Беседы с Майей Никулиной: 15 вечеров - Казарин Юрий Викторович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗

достоинство – это жить сообразно законам чести. Ярчайший пример того,

что значит жить достойно – судьба императорского флота, эскадры чер-

161

номорской, севастопольской, которую офицеры из-под красных, которые

уже наступали, увели в Бизерту. В Бизерте уже распоряжались французы.

Это были их колониальные владения. Но поскольку у нас никогда не было

надежных союзников… Император Александр II был прав: у России есть

только два союзника – армия и флот. Все остальные нас всегда бросали.

Это совершенно точно, достаточно вспомнить вот что: в 1945 году мы

вступили в Германию, и Черчилль о чем хлопочет? О том, чтобы силами

войск американских, французских, английских и сдавшихся в плен не-

мецких остановить Советский Союз. Вот он о чем хлопочет! Такие у нас

союзники! Но в то время французов побили, они предоставили в Бизерте

базу для этого флота. Наши выехали оттуда офицерским училищем, они

выпускали новые кадры, они были в полной боевой готовности. И когда

французы отказали им в месте, спустили флаг, они все сошли на берег,

и все стали жить на берегу в мусульманской Бизерте. Морские офице-

ры – цвет нации – работали на самых страшных работах: на дорожных,

в  пустыне,  землемеры,  разметчики,  а  их  жены  –  прислугой,  прачками.

Никто не попросил другого гражданства. И жили так, вели себя так, что

когда они стали строить храм, все местные – и католики, и протестанты,

и мусульмане – помогали, несли деньги. И последние из них, оставшиеся

в живых, все умерли достойно. Сейчас что такое «достойно» надо рас-

сказывать на примере. Потому что если я вам расскажу по словарю – со-

образно законам чести, – это ни для кого ничего не значит, потому что

законов чести больше нет.

Ю. К.: Итак, придумали вы школу…

М. Н.: Школу мы придумали вовсе не на пустом месте. Перед этим

я 20 лет работала в библиотеке… Я уже тогда абсолютно точно знала,

что самый потрясающий возраст для образования: от трех до семи лет.

Не  с  семи  лет,  когда  ребенка  ведут  в  школу.  Когда  в  семь  лет  ребенка

ведут  в  школу,  он  уже  потерял  пять  лет.  Вот  раньше,  этим  временем,

вспомним:   «Ах!  умолчу  ль  о  мамушке  моей,  /  О  прелести  таинствен-

ных ночей, / Когда в чепце, в старинном одеянье, / Она, духов молитвой 

уклоня, / С усердием перекрестит меня / И шепотом рассказывать мне 

станет  /  О  мертвецах,  о  подвигах  Бовы…» 57.  Это  был  тот  самый  воз-

раст,  когда  дети  от  бабушек,  нянюшек  и  мамок  осваивали  могущество

языка, все ритмические рисунки (ведь что такое колыбельные песни, при-

баутки:  с гуся вода – с Ванюши худоба – это народная культура). А как

это было? Еще моя бабушка… Каждая травка тебе называлась, где какая

птичка поет… Это все было. Сейчас это все совершенно потеряно. И сей-

57 А. С. Пушкин. «Сон».

162

час, когда в садике – два притопа, три прихлопа, змейкой и паровозиком

дети ходят, – этого совершенно недостаточно. Если я веду детей (мы это

все в школе делали) змейкой и паровозиком, я спокойно им расскажу, как

работает паровоз, и они абсолютно все поймут. «Я вам сейчас расскажу,

и вы больше ни у кого спрашивать не будете. Почему уральский завод

рождался из-под плотины? Утром умываетесь? Кран открываете, ручки

подставляете? А если сильно откроете? – Она мне спину сломает». Все,

ты все понял. Если я сильно эту воду, которая спину сломает, пущу, она

начнет работать… Что и требовалось доказать. Было у меня такое наблю-

дение, что ни в каком другом возрасте, человек не слышит так подводное

движение текста – интонацию, ритм.

Мы  постоянно  детям  складывали  на  стол  Лермонтова,  Пушкина,

Гёте, Есенина, Мандельштама, Бунина, Барто, Маршака, Михалкова – вот

ты  возьми,  посмотри,  что  тебе  понравится.  Никто  никогда  не  выбирал

Михалкова, Маршака. Вот это то, что у нас в школе читают. Ибо дети со-

вершенно не любят навязанного назидания. И то, что они говорят об этих

текстах… Когда я в первый раз услышала – у меня крыша поехала… Пя-

тилетний мальчик был… У меня были такие занятия – надо было к чему-

то привязать: весна, лето, зима, осень. И вот этот мальчик берет «На севере

диком…». Я ему: «Это про зиму?» Он: «Это не про зиму, это про любовь».

И  вот  этот  мальчик,  на  глазах  слезы,  срывающийся  голос:  «Это  не  про

такую любовь, как по телевизору!» Это пятилетнее дите. Без малейшей

подсказки. «Мороз, Красный нос»: «Это про богатырство стихи! Мороз –

он богатырь и есть, вот он идет, он проверяет, крепость, надежность про-

веряет». И я им сказала: «Вы знаете, это часть большого повествования,

там есть другие части: « Есть женщины в русских селеньях…» «Это тоже

про богатырство! Он – богатырь, она – богатырша». И когда я процити-

ровала им конец  «И Дарья стояла и стыла / В своем заколдованном сне»,

пятилетние дети сказали мне: «Значит, он взял ее к себе!» Поняли, про что

«Мороз, Красный нос»? Пятилетние дети. Просто невероятно.

У меня была задумана такая штука: литературоведение для нечита-

ющих. Идея такая: надо было взять рассказик, который можно прочесть

мгновенно, и тут же разобраться, что и как. Начали мы, конечно, со стра-

шилок.  Детям  нравятся  страшилки.  Почему?  Для  чего  тебе  надо,  чтоб

душа замерла? Да чтоб я знал, что она есть! Дальше, пожалуйста, – да-

вайте «Майскую ночь или утопленницу», душа уже готова, да и Пушки-

на «Русалку», Лермонтова «Русалку».  «Русалка плыла по реке голубой, / 

Озаряема полной луной» 58 ; «По небу полуночи ангел летел, и тихую песню 

58 М. Ю. Лермонтов. «Русалка».

163

он пел…» 59 .  Они мне говорят: «Это же одно и то же: вот там русалка – не-

чисть, а там – ангел». «А она не виновата!» – говорят они. Это девочка

сказала. Мальчики начинают отставать от девочек в этом возрасте. Мой

ребенок, Григорий, в пятилетнем возрасте написал гениальный стих:  Вол-

ки встречаются чаще / Елки становятся гуще, / Значит, мы с вами из 

пущи / Перемещаемся в чащу.  Я ему говорю: «Гришенька, а чем же чаща

гуще пущи?» А он: «Да тем, что там Ч!»

Ю. К.: А помнишь, у Геши Шнайдера «Ах, туманы-растуманы…»?

Прочитай его.

М. Н.:  Ах, туманы-растуманы / Дождик проливной. / Мой пиджак, 

во-первых, рваный, / Во-вторых, не мой.

Ю. К.: А он писал стихи? Или это единственное?

М. Н.: Нет,   стихов  из  тех  парней  не  писал  никто.  Ну  один  был  –

Миша, красавец, изумительно пел. Знаете, это воплощенная молодость.

Молодость – это не жар. Молодость – это Байкал. Вода очень холодная,

но ты в нее прыгаешь, и тебе кажется, что это кипяток. Человек разо-

гревается потом. А в молодости – природа, никакого еще осознанного,

грамотного,  человеческого  градуса  у  молодости  нет.  Именно  поэтому

нам все эти молодые стихи нравятся: там прямо ярость прет. У него был

прекрасный  голос.  Воплощенная  молодость.  Я  даже  репертуар  помню.

(Напевает, выстукивая ритм пальцами): « Свадьба не праздник – святой 

ритуал… В жены мужчина женщину взял – жизнь искалечена…Сколько, 

мужчина, тебе пережить, выплакать горя сколько! Весело-весело буде-

те жить – горько-горько-горько!»; «Проходит жизнь, проходит жизнь, 

как ветерок по полю ржи…» То, что они говорили и делали, было очень

хорошо.

(Возвращается к рассказу о школе): Так вот, и поскольку я все это

уже знала… Дети совсем не любят детскую литературу, они любят взрос-