Антони Иден - Трухановский Владимир Григорьевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Лидеры консерваторов опасались, что многие консерваторы-"заднескамеечники" под воздействием возмущения, охватившего их избирательные округа, проголосуют в палате общин против правительства. Это грозило ему отставкой. Болдуин сознавал, что для выступления против правительства "заднескамеечники" нуждаются только в авторитетном лидере. Было два таких потенциальных деятеля - Уинстон Черчилль и Остин Чемберлен. На счастье Болдуина Черчилля не было в те дни в Англии: он-то уж явно не упустил бы момент и попытался бы свергнуть Болдуина. Чтобы нейтрализовать Остина Чемберлена, Болдуин предупредил его: "Остин, когда Сэм (имеется в виду Хор. - В. Т.) уйдет, я должен буду поговорить с тобой относительно Форин оффис". Эта попытка подкупа Остина Чемберлена оказалась успешной.
Хору (который ухитрился в Швейцарии сильно разбить нос, катаясь на коньках, и сейчас, срочно вызванный в Англию, отлеживался в постели) было предложено уйти в отставку. Его делали козлом отпущения.
19 декабря состоялись бурные дебаты в палате общин. Эттли предложил вотум недоверия правительству и заявил, что речь идет не только о чести Англии, но и о чести премьер-министра. И здесь вмешался Остин Чемберлен. Он заявил, что, каковы бы ни были расхождения во мнениях у консерваторов относительно тех или иных действий правительства, вызов, брошенный чести премьер- министра, должен быть всеми ими единодушно отвергнут. Таким образом, Остин Чемберлен заглотнул подброшенную ему Болдуином приманку и поспешил на выручку правительству, членом которого надеялся не сегодня, так завтра стать. Закончились дебаты принятием резолюции, отвергавшей план Хора - Лаваля и подтверждавшей верность парламента избирательной программе консерваторов.
На следующий день Болдуин, как и обещал, пригласил Остина Чемберлена для разговора о министерстве иностранных дел. Но как же тот был изумлен, когда премьер объяснил ему, что, поскольку министерство иностранных дел "сломило таких людей, как Хор и Ванситтарт", требуется, чтобы у его главы были "железные нервы ж-. Нет ничего страшнее для человека, уверял Болдуин собеседника, чем оказаться неспособным выполнять свои обязанности и притом самому не догадываться об этом. Сомнительно, что Остин Чемберлен сможет вынести тяжкий груз обязанностей министра иностранных дел, и потому "никто не поверит, что его назначение может быть более чем временным".
После столь обнадеживающей преамбулы Болдуин спросил, что думает на сей счет сам Чемберлен. Ответом было: "Если таково ваше мнение, то это решает дело".
Остин Чемберлен чувствовал себя нагло обманутым. Тем более бестактным показался ему вопрос Болдуина относительно его мнения о кандидатуре Идена на этот пост. Вместо ответа Чемберлен ехидно поинтересовался, уверен ли Болдуин, что здоровье Идена выдержит такое напряжение.
А Иден в это время ехал поездом из Женевы в Лондон. В Кале, на французском берегу Ла-Манша, английский консул передал ему просьбу Болдуина немедленно по прибытии в Лондон явиться на Даунинг-стрит и ни с кем не встречаться до беседы с ним.
Когда Иден явился, Болдуин спросил у него, кого он может порекомендовать на пост министра. Иден назвал Остина Чемберлена - что бы там он ни думал в тот момент про себя, но приличие приходилось соблюдать. Болдуин ответил, что Остин не подходит, он стар. Тогда Иден предложил Галифакса. Болдуин отвел и его - по той причине, что он заседает в палате лордов, а министр иностранных дел должен выступать в палате общин. В конце концов Болдуин объявил Идену: "Выходит так, что это будете вы". Иден признается, что такой оборот не доставил ему удовольствия, - получалось, что этот пост ему предложили как бы потому, что не нашлось никого лучше.
Болдуин сказал лишь часть правды в отношении Галифакса. Дело заключалось в том, что Галифакс был известен как последовательный "умиротворитель". А в этот кризисный час правительству Болдуина нужно было продемонстрировать стране свою мнимую веру в Лигу Наций, в коллективную безопасность, готовность (тоже мнимую) выступить против агрессора. Репутация Идена целиком и полностью отвечала этой цели. Она и обеспечила ему портфель министра иностранных дел.
Лейбористский журнал "Нью стейтсмен" определил это назначение как "рождественский подарок Болдуина народу". Это означало, что Иден является деятелем, который отвечает чаяниям народных масс и в отличие от других будет проводить политику, которую хочет народ. Именно такая реакция на назначение Идена и нужна была правительству, которое стремилось к тому, чтобы общественное мнение поскорее успокоилось после сделки Хора - Лаваля и забыло ее.
Газеты наперебой уверяли своих читателей, что теперь все пойдет по-другому, по-новому. "Таймс" утверждала, что "назначение Идена точно отвечает требованиям как общественного мнения, так и дебатов в палате общин и палате лордов... Иначе говоря, желания, четко выраженные в палате общин, приводятся в исполнение. С назначением Идена правительство опять двинется вперед..." Ему вторил официоз консервативной партии "Дейли телеграф": "Сами обстоятельства, из которых возникла несчастным образом вакансия, определили Идена как самый подходящий и обнадеживающий выбор. Он твердый сторонник Лиги Наций... Поэтому его назначение... должно успокоить всех тех, чье доверие к правительству было подорвано Парижским соглашением".
Между тем действительность была очень далека от этих восторгов. И состояла она в том, что за политику правительства, включая сделку за счет Эфиопии, Иден несет ответственность не меньшую, чем любой другой член кабинета. Ныне точно известно, что по вопросу об итало-эфиопской войне никаких расхождений у Идена с его коллегами по правительству не было. Факты свидетельствуют о том, что он был даже более повинен в происшедшем, чем многие другие члены правительства. Вспомним, как он принимал участие в выработке "компромисса", оформленного соглашением Хора - Лаваля, как организовал в Лиге Наций представление, которое ввело в заблуждение Лигу, мировое общественное мнение и английский народ относительно истинной позиции английского правительства в итальянской агрессии; фальшивые надежды на обуздание агрессора, вызванные таким образом, были взорваны сделкой Хора - Лаваля, следствием чего явилось крайнее ослабление Лиги и были значительно облегчены действия фашистской Италии. Наконец, именно Идеи несет ответственность за телеграмму эфиопскому императору Хайле Селассие (переданную через английского посланника в Аддис-Абебе), в которой английское правительство требовало, чтобы император принял план Хора - Лаваля. Эта телеграмма была послана в тот момент, когда Иден осуществлял руководство министерством в отсутствие Хора, находившегося в Швейцарии.
Да и сам приход Идена в Форин оффис в качестве его главы отнюдь не означал изменения курса внешней политики Англии, отказа от линии "умиротворения" агрессивных держав. "Когда Иден занял место Хора в качестве министра иностранных дел, - пишет Тэйлор, - план Хора - Лаваля исчез, но в остальном ничего не изменилось... Компромисс все еще носился в воздухе, новая версия того же плана ждала, когда ей будет позволено появиться на свет".
Лига Наций уже никогда больше не смогла оправиться от удара, который ей был нанесен английским и французским правительствами при помощи плана Хора - Лаваля. Она еще заседала некоторое время, лились речи, по вера народов и правительств в Лигу как инструмент мира и безопасности быстро угасла. На этом закончился первый этап политики "умиротворения", принесший Антони Идену пост министра иностранных дел Англии.
Глава III. МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ В ПРАВИТЕЛЬСТВЕ "УМИРОТВОРИТЕЛЕЙ"
Антони Иден стал главой министерства иностранных дел в 38 лет. Весьма редкий случай в английской политической практике, когда столь важный пост поручался такому молодому деятелю. Чувства Идена по этому поводу были противоречивы. Конечно, он был безмерно счастлив, что достиг своей главной цели. В то же время Идеи не мог не понимать, что большая ответственность легла на его плечи в очень трудный момент. Создалась весьма сложная обстановка в области и внутренней и внешней политики Англии.
