегыном, который тут же начал помогать мне снимать латы. Освободившись от доспехов и верхней одежды, стал осматривать себя. Кости и ребра были целы. Удары копыт коня Сейшена пришлись по панцирю. Но почти везде, где мое тело не было защищено сплошными латами, были большие кровоподтеки, оставшиеся от ударов палаша дуглата.
