Беседы с Майей Никулиной: 15 вечеров - Казарин Юрий Викторович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗

тут революция, но уже были сделаны школьные здания. Так вот в одной

деревне сами жители удержали вот это школьное здание (ходят моют, чи-

стят эти парты, топят избу). Это все Иван Данилович. Да он никого и не

воспитывал. Да он просто был.

Ю. К.: Был, да.

М. Н.: Притом  денег  у  него  никогда  не  было,  какая  там  машина,

и они каждый день, особенно летом, пешком с Клавдией Ивановной из

Алапаевска в Синячиху собор мыть ходили. Совершенно замечательный

человек был!..

Ю. К.: Вернемся к библиотекам.

М. Н.: Да. И между тем, пока мы ездили в то время, мы видели очень

много прекрасных мест, и таких людей и такой образ жизни, которые сей-

час утрачены навсегда. Мы, допустим, когда приезжаем, а там ни лавки,

ни столовой – то есть ничего нет, и вот нам библиотекарши волокут еду:

«Девочки, девочки…» Притом ты не можешь себе представить: «Ой, вот

147

у  меня  дочка  поет,  давайте  я  вам  ее  приведу,  послушаете?»  –  «Приве-

дите». Знаешь, это вот такое событие было, культурные люди все-таки.

Когда  мы  приезжали  в  Верхотурье,  товарищи,  вы  знаете,  вот  я  сейчас,

когда говорю, мне кажется, что это сон, вымысел, но это чистая правда.

Вот мы приходим: «Ой, девочки (а мы по двое ездили)! Что вы мне такое

изладите?» А мы просто приезжали и все им делали. Сделаем им каталог

на год, потом приедем и снова продлим. Потому что там работали тетки,

вполне такие хорошие, душевные, то есть матери были совершенно спо-

койные, попить она ребенку даст, в туалет его сводит, на улицу босиком

не выпустит, как говорится, они и при книжке – вполне надежно… И я

считаю, это очень хорошо, они с работой справлялись, а что касается опи-

сания книг – это мы им делали. Очень, по-моему, такой правильный стиль

работы. Так вот, «Может, вам грибной икорки взять, может, вам пирогов

испечь?» – ты приходишь, а тебя так встречают… Просто невероятное

что-то. Поскольку мест у нас очень много, и я не знаю, до какой степени

(сейчас  уже  не  бываю  там  так  часто),  но  еще  где-то  в  первые  капита-

листические годы Синячиха меня, помню, потрясла (как раз вот мы там

были  с  Иваном  Даниловичем):  собрались  там  люди,  и  зашел  разговор,

что, мол, зарплату не платят (а там маленький старый металлургический

завод, зарплату не платят уже несколько месяцев). Мы им: «Ну и что вы

там, ребята, как живете?» – «Ну, там вот огород, грибы-ягоды…» – «По-

нятно,  грибы-ягоды,  но,  вообще-то,  сапоги-то,  к  примеру,  починить  на

что-то надо…» – «Так что ж, по-вашему, завод закрывать?!» Представ-

ляете, вот они согласны, что они будут жить так, лишь бы завод не за-

крывали. Вот это и есть то, о чем я говорила, что эта земля – это место,

где энергия земли встречается с энергией человека, и нельзя допустить,

чтобы произошел разрыв. Вот так. И еще что хорошо – ведь у нас же все

дети в библиотеках выросли, при книгах, в красивом здании, это было

даже очень хорошо.

Е. Ш.: А какое здание?

М. Н.: Ну, на Карла Либкнехта областная детская библиотека, кра-

сивое здание.

Ю. К.: Красивая библиотека, да.

М. Н.: Красивое здание. Его строили, помню, в начале века.

Ю. К.: Это был частный особняк?

М. Н.: Нет, не частное здание. Какой-то общественник его строил…

Ю. К.: Я говорю по времени, как Оперный театр.

М. Н.: Да-да-да.

Ю. К.: Ладно, а потом ты попала в «Урал»?

148

М. Н.: Вот пока я работала в библиотеке, у меня баба Саша умер-

ла,  отец  умер,  Вова  умер,  мама  ослепла,  Маша  болела  все  эти  жуткие

годы. А потом я еще работала в библиотеке, когда пришел Дима Месяц

со своими стихами. Он был в «Урале», а они его отправили в библиотеку:

мол, иди в библиотеку, там сидит такая женщина, пусть она посмотрит…

Они не взяли на себя ответственность. И приходит Дима Месяц – очаро-

вательный  молодой  человек,  очаровательный,  обворожительный,  такой

олененочек…

Ю. К.: Глаза у него еще такие шибко живые…

М. Н.: Такие глаза, да… Шапка кудрей. Приятный молодой человек,

да. И вот приносит он эти стихи, мы сидим с ним в зале. И я, значит, про-

смотрела стихи и говорю ему: «Ты песни, что ли, туристские писал?» –

«Откуда, – говорит, – знаете?» – «Ну, Дима… это слышно». А вообще,

песни туристские писать смешно. И вот как я разобрала его стихи, он ска-

зал (он, кстати, очень талантливый, очень умный и способный на неверо-

ятную перестройку и работу глобального масштаба): «Давайте работать».

И вот мы эти стихи собрали, и получилась его первая подборка. Стихи та-

кие молодые, такие бесстрашные, и это вообще очень видное явление…

Дима окончил физический факультет и писал уже диссертацию (он ее за-

щитил), талантливый физик, папа у него, так сказать, гениальный ученый

мирового масштаба и все прочее… Но папа у него, обратите внимание,

Геннадий Андреевич, человек совершенно редкий. Он первый образован-

ный человек в семье, то есть Геннадий Андреевич сделал потрясающий

рывок из никуда в академики, вот такой он рывок сделал потрясающий,

что он продвинулся за Диму, и Дима занимался уже не физикой, а языком.

Вот когда я все это прочла, сказала ему: «Дима! Ты не будешь физикой

заниматься, все с тобой совершенно ясно». Человек может откуда угодно

уйти, но вот отсюда уже не уходит, поскольку это самая предельная ин-

станция.

Вот как-то много лет подряд ходил ко мне все и приносил стихи свои

плохие один товарищ. Тогда была эпоха (не ты, иди ты!..  – отмахивается 

в шутку от Ю. К.) освоения нашего тюменского нефтеносного района, и

этот мужик заведовал отрядом каким-то (авиация, вертолеты), и вот хо-

дит-ходит, ходит-ходит, и вот мы уже много лет были знакомы, и я гово-

рю: «Слушай, ну скажи мне, ради Бога, вот зачем?.. Ты посмотри, ведь ты

прекрасный мужик, у тебя прекрасная работа, ну все пред тобой: и земля,

и небо, и деньги, и бабы – ну что тебе еще надо?..» Он мне и говорит:

«Все отдам, все – за одну хорошую строчку!» Вот, товарищи, это просто

невероятно…

Ю. К.: Вот дает!..

149

М. Н.: Ну, это просто невероятное что-то!

Ю. К.: Это русские, абсолютно сумасшедший народ…

М. Н.: Ну безбашенный совершенно! Вот что прекрасно знают евро-

пейцы, а мы никак не желаем знать – что и сколько стоит. Больше того, не

просто не желаем знать, но и сопротивляемся. Вот все бы отдал за одну

хорошую строчку. Вот так.

Ю. К.: А Диму можно было бы приписать к кухне?

М. Н.: Дима же появился уже, так сказать, на исходе…

Ю. К.: Но все равно…

М. Н.: Нет, Дима – человек очень интересный, вообще очарователь-

ный. Вот так мы и познакомились с Геннадием Андреевичем… У того,

конечно, была уже тема оставлена для Димы…

Ю. К.: Он считал, что Дима продолжит его дело.

М. Н.: Да, и еще тот человек, у которого Дима писал и защищал дис-

сертацию, сказал мне: «Майя Петровна! Знаете, что… Дима – очень та-

лантливый физик!» И я ему: «Это, знаете, уже не ко мне. Это к… выше!

Это уже не ко мне!» Я и Геннадию Андреевичу сказала: «Геннадий Андре-

евич, сами понимаете, это будет так, и иначе никак!» Дима – совершенно

взрослый человек, никогда не занимался литературой, совершенно к ней

равнодушный, притом атмосфера Томска, где Геннадий Андреевич делал

чудеса, вот этот институт и все такое прочее… Геннадий Андреевич, дей-

ствительно, ученый глобального масштаба, я, правда, очень долго не мог-