Ангелы мщения (Женщины-снайперы Великой Отечественной) - Виноградова Любовь (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
Вера Чуйкова, прожившая все свои двадцать лет не такой уж сытой жизнью, была потрясена здесь, в Восточной Пруссии, богатством брошенных немецких домов: хрустальные люстры, бархатные портьеры, паркетный пол, ковры. Солдат, с наслаждением громивших все это, она не одобряла: зачем? Придет сюда советская власть, отдадут дворцы школам, или сирот тут поселят! Но — как же без этого? — и она с подругами отъедались за все свои голодные годы: что проще, чем поймать и ощипать курочку? В рюкзаках — немецкая домашняя ветчина и колбаса, конфеты. Как она вспоминала все это потом: в конце сороковых в ее деревне жилось хуже, чем до войны.
А в Пруссии… Бульон куриный больному — конечно! Молока надоить — сейчас найдем коровку! Чего только Вере не пришлось делать на войне — и раненых вытаскивать и перевязывать, и землю копать, и коров доить, и прожектористкой работать. А вот по людям, хоть и была снайпером, стрелять не довелось. И слава богу, думала Вера, такой грех брать на душу!
В снайперской школе в Подольске этой кареглазой невысокой девушке с точеной фигурой лучше всех во взводе удавалась стрельба, так что оставили в инструкторской роте. На фронт ее с товарищами проводили 1 февраля. По дороге состав остановился в Ковеле, где вместе с другими солдатами девушек водили смотреть на концентрационный лагерь. Показали печь, в которой сжигали людей, горы одежды и обуви, взрослой и детской. Пара детских поношенных ботиночек долго стояла у Веры перед глазами [456]. Более эффективную моральную подготовку к фронту сложно себе представить. В этом лагере, как объяснили девушкам, еще и проводили эксперименты, убивая людей электрическим током [457].
Когда они добрались до своей части, 1-й Белорусский фронт стоял в Познани. Взвод придали 236-му стрелковому полку, и комбат Бочаров сразу же устроил им смотр — кто как стреляет. Руководил какой-то молоденький парень, про которого сказали, что он — знаменитый снайпер. Фамилии паренька («весь в орденах!») Вера не запомнила, ее подруги — тоже, потом жалели об этом. «Стреляли отлично, нянек не надо», — доложил этот снайпер командиру полка. Но командир полка Шлихтер, очень хороший мужик, не хотел рисковать ими. «Девчата, я буду вас беречь. Куда я вас буду совать на передовую?» — сказал он как-то и сдержал слово. Они не сделали ни одного выстрела. Комбат Бочаров, мужчина среднего возраста, тоже относился к ним как отец.
Бывало, конечно, всякое. Их ждали не только насмешки солдат, в наступлении подсматривавших в стереотрубу, когда девчонки садились в воронке сделать свои дела, не только приставания и солдат, и офицеров — особенно когда выпьют. С 69-й армией они шли по 30–40 километров в день пешком, с тяжелой ношей. Был ад переправы через Одер. Были страшные артобстрелы, в том числе советскими «катюшами» и артиллерией («Девчонки, сидите в этой воронке, два раза в одно место не попадает», — учил их комбат Бочаров). Одна девушка подорвалась на мине, когда перед самой победой пошла на мостик мыть голову. Была бесконечная, невероятно тяжелая работа с ранеными: они стали фактически санитарками, во время боев перевязывавшими и эвакуировавшими раненых. Вера жалела, что оказывать медицинскую помощь их в снайперской школе не учили. Чего стоило ей перевязать страшную рану на ноге, полученную солдатом у переправы через Одер, — предварительно пришлось вытаскивать из нее тряпки и вату: было уже тепло, но солдат все еще был в теплых стеганых штанах. Да этот солдат еще, не владея собой от страшной боли, заехал Вере по голове! Она часто думала после войны: «А кто выжил из тех, кого я перевязала и вытащила? Спасла ли я кому-то жизнь?» [458]
А на Одере Вера Чуйкова была прожектористкой. В середине апреля 1945-го 1-му Белорусскому фронту предстоял штурм Зееловских высот — укрепленной, «вооруженной до зубов» гряды по левому берегу старого русла Одера, последнего препятствия на пути к Берлину. Немцы приготовились обороняться там до последнего: собрали до двухсот орудий на километр фронта. Генерал армии Г. К. Жуков, командовавший 1-м Белорусским, решил применить ночную атаку с прожекторами — атаковать, ошеломив и ослепив противника. В те дни деморализованные немцы все еще надеялись на немецкое чудо-оружие, которое спасет их, — ходили такие слухи. Одновременно они были напуганы слухами о новом советском чудо-оружии — еще страшнее «катюш». За новое советское оружие они запросто могли принять мощную артиллерийскую подготовку с прожекторами — присутствовал и такой расчет. Однажды Жуков уже пробовал провести такую ночную атаку с прожекторами, контратакуя немцев в самый трудный момент под Сталинградом. Тогда большого эффекта не было, но теперь Жуков решил попробовать еще раз — с большой концентрацией авиации и артиллерии, с мощными прожекторами, которые на этот раз взяли у ПВО.
Участник штурма вспоминал: «В мелкой траншее хлюпала вода, люди стояли в грязи, с автоматами в руках. Пулеметы были выкачены на позиции. Прямо к окопам подъезжали огромные грузовики — выдвигались на передовую прожекторы. Мы не видели раньше этого оружия на передовой и еще не знали, какая роль предназначалась прожекторам… Полсотни моих гвардейцев сели на танки и таким образом оторвались от батальона. Вдруг засияли прожекторы. На одну-две секунды мы увидели траншею противника, вдали Зееловские высоты. Одновременно ударила артиллерия, впереди все заволокло дымом, в котором видно было только сверкание разрывов» [459].
Вера Чуйкова толком не знала, зачем эти прожекторы: им, солдатам, никто идеи высшего руководства не разъяснял. Вызвали ее взвод и сказали, что будут помогать прожектористкам — и делом, и морально, поскольку прожектористки были совсем молодые девчонки, не видевшие переднего края. Той же работой — помощью прожектористкам из Ярославля — занимался и снайперский взвод Веры Кабернюк.
Началась артподготовка. Снайпер Раиса Серебрякова вспоминала, что ужасный «был грохот, канонада. Невозможно было услышать даже стоящего рядом. Наконец — ракета, сигнал включения прожекторов. Белый луч — сигнал к наступлению — „вертикально взметнулся в небо“ в три часа ночи» [460]. Чудовищная по мощности артподготовка длилась, казалось, бесконечно (два с половиной часа, как вспоминали немцы), но на самом деле всего полчаса.
Как вспоминала позже Вера Кабернюк, многие прожектористки были ранены или убиты, когда немцы открыли по прожекторам огонь из дальнобойных орудий. Снайперы заменили их. Вера и ее товарищи считали, со слов своих командиров, что прожекторы внесли большой вклад в успех наступления [461]. «У немцев поднялась паника, им казалось, что на них наступают огненные валы», — вспоминала Раиса Серебрякова. Однако командир 8-й армии генерал-полковник В. И. Чуйков с меньшим энтузиазмом говорил о результатах применения прожекторов: «Должен сказать, что в то время, когда мы любовались силой и эффективностью действия прожекторов на полигоне, никто из нас не мог точно предугадать, как это будет выглядеть в боевой обстановке. Мне трудно судить о положении на других участках фронта. Но в полосе нашей 8-й гвардейской армии я увидел, как мощные пучки света прожекторов уперлись в клубящуюся завесу гари, дыма и пыли, поднятую над передним краем противника. Даже прожекторы не могли пробить эту завесу…» [462]
В поддержку наступавшей пехоте Жуков послал две танковые армии, но подвижные соединения не смогли оторваться от пехоты. Лишь к исходу 17 апреля 8-я гвардейская армия смогла прорвать оборону Зееловских высот. Участник штурма вспоминал: «Перед траншеей все наши, через 6-10 метров: лежат — лежат наши солдаты и офицеры, павшие на этой высоте» [463]. В боях на подступах к Берлину Красная армия потеряла убитыми и ранеными треть миллиона человек — столько же, сколько американцы потеряли за всю войну.
