Реквием (СИ) - Единак Евгений Николаевич (лучшие книги .txt) 📗
Шумеры и вавилоняне использовали 60-кратную позиционную схему вычисления, увековеченную в нашем делении круга на 360№. Писали они, как и мы сегодня, слева направо.
Древние греки и математики более позднего исторического периода (в том числе и Коперник), для обозначения дробных частей пользовались вавилонской 60-ричной системой. Благодаря этому, мы делим час на 60 минут и минуты на 60 секунд. При этом надо отметить, что вопреки распространенному мнению, часы, минуты и секунды в Древнем Вавилоне не использовались. Вместо этого в исчислении времени использовался «двойной час» длительностью 120 современных минут, а также «время-градус» длительностью 1?360 дня (т. е. четыре минуты) и «третья часть» градуса длительностью 31?3 современных секунды.
На делениях кругов были нанесены специальные риски и точки, означающие начало работы школы, начало и конец каждого урока и конец рабочего дня.
Школа была платной. Посещение ее могли себе позволить только сыновья знати и военачальников. На передних массивных деревянных скамейках сидели сыновья правителя города, начальника храмовой администрации и главного жреца.
Сегодня урок по описанию территории Месопотамии вел сам отец Эдубба. По словам Уммия, за горами Мурат сливается с рекой Карасу, шириной от нескольких локтей до нескольких двойных шагов и более.
От места слияния рек строго на полдень течет более широкий Евфрат. В нижней части долины Месопотамии Евфрат течет почти параллельно с текущим на полдень Тигром. Обойдя болотистый Тартар, реки, не сливаясь, во времена глубокой древности раздельно впадали в Большую Соленую Воду (Персидский залив). В результате великого потопа (2104 год до н. э.) нанесенный ил заполнил нижнюю часть долины Междуречья. Слившиеся реки образовали Шатт-эль-Араб, которая при впадении в Арабский (Персидский) залив, намыла широкий, далеко выдающийся в залив, болотистый мыс.
Сыновья Эдубба внимательно слушали. За плохую успеваемость староста школы сек нещадно, невзирая на социальное положение родителей в городе. Считалось, что сыновья правителя города должны были учиться прилежнее остальных. Наказание для неуспевающих сыновей знати было значительно более жестоким, нежели для остальных.
Отец школы сосредоточенно рассказывал, периодически задавая ученикам вопросы. Вопросы отец школы задавал как по прошедшему накануне уроку, так и по предметам и темам, которые проходили несколько лет назад. Оправдания незнания из-за давности срока изучения не существовало.
Внимательно слушал наставника и Адаб, старший сын правителя города от старшей жены. Рядом с ним на скамье сидел, младше Адаба на год, его брат, сын городского главы от второй жены, привезенной в подарок правителю приближенной знатью с берегов, расположенного на полночь за Армянским нагорьем Эвксинского Понта (Черное море).
Адаб внимательно пытался вникнуть в тему сегодняшнего урока, но голос учителя доносился глухо, словно сквозь толстую глиняную стену. Перед глазами стояла серая пятнистая пелена, закрывающая правую половину дома табличек. Всматриваясь в лицо отца школы, Адаб видел только левую половину лица учителя. К обеду Адаба одолевали невыносимые головные боли, продолжавшиеся до ночи.
Ночью Адабу снова приснился сон, мучивший его уже два лета и три зимы после того, как он свалился с высокой кручи в бурный ледяной поток Мурата. Если бы не густо-плетеная из ивовой лозы сеть, которой на окраине города перегородили в тот день Мурат для ловли рыбы, Адаб был бы унесен ледяным потоком в Евфрат. Даже взрослые, попав в стремительный, несущийся с ледников Арарата, горный ледяной поток, чаще всего гибли в студеной бурной реке.
А сейчас почти каждую ночь в приходящем неотвратном кошмарном сне голова его застывала мертвым холодным камнем. Он тщательно ощупывал свою голову. Все было на месте. Нос, губы, подбородок, лоб, уши. Однако все было холодным, безжизненным, каменным. Только когда его пальцы касались глаз, под ледяными на ощупь, плотно сжатыми веками он чувствовал подрагивание своих глаз. Они судорожно беспорядочно двигались под пальцами. Каждый раз он был уверен, что пытается поймать взглядом, бесшумно мечущуюся перед ним кругами в темноте, большую черную птицу. И так каждую ночь. И каждый раз Адаб боялся увидеть птицу.
Адаб просыпался в холодном поту, обессиленный, безвольный. Пробуждение освобождало его только от смертельного страха, что вслед за головой окаменеет шея и все его тело. Тогда он не проснется вообще. Освободившись от плена сна, Адаб снова ощупывал свое лицо, всю голову. Каждый раз убеждался, что все на месте. Только лоб его каждую ночь был горячим, как будто его голову только что выкатили из пылающего очага.
Рядом мерно сопели во сне его младшие братья. Самый рослый из них Набу, несмотря на то, что родился третьим по счету, был безусловным лидером среди братьев и городских сверстников. Ему еще не исполнилось пятнадцати зим, но у него уже пробивалась жесткая курчавая бородка. Массивные мускулистые икры казались черными из-за обилия волос. В отличие от старших братьев, ночами он часто покидал братское ложе и пробирался в закуток в глубине дома. Там спала, привезенная из-за Араратской горы для утехи братьям с долины реки Ароз (Аракс), молодая рабыня Шушан (Лилия — арм).
Ашур, отец шестерых братьев, правитель города без особых раздумий определился с правом первородства. Сам Ашур был потомком прямой линии, потерявшейся было ветви седьмого колена Каина. Ламех — шестой член из поколений Каина первым в истории нарушил естественный, установленный изначально Творцом, порядок брачных отношений и ввел многоженство. Подчиняясь своей страстной натуре, он взял себе в жены Аду и Циллу.
Ашур — прямой потомок Ламеха, имел уже трех жен. Глядя на взрослеющих сыновей, Ашур изменил порядок первородного права. Своим наследником он определил не старшего Адаба, а на целых три года младше Адаба — Набу. Сам Адаб, слабый здоровьем и волей, не успевающий в учебе, без властолюбивых намерений, не претендовал на право первородства. Он охотно подчинялся во всем своему младшему брату Набу.
В северо-западных областях Месопотамии, которые ближе всего расположены к восточным илам (провинциям) нынешней Турции, при изменении права первородства существовал негласный жестокий закон. Лишенного в праве первородного наследования, выбрав момент, умерщвляли старшие, особо приближенные к правителю, жрецы города.
Зная об этом, сильный, но добрый по натуре юный Набу упросил отца не убивать брата. В таких случаях обреченного, связав большой келек (плот, поддерживаемый на воде надутыми и завязанными бурдюками из козьих шкур), и загрузив плот с провизией и несколькими козами с козлом, отправляли вниз по течению Мурата.
Выжившие в стремительном потоке горной реки, ссылаемые попадали в более спокойный Евфрат. На крутых речных поворотах, келек, как правило, выбрасывало на берег и отверженный начинал новую жизнь в одиночку, либо попадал в плен, к обитавшим в южной Месопотамии, воинственным племенам аккадцев. Во время половодья келеки, бывало, выносило в Большую Соленую Воду (Персидский залив).
Келек строили сообща, всем городом. Это был значительный и серьезный момент в жизни поселения. Определяли, несмотря на возраст, нового будущего правителя города, хозяина, военачальника, человека, призванного принимать в будущем ответственные решения в мирной и военной судьбе городов.
Келек вязали прочными лианами из крепких стволов привезенного низовьев Мурата евфратского тополя. Наконец пропитали горячим козьим жиром, надули и завязали бурдюки. Ранним утром, едва солнце показалось между вершинами Арарата, в келек погрузили семена в сосудах из обожженной глины, коз, молодого козла. Адаб, с трудом удерживая равновесие, уселся в центре келека. Кто-то из стариков подал ему длинный шест для управления плотом.
Оттолкнув келек от берега, братья наблюдали, пока груженный плот не скрылся за поворотом горного потока. Потом повернулись и, не оглядываясь, пошли в город. То, что произошло, не было предосудительным, считалось знаком хорошего отношения к братьям-соперникам по наследованию должности правителей городов. Править должны только сильные телом и духом.
