Антони Иден - Трухановский Владимир Григорьевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Правительство было крайне дискредитировано в глазах избирателей. Англичане чувствовали, что консервативные дельцы от политики нагло надули их на последних парламентских выборах. Личный авторитет лидера тори и премьер-министра Стэнли Болдуина был подорван, ибо он-то и являлся главным организатором грандиозного обмана. Многие вспоминали, что в 1929 году главным избирательным плакатом консерваторов был плакат с изображением Болдуина и надписью: "Вы знаете, что можете доверять мне". Тогда избиратели не доверились лидеру тори и забаллотировали его партию на выборах. Сейчас среди избирателей открыто выражались сомнения в том, не допустили ли они ошибки в 1935 году, когда вняли заверениям консерваторов и обеспечили им большинство в парламенте.
Международное доверие к английскому правительству также было сильно поколеблено. Совсем недавно 50 стран в Лиге Наций последовали его призыву выступить против итальянской агрессии и прижать агрессора санкциями. А через несколько недель то же самое правительство вступило в позорную сделку с тем же агрессором, показав тем самым, что его заверения о верности принципам Лиги Наций были сплошным лицемерием и ложью! Можно ли положиться на слово этого правительства? Нельзя полагаться, даже опасно полагаться! Как сообщал английский посланник в Белграде, план Хора - Лаваля привел к тому, что "престиж Англии в Югославии упал до нуля".
Отношения с Францией, отнюдь не сердечные и ранее, теперь явно ухудшились. Ведь получилось так, что английское правительство, провалив сделку, заключенную с Лавалем, сильно подвело своего французского партнера.
Крайне осложнились возможности для Англии вмешаться в итало-эфиопскую войну и наладить "компромисс" к своей выгоде. Поскольку авторитет английского правительства резко упал, Муссолини теперь был менее склонен считаться с мнением Лондона, рассчитывая добиться своих целей и без содействия Англии. Таким образом, английскому "честному маклеру" ничего не удавалось на этом заработать.
Успех Муссолини, ослабление Лиги Наций, крах попыток организации коллективной безопасности, взорванных интригами английского и французского правительств, весьма серьезно укрепляли позиции нацистской Германии и стимулировали агрессивные акции с ее стороны. Трудная задача - руководить внешней политикой Англии в этих условиях.
Но сложность положения Идеи а не исчерпывалась международными затруднениями. В английском кабинете реальная власть обычно принадлежит узкой группе политиков, составляющих так называемый внутренний кабинет. Министр иностранных дел в силу важности своего поста всегда входит в его состав. Однако в случае с Иденом дело обстояло иначе. "Старики" использовали его имя, но к реальной власти не допускали.
Во внутренний кабинет кроме Болдуина входили министр финансов Невиль Чемберлен, министр внутренних дел Джон Саймон и лорд-Хранитель печати Галифакс. Болдуин благоволил к Идену, но внешней политикой не интересовался и поэтому не мог активно поддержать Идена. Трем остальным не слишком импонировали популярность Идена и его быстрый взлет. К тому же Саймон отлично помнил трения с Иденом в период собственного руководства Форин оффис. Галифакс сам мечтал о портфеле министра иностранных дел и считал, что Идеи "перехватил" у него этот пост. Время от времени он получал от кабинета поручения, связанные с вопросами внешней политики, и во время отсутствия министра присматривал за делами. "Старики" давали возможность Галифаксу приобрести опыт во внешнеполитической сфере на случай, если понадобится преемник Идену. Вообще все члены внутреннего кабинета были уверены, что разбираются в вопросах внешней политики по крайней мере не хуже Идена. В своих воспоминаниях он рассказывает, что обычно многие министры на заседаниях правительства "проявляли инициативу" и принимались составлять дипломатические послания по обсуждавшимся вопросам. Как-то через год после назначения Иден заявил энергичный протест против такой практики. Его покровитель Болдуин по этому поводу передал ему записку: "Не очень возмущайтесь. Я однажды видел, как Керзон расплакался, когда кабинет принялся исправлять его телеграммы". Едва ли эта аналогия могла послужить Идену утешением...
Внешнеполитическая концепция, которой уже на протяжении ряда лет придерживались правительство и сам Иден, с его приходом на пост министра, естественно, не изменилась. Ее пропагандистское обоснование состояло в том, что Англия в военном отношении слишком слаба, чтобы противостоять агрессивным устремлениям Германии, Италии и Японии, и потому должна идти на крупные уступки, с помощью которых эти страны нужно побудить согласиться на новое урегулирование, призванное заменить версальско-вашингтонскую систему. Разумеется, в этом новом урегулировании английские интересы должны быть максимально обеспечены и, следовательно, уступки агрессорам должны делаться за счет третьих стран.
Из фальшивой предпосылки, будто у антиагрессивных стран нет достаточных сил, чтобы сдержать агрессию, делался "логический" вывод о необходимости соглашения с агрессорами и уступок им. "Невежественный вздор, - пишет Рандольф Черчилль, - который мололи в это время люди вроде Болдуина, Макдональда, Чемберлена, Хора, Саймона, Галифакса и Идена, а также газета "Таймс", состоял в том, что занятие Англией твердой позиции где бы то ни было автоматически приведет к войне, к которой мы не готовы. Эти широко распространенные разговоры неизбежно докладывались диктаторам и, естественно, поощряли их на новые выступления. Заявление Болдуина, что "санкции, если они будут эффективны, неизбежно приведут к войне", повторялось во всех пораженческих салонах и коридорах. Подобные блюда изо дня в день элегантно сервировались на страницах "Таймс".
Рядовые англичане не заметили, как во время парламентских дебатов по поводу проекта Хора - Лаваля Болдуин не только заявил, что этот проект "абсолютно и целиком мертв и что правительство безусловно не намерено пытаться возродить его", но вслед за этим добавил, что "в последний раз правительству было позволено взять на себя обязательства по коллективной безопасности". Остин Чемберлен тогда же подчеркнул, что нужно продолжать переговоры в поисках компромисса, который был бы лучше того, который придумал Хор. Речь, таким образом, уже тогда шла о продолжении прежней политики "умиротворения".
Между тем антиагрессивные силы в то время были в состоянии обуздать агрессоров. Гарантией этому являлись готовность СССР принять участие в коллективных мерах безопасности и желание многих членов Лиги Наций (ее решение о нападении Италии на Эфиопию убедительно это продемонстрировало) не допустить возникновения новой мировой войны. Наконец, победа над фашистским блоком во второй мировой войне показала неоправданность пораженческих настроений английского правительства в середине 30-х годов.
Возникает важный вопрос: что думал на этот счет новый министр иностранных дел? Ответ может быть дан совершенно определенный: он был согласен с внешнеполитическим курсом своего правительства. "И пресса, и общественное мнение, - пишет Деннис Бардене, - приветствовали его назначение в надежде, что оно будет означать прекращение старой политики. В действительности это было иллюзией... Иден продолжал действовать как охотно исполняющий свои обязанности слуга правительства, лояльно несущий свою ответственность... п не предпринимающий ничего без самых тщательных консультаций с заинтересованными министрами".
Молодой политик прекрасно понимал, что он сможет оставаться министром иностранных дел только в том случае, если будет преданно служить своей партии. А за годы своей пусть не очень долгой, но весьма насыщенной событиями карьеры он научился это делать и делал с большим удовольствием, тем более что обладал натурой человека, созданного играть вторые роли, претворяя в жизнь чужие планы.
Почти сразу после получения высокого назначения Иден пишет для внутреннего пользования правительства ряд документов, четко выявляющих его политическую линию. "Взвесив все, - резюмировал он, - я высказываюсь за то, чтобы попытаться прийти к соглашению с Германией... Мы обязаны быть готовыми сделать уступки Германии, причем ценные для нее уступки, если мы хотим, чтобы они достигли своей цели. Но эти уступки должны быть предложены как часть окончательного урегулирования, которое включало бы некоторое дальнейшее ограничение вооружений и возвращение Германии в Лигу Наций". Что это, как не классическая программа реализации политики "умиротворения" нацистской Германии? И, вероятно, сам Иден чувствовал это, когда, процитировав в своих воспоминаниях документ, он записал: "К тому времени я от случая к случаю употреблял слово "умиротворение" в речах или записках для Форин оффис". Свидетельство весьма значительное.
