На кухне моей бабушки: еврейская поваренная книга - Люкимсон Петр (книги онлайн полные версии TXT) 📗
Часть третья
От праздника до праздника
Глава первая. Новый год настает, он у самого порога
…В пять часов утра старый, потрепанный еврей из расположенной напротив моего дома синагоги заворачивается в огромный, обшитый серебром талес и, раздувая щеки, трубит в шофар. Трубит, пробуждая от сна соседей – вечно усталых, замотанных работяг, пытающихся урвать еще десять минут сна, прежде чем придет время подниматься на работу.
Когда-то в эти самые дни и в это самое время по всем еврейским местечкам от земли Ашкеназ до знойного Марокко ходили синагогальные служки, громко стуча деревянными колотушками в окна: «Просыпайтесь, евреи! Просыпайтесь – Новый год на носу!». И евреи просыпались и шли, позевывая, в синагогу, чтобы услышать трубные звуки шофара и прочесть «слихот» – особые молитвы, испрашивающие у Творца прощения за все грехи, которые вольно или невольно были ими совершены в завершающемся году. Да и как иначе – шутка ль сказать, Новый год на носу!
В наши дни те же самые евреи живут в многоэтажных, похожих на ряды клеток на птицефабрике домах, и потому не так уж легко добраться до каждой двери, не так просто сказать сегодня еврею: «Просыпайся, еврей! Просыпайся – Новый год на носу!» А звучащий едва ли не на рассвете шофар их раздражает, так как мешает досмотреть последний сон, еще пару раз перевернуться с боку на бок…
Многие по незнанию полагают, что Рош ха-шана – еврейский Новый год – установлен в память о дне начала сотворения мира. И что евреи ведут свое летосчисление именно от сотворения мира.
На самом деле Рош ха-шана – это день не начала, а завершения Творения, день, когда Всевышний создал человека. И ведем мы летосчисление именно со дня сотворения первого человека, которого, если помните, звали Адамом. Много, необычайно много событий произошло в тот долгий-долгий день. В тот день Бог разделил человека на мужчину и женщину. Спустя несколько часов Адам и Хава (Ева) нарушили единственный данный им запрет и вкусили от древа познания добра и зла. В тот же день они предстали перед судом Творца и до того, как он успел закончиться, были прощены. И потому Рош ха-шана – это, прежде всего, праздник суда и прощения, это Новый год в самом полном смысле этого слова, ибо, раскаявшись и получив прощение, мы словно начинаем жить заново, с чистого листа…
А потом приходит самый канун Рош ха-шана. Ах, эти предновогодние хлопоты, эта беготня по рынкам и магазинам, от которых потом валишься с ног, но в которых есть свое особое блаженство, ибо предвкушение праздника – это, по большому счету, и есть сам праздник.
Так… что нужно купить? Морковь, свеклу, яблоки, мед, горох… Ох! Да, конечно, курочку, телятины для жаркого, изюм, яйца, муку. И, само собой, рыбу – сколько бы она ни стоила в это сумасшедшее время.
– Эй, парень, ты что, по мне не видишь, что мне нужен именно карп?! Нет, два карпа! Во-во – таких, головастых! И чтоб были с икрой, непременно с икрой!
А в доме уже пахнет густым куриным бульоном, приправленным зеленью, жена надраивает до блеска пол в салоне, одновременно уговаривая детей начать наконец уборку в их комнатах. После очередного ее крика они на пару минут уходят к себе, имитируя бурную деятельность, но вскоре снова появляются в салоне, усаживаются перед телевизором и украдкой таскают предназначенные для праздничного стола изюм и финики.
Спокойно, Ипполит, спокойно! Так на самом деле и должно быть перед еврейским Новым годом – вкусные запахи, суматоха, крики…
– Куда дели прабабушкину мясорубку?! Не знаете – останетесь на праздник без фаршированной рыбы.
– Мама, я начала убирать! Скажи им, чтобы помогали!.. Мама, он дерется!
– Она первая начала!
Жена торопится, хотя торопиться особенно некуда: дело в том, что в праздники, в отличие от субботы, можно варить пищу и переносить огонь, то есть зажигать газовые конфорки, свечи и т. д. от заранее зажженной накануне свечи. Солнце тем временем все ниже и ниже, а значит, самое время примерить купленные к празднику обновки и затем зажечь праздничные свечи.
Стоп! Прежде чем затеплится свет этих свечей, нам необходимо произвести «эрув тавшилин», что в буквальном переводе означает «смешивание пищи». «Эрув тавшилин» – это особый обряд, позволяющий в праздники (если они не приходятся на субботу!) переносить огонь с одного места в другое и готовить на нем пищу. Для «эрува» достаточно взять кусок хлеба и кусочек вареной рыбы, яйца или мяса и произнести:
«Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, освятивший нас заповедями Своими и давший нам заповедь об эруве.
Благодаря этому эруву да будет позволено нам печь и варить, и сохранять пищу горячей, и зажигать огонь, и приготавливать все необходимое с праздника на субботу – нам и всем евреям, живущим в этом городе».
Теперь можно смело оставить зажженную газовую конфорку или свечу, от которой вы можете зажигать огонь для приготовления пищи или просто прикуривать сигарету. И уже после этого можно переходить к зажиганию свечей.
«Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, что дал нам дожить, просуществовать и достичь времени этого!» – шепчет жена, и собравшиеся вокруг нее мои девчонки бойко повторяют эти слова.
Новый год, Судный день, Суккот и Симхат-Тора – это те дни года, когда я появляюсь в синагоге, потому что считаю, что любой, даже самый светский еврей должен посетить на праздники это наше своеобразное «партсобрание»; должен, пусть ненадолго, но почувствовать, что является частицей великого народа, более трех тысяч лет назад ставшего у горы Синай как один человек с одним сердцем.
Когда мы с сыновьями возвращаемся из синагоги, я намеренно не включаю свет на лестничной клетке, и несколько мгновений мы продвигаемся до нашей двери в темноте. В темноте – чтобы потом распахнуть дверь и вступить в залитую светом, украшенную цветами, гирляндами и китайскими фонариками квартиру, где уже стоит огромный стол. На этом столе темно-алая свекла соседствует с вызывающе оранжевой морковкой, оттопырила свою хрустящую коричневую корочку жареная картошка, уставилась на тебя невидящими глазами запеченная рыба, аккуратно разместились вазочки с разными салатами. Ну и, конечно, посреди всего этого греющего сердце изобилия стоят бутылка с виноградным соком, красное сухое вино, приготовленное в поселении Текоа по древней еврейской технологии, и заиндевевшая бутылка водки. Предвкушение праздника – это ведь, по большому счету, сам праздник!
Сейчас и начнется тот самый отрепетированный веками ритуал, который почему-то никогда не надоедает, ибо ни один Новый год не похож на другой. Нет, провожать старый год у нас не принято. Вместо этого мы произносим благословение над вином. (Тут и пригождается приготовленный для детей виноградный сок, который, впрочем, и взрослые пьют с такой охотой, словно он предназначался именно им.) Ах, как много нужно вспомнить во время этого благословения – и о сотворении мира и человека, и о нашем выходе из Египта, и о нашей избранности…
Ну, а затем мы делаем традиционное омовение рук, благословляем хлеб и вспоминаем об обычаях, заведенных не нами, – отныне каждое блюдо на столе приобретает особый ритуальный смысл и есть его нужно со смыслом.
Повторю, это не заповедь, а именно обычай, то есть даже самые религиозные евреи совершенно свободны от его выполнения. Это мы так – дурачимся, но когда же и дурачиться, если не в праздник?! Да и потом, почему бы не пожелать самим себе что-нибудь хорошее в новом году?!
Например, отламывая специально для этого отваренную с лавровым листом и перчиком рыбью голову, мы желаем себе, чтобы в следующем году мы все были всенепременно головой, а никак не хвостом. При этом как-то само собой вспоминается, что в прошлом учебном году наши дорогие чада не могли похвастаться тем, что они находятся в «голове» своего класса, и желается… Ну, в общем, если дело не дойдет до взаимных обид и упреков, то все закончится хорошо.
