Эхо фронтовых радиограмм (Воспоминания защитника Ленинграда) - Головко Василий Афанасьевич
Отступая от хронологии повествования, скажу: после войны, в 50—60-е годы, мы ежегодно выезжали в Красный Бор на День Победы 9 мая. В первый выезд расположились с выпивкой и закуской на сохранившихся развалинах нашего КП. Землянка обрушилась, и в центре выросло деревцо диаметром 5–8 сантиметров. Мы сидели, поднимали стаканы за здравствующих и погибших, а в это время внизу, на болоте, где когда- то сплошняком лежали убитые при наступлении на Красный Бор солдаты, несколько тракторов готовили землю под посевы. Машина резво ходила вперед-назад, перепахивая поле. С грустью мы смотрели на работающих. К вечеру тракторы двинулись в нашу сторону на ночную стоянку в поселке. Мы подошли к трактористам и разговорились.
— Ребята, а знаете ли вы, какой бой кипел на этом болоте, и сколько здесь полегло наших солдат?
— Догадываемся, — ответили трактористы, — вспахиваем землю и сплошняком попадаются кости. Пытаемся их как-то упрятать в землю.
Возле нас появилась небольшая группа солдат, оказывается, это минеры, они ищут мины и уничтожают их. Женя Яковлев налил водки в три стопки, взял их в две руки, подошел к солдатикам.
— Служивые, выпейте за нас, живых, и за тех погибших здесь, в Красном Бору.
Молодые солдатики скромно пригубили чарочки, поблагодарили и пошли дальше искать мины.
Возвращаясь к описанию красноборских событий, хочу описать ранение Леши Чапко. Походная кухня располагалась вдали от КП, и за пищей приходилось добираться по траншеям ползком, ибо пространство все время простреливалось. В этот раз вечер был тихим, выстрелов не слышно, и мы с Лешей Чапко, захватив по 6–8 плоских котелков, по три-четыре в каждой руке, вышли с КП и направились к кухне. Решили идти открытой местностью, авось проскочим, что делали неоднократно. На войне, если сам себя не побережешь, никто за тебя этого не сделает. Прошли половину пути, идем рядом, вдруг из рук Леши посыпались на землю котелки, он левой рукой схватился за локоть правой и завертелся на месте. Я слышал мягкий звук возле себя — это пуля прошила руку Чапко. Мы присели на землю, я быстро разорвал у Леши рукав гимнастерки и увидел прострелянную выше локтя руку. Пуля с одной стороны вошла, с другой стороны руки вышла и улетела дальше. Сквозное ранение. Разорвал индивидуальный пакет, забинтовал руку и в санчасть. Здесь ему обработали рану, на другой день отправили в тыл на лечение. Через какое-то время он вернулся снова в Красный Бор. Совместная наша работа продолжалась.
Я уже писал, что на фронте спокойная обстановка продолжалась не долго, разной степени наступления организовывались часто, наши части иногда отбрасывали немцев за Саблино, но затем следовало контрнаступление, и наши возвращались на прежние позиции. После каждого боя появлялась масса убитых и раненых, их увозили в тыл.
Хорошо помню одно наступление по прорыву блокады Ленинграда. К нам в Красный Бор, вправо и влево от него, стали прибывать свежие полевые части. Они по-хозяйски располагались в зоне обороны 14-го укрепрайона. Повсеместно появились новые огневые точки артиллерии, прикатили «катюши», появились шеренги «ванюш». «Катюши» все знают, а «ванюши» — это те же «катюши», только без автомобилей, они устанавливались на направляющих прямо на земле с наклоном в сторону немцев.
Наши ОПАБы тоже готовились к наступлению, пополнились людьми и техникой, запаслись огромным количеством боеприпасов. Склады боеприпасов были разбросаны повсеместно, в траншеях, воронках, углублениях. Их никто не охранял, можно подойти к штабелю ящиков с патронами, набрать сколько душе угодно, без всякой нормы.
Я уже писал, что поселок Красный Бор расположен на возвышенности, поэтому с нашего КП в сторону Колпино и Ленинграда хорошо просматривалась низина-болото. Было видно, как в низине сосредотачивается техника и люди. Мы все с надеждой ждали нашего удара по освобождению Ленинграда от блокады. Знали, что с Большой земли будет навстречу войскам Ленинградского фронта наступать Волховский фронт.
Такой день настал. Началась невиданной силы артподготовка, затем волна за волной пошла бомбить немцев наша авиация. Зрелище было потрясающее. Впереди сплошной стеной поднимался в небо дым, сзади — сплошное мерцание огоньков — это бьет наша артиллерия. Продолжалась канонада несколько часов, а затем началось наступление. Успехи были скромные, в первые сутки наши войска продвинулись на несколько сот метров вперед, на вторые сутки — еще немного. Наконец, поступило сообщение — взяты станция Саблино и поселок Ульяновка, вот-вот советские передовые части вступят в Тосно. Однако за несколько часов немцы выбили нас из занимаемых позиций и мы откатились к прежним: Красный Бор — станция Поповка. Сплошным потоком потянулись колонны раненых и убитых, многие остались лежать там, под Саблино.
Такие наступления предпринимались систематически и все они заканчивались печально.
Вспоминается анекдотичный случай при наступлении на Красный Бор. Я уже говорил, что почти все командиры ОПАБов имели жен, некоторые законных, некоторые — «ппж». Командир ОПАБа, действующего в направлении поселка Федоровское, потерял орудие вместе с расчетом из пяти человек. Такое при наступательных операциях бывает. Расчет орудия утратил в боях связь со штабом батальона и его прибрали к рукам полевики, то есть прибывшие на период наступления в распоряжение 14-го укрепрайона армейские части. Взяли Красный Бор, а об орудии и его расчете никто ничего не знает, в наличии нет и в убитых не числятся. О ЧП стало известно командованию укрепрайона. Какие-то злые языки донесли, что комбат во время боя за Красный Бор усиленно оберегал свою любимую и поэтому прохлопал орудие с расчетом. Со штаба укрепрайона последовала грозная команда: комбату лично отыскать орудие. И вот офицер стал ползать по передовой в поисках своих бойцов. Где-то под Слуцком он-таки нашел расчет с пушкой целым и невредимым, состоящим на котловом довольствии в полку 55 Армии, приобщившем орудие к своему «хозяйству».
Жизнь связистов в Красном Бору была подчинена общему ритму работы выносного командного пункта штаба укрепрайона. Сам штаб располагался в Красном Кирпичнике, в 10 километрах от Красного Бора.
Теперь уже не помню, при каких обстоятельствах я познакомился с Кларой Васильевой, девушкой примерно моего возраста, работавшей машинисткой в штабе 95 ОПАБа, располагавшемся в железнодорожной насыпи на пересечении с грунтовой дорогой, идущей от шоссе Ленинград — Москва до поселка Никольское. На этой же грунтовой дороге, в километре от штаба 95 ОПАБа, находился наш КП. Расстояние небольшое, но постоянно обстреливаемое немцами, поэтому на свидание с Кларой приходилось местами ползти по-пластунски. Как только позволяла обстановка, я бежал в штаб 95 батальона, дабы увидеть и побеседовать с Кларой. Собственно я еще ни в кого не влюблялся, если не считать шестой класс школы на торфозаводе «Гады». В одном классе со мной училась Нина Денисова, краснощекая пампушка, с чистым лицом, пышными волосами, средней полноты, очень выделялись у нее синие глаза. Сидела она за партой впереди меня и я ее постоянно наблюдал в затылок, любуясь ее волосами и красивой шеей. Часто я ее задевал, но она не обижалась, поворачивала голову назад и улыбалась, словно мои шалости ей нравились. Самым большим проявлением моих чувств к Нине было мазание чернилами ее оголенных рук. Незаметно мазну ее чернилами, а она обернется ко мне и улыбнется! Не ругалась, не жаловалась, тихонько вытирает чернила и улыбается. Эта первая детская любовь запомнилась на всю жизнь, хотя не было ни свиданий, ни поцелуев, ни объяснений.
Как-то наш класс фотографировали. Я пересел на соседний ряд, дабы на фото быть ближе к Нине Денисовой. Нас разделял узкий проход. И вот когда фотограф прицелился и скомандовал «Внимание!», я быстро придвинулся ближе к Нине, но и она синхронно придвинулась ко мне! На фото, которое и сейчас хранится в моем альбоме, хорошо видно, как мы придвинулись друг к дружке, заняв своими телами почти весь проход между партами.
