Старинные Чешские Сказания - Ирасек Алоис (лучшие книги онлайн TXT) 📗

Этот мост пережил века. Он знал и времена славы и времена унижения нашего народа. С тех пор как был он построен, многое изменилось в Чехии и продолжало меняться; не раз споры и междоусобия разделяли людей одной крови, одного языка. Лишь мост оставался всеми неизменно любим на протяжении многих веков; устоял он среди всех бурь, даже годы унижения и упадка выдержал он, твердый и сильный, памятник лучших времен и славы, которая его породила и являлась всегда утехой и ободрением для слабых духом. Рассказывают, что из всех мостов Карлов мост самый прочный, ибо при его постройке известь замешивали на яйцах. На шестнадцать его могучих пролетов и на столько же опор, на всю эту громаду камней и кирпича потребовалось их многое множество.

В Праге достаточно яиц не нашлось; в окрестностях их тоже не хватило, поэтому приказал Карл IV всем городам чешского королевства прислать в Прагу определенное количество коп [31] яиц на постройку моста. Присылали их отовсюду. Подъезжал воз за возом, яйца сгружали и тут же разбивали и бросали в известь. Привезли и из Вельвар воз яиц. С охотой и радостью посылали их жители и думали, что угодят королю. Когда разбили каменщики первое яйцо из вельварского воза, не поверили они глазам своим. Но когда четвертое, пятое, а затем целую копу яиц раскололи, принялись смеяться. Смеялись каменщики, архитекторы, все рабочие и вся Прага. Повсюду рассказывали, как вельварские жители прислали на постройку моста целый воз крутых яиц.

Когда Каменный мост был построен, не было на нем ни одной скульптуры. Лишь деревянный крест был установлен на том выступе, где ныне стоит металлический, позолоченный. На том месте, говорят, совершались в стародавние времена казни, и приговоренный к смерти творил у того креста последнюю свою молитву.

На пролете, что связывает мостовую башню с монастырем ордена Святого креста, можно видеть, со стороны реки, вытесанную на камне бородатую голову. Это Бородач. Говорят, что изображает он первого строителя моста, который приказал высечь на одной из его каменных опор свое изображение на вечную память потомкам.

Идя по Каменному мосту к королевскому замку, взгляни на длинную зубчатую стену, тянущуюся по левой стороне Петржина. Белеет она сквозь буйную зелень деревьев на вершине холма и оттуда спускается по крутым склонам вниз, к бывшим Уездским воротам. Та стена – дело рук «семьи» Карла IV.

Настала однажды великая дороговизна. Бедный люд умирал от голода, ибо не было работы, не было заработка. В те тяжелые времена собралось в Праге более двух тысяч бедняков. Они выбрали время, когда шествовал король Карл из церкви, предстали перед ним и с плачем просили, чтобы он их обеспечил работой, говоря, что рады бы работать без денег, только за хлеб, что есть они будут мало, лишь бы не помереть с голоду. Тронутый их бедностью, король велел им собраться завтра на том самом месте и в то же время. Бедняки собрались. Король приказал своим людям отвести их на холм Петржин, а сам, поехав туда на коне, распорядился, чтобы одни камень ломали, а другие клали фундамент и ставили стену от Влтавы через Петржин прямо к Страговскому монастырю.

Рабочие денег не получали, но хлеба и разной еды им давали вдоволь, и были они обуты и одеты. Когда о том прослышали другие голодающие, толпами стали они сбегаться туда, чтобы поработать на постройке стены. Карл часто приезжал к ним на Петржин и сам оделял их едой, говоря, что этот трудовой люд – его семья. Тысячи людей благословляли Карла и молились за него утром и вечером.

Из того камня, который они возили, обтесывали и укладывали, вырастал для них хлеб. Поэтому-то назвали они ту стену «хлебной», а также «голодной», ибо отогнала она от них голод и нужду.

А зубчатой эта стена называется потому, что благодаря ей голодающим не пришлось «положить зубы на полку».

Жил в то время в Праге богатый горожанин, по имени Ян Ротлев. На Иловой горе купил он себе заброшенный рудник, будучи убежден, что там еще довольно золота и что он наверняка до него докопается. Нанял он много рудокопов и принялся рыть неутомимо и настойчиво, не пугаясь никаких затрат. Денег уходило много, а золото все не показывалось.

Через щебень и булыжник вела штольня, и нигде не сверкнула даже крупица золота, нигде не засветилась золотая жила. Много денег потратил на этот рудник Ротлев. Не осталось у него ни гроша, и начал он делать долги, лишь бы работа не стояла. Знакомые и друзья предупреждали его, отговаривали – пусть, мол, лучше все бросит, все равно золота не найдет, а лишится последнего имущества. Но Ротлев был убежден, что золото он в конце концов обнаружит. Он упорно не обращал внимания на советы друзей и постепенно продавал свое имущество, покрывая расходы на работы в руднике. Так он лишился всего, и ему уже нечем стало платить рудокопам. Уныние и отчаяние овладело Ротлевым. Не потому, что пропало все его имущество, а потому, что нельзя было продолжать работу. Он твердил, что будь у него возможность, уж он бы непременно докопался до золота.

Все глядели на него с усмешкой, и никто ему больше не верил. Лишь жена не сомневалась в его словах и от души жалела своего мужа. Но помочь ему ничем не могла. Все свои драгоценности и украшения она уже отдала ему. Лишь дорогую золототканную вуаль сохранила она из всего богатства, как воспоминание о молодых годах. Эта вуаль была особенно дорога ей потому, что она получила ее в подарок от мужа, когда была еще его невестой. Но и с вуалью решила она расстаться. Взял ее Ротлев и поспешил с ней к купцу, а оттуда с вырученными деньгами побежал на Иловую гору, чтобы распорядиться продолжать работу.

И лишь только принялись они за дело, в первый же день напали на жилу чистого золота. Была она такая мощная и богатая, что в короткое время возместил Ротлев все свои расходы. И продолжал он разрабатывать рудник до тех пор, пока не добыл много золота.

Рудник, что принес ему счастье, он назвал в благодарность «Вуалью». В Праге, в Старом городе, против церкви святого Гавли, выстроил Ротлев богатый дом, один из самых больших и красивых во всем городе. Трое ворот вело во двор, внизу был портик, наверху – башенка с красивыми пристройками по бокам. Пожил Ротлев в его богато убранных комнатах и палатах, а затем весь свой обширный особняк продал королю Вацлаву, а король подарил его Карлову университету. Из сокровищ золотого рудника возник тот великолепный дом, а затем сам стал сокровищницей, из которого черпали знания многие поколения чешских и иностранных студентов.

Осенью 1378 года тихо и печально было в славном замке Карлштейне. Подъемные мосты не опускались; не приезжал, как бывало в это время, король со своей свитой на шумную охоту. Королевские покои стояли запертыми, и в ранних сумерках не пылали окна его дворца румяными отблесками заката. Тихо было в замке, и осенний, холодный ветер доносил лишь окрики бдительной стражи с четырех сторожевых вышек, окружающих высокую башню, с пятой вышки – перед замковым колодцем и шестой – что у королевского дворца.

– Прочь от замка, прочь! – раздавалось с вышек через каждый час, и эти возгласы звучали протяжно и печально в неприветливой тьме холодной, ненастной ночи.

Не становилось веселее и на рассвете, когда первые солнечные лучи освещали багряную и золотую листву окрестных лесов.

Звук охотничьих рогов не разносился в их тишине, не лаяли собаки, крики охотников не оглашали долины и склоны холмов, покрытые яркой осенней листвой. Покинутым казался старый дуб, что стоит в лесу на пути из Карлштейна в пещеру святого Яна под скалой. Не приходил добрый король Карл посидеть под его развесистой кроной, на выступающих мшистых корнях, как сиживал он бывало каждый год.

Проходили мимо поселяне и печально оглядывались на дуб, на «королевское кресло», где часто видели они отдыхающего короля. Было пусто оно, а «королевский родник», у которого король всегда останавливался, чтобы напиться, засыпали желтые и красные листья кленов и буков.