Старинные Чешские Сказания - Ирасек Алоис (лучшие книги онлайн TXT) 📗

С той поры зажил Брунцвик спокойно со своей Ноэминью и правил счастливо страной еще добрых сорок лет. Верный лев был с ним неразлучен. Когда же Брунцвик в глубокой старости умер, оставив единственного сына Владислава, не захотел лев жить на белом свете без своего господина. Тосковал он и чах. И, печально зарычав в последний раз, умер на могиле Брунцвика.

А чудесный меч Брунцвика?

Прочно и глубоко замурован он в одном из устоев Карлова моста – в том месте, где стоит статуя Брунцвика с каменным львом у его ног. Перед своей смертью повелел Брунцвик тайно замуровать туда меч, и там покоится уже много веков это чудодейственное оружие. Объявится он только тогда, когда будет чешскому королевству всего горше. И когда застонет наша родина под тяжелым гнетом, придут от Бланика на помощь чехам рыцари святого Вацлава [24], и поведет их сам святой покровитель Чешской земли.

Будет он проезжать по Карлову мосту; тут споткнется его белый конь и выбьет копытом из камня меч Брунцвика. Схватит его святой Вацлав, в жаркой сече взмахнет им над головой и воскликнет:

– Всем врагам Чешской земли – головы долой!

Так и будет. И настанет тогда святой мир на нашей родине.

О СТАРОЙ ПРАГЕ

Однажды позвал Карл IV к себе в Пражский замок архиепископа Арношта из Пардубиц, верховного канцлера, наместника королевства Чешского, и других знатных особ и придворных, а также некоторых знаменитых ученых магистров, и среди них – своего астролога [25]. Окруженный гостями, сидел король за столом в великолепной зале, деревянный потолок которой был украшен резьбой, живописью и позолотой, а стены увешаны дорогими гобеленами [26] французской работы. На столе в сиянии множества восковых свечей блестела и сверкала золотая и серебряная посуда – тарелки, чаши и кувшины изысканной формы, с вычеканенными на них узорами.

В зале было душно, и когда ужин кончился, встал император [27] и предложил своим гостям пойти подышать свежим воздухом. Вышел он с архиепископом на балкон, вход на который был прямо из зала, а за ним, оживленно разговаривая, двинулись знатные гости и магистры.

Но, вступив на широкий балкон, замолчал император и его советники, притихли и остальные гости. Все умолкли, взволнованные красотой раскинувшегося перед ними города.

Летняя ночь спустилась на дремлющую Прагу, залитую сиянием полной луны, а местами погруженную в глубокие тени. В волшебном свете вырисовывались фронтоны и кровли домов, храмов, башен, блестели окна и выступы зданий, а купы деревьев в многочисленных городских садах и на островах приобретали в зыбкой полумгле мягкие, неясные очертания.

Все дышало глубоким покоем. Лишь внизу, в запрудах, гулко шумела вода. Как зачарованные, смотрели король в придворные на город, казавшийся еще прекраснее в изменчивом свете луны; взоры их блуждали по окутанным синеватым туманом склонам Петржина, по Малому городу [28], лежащему прямо под ними. Долго глядели они на окрестности, озаренные лунным светом, на дворец архиепископа у реки, на сверкающую позолоченную кровлю его сторожевой башни, на старый мост, на реку, что светилась, как разлитое серебро, на гетто и Старый город [29], окруженный стенами и бастионами, над которыми возвышались соборы и башни, – на всю обширную Прагу. Темнели улицы и порталы домов; все тонуло в свете, тенях и глубоком мраке.

Дальше, на широких просторах за Старым городом, виднелась церковь святого Лазаря, одиноко и гордо высилась на Здерасском холме церковь святого Петра, за ней дремала деревня Опатовицы, белела в сиянии месяца церковь святого Штепана, что в Рыбнике, а еще дальше – церковь святого Яна на Боиште. Повсюду свободно струился лунный свет, заливая сады, садики, зреющие нивы и всю долину до смутно вырисовывающихся на горизонте покрытых виноградниками холмов.

Все молчали и не могли отвести глаз от этой чарующей картины; наконец король, растроганный величием И красотой раскинувшегося перед ним города, промолвил:

– Прекрасна моя страна! В любви к ней нахожу я великое счастье. Люблю я ее, как чудесный, неповторимый сад, лучший из всех садов мира… И в том саду самое отрадное место- она, наша Прага! Есть ли что-нибудь более прекрасное?

Глаза короля засияли.

– Действительно, прекрасен этот город, – молвил Арношт из Пардубиц, – прекрасен и счастлив, как сказано в летописях, ибо издавна был он высоко возвеличен нашим святым воеводой. А теперь украшается он и будет впредь украшаться твоей неизменной любовью. Растет Прага в величии и славе. Князья ей кланяются, честь и хвалу воздают ей по всему миру, и в будущем еще возрастет ее слава.

– Рад бы я был возвеличить ее с божьей помощью, – взволнованно сказал король. – И верю я, что так будет… – Потом быстро повернулся к старому ученому астрологу, который задумчиво смотрел вдаль: – Ну, почтенный магистр, разве не прекрасна и не величественна будущность этого города? Ты хмуришься? Говори!

– Милостивый король, не желай, чтобы именно в эту минуту открыл я тебе то, что предвещают небесные знамения.

– Говори, говори, – настаивал король. – Хочу я слышать, что прочитал ты по звездам.

– Государь мой, это слишком печально.

– Я хочу знать. Говори!

И омраченный магистр объявил королю и дворянству, напряженно внимавшим его словам:

– Возвестили мне небесные знамения, что Малый город погибнет в огне, уничтоженный великим пожаром, а Старый город погибнет от грозного наводнения. Все сгинет, все, и не останется камня на камне.

Придворные испуганно взглянули на короля, который стоял пораженный и опечаленный. Но вдруг повернулся он к городу, протянул руку и воскликнул:

– Не погибнет Прага! Останется, будет стоять! А если Малому и Старому городу суждено разрушиться, пусть воз никнет тут новый! Глядите, вон там выстрою я Новый город, там будет новая, великая Прага!

И показал он на пространство за Старым городом, вверх по обширной возвышенности, на поля и сады, на селенья Рыбник и Опатовицы. Присутствующие вздохнули с облегчением, лица их прояснились, а мудрый архиепископ высказал то, что чувствовали в ту минуту гости и придворные и что от полноты души желали своему королю:

– Бог да благословит вашу милость!

Как решил Карл IV, так и сделал. Тотчас начались приготовления к закладке Нового города: король сам определил его размеры, направление его укреплений, сам положил первый камень при их основании, сам присутствовал при прокладке улиц, сам установил места рынков и площадей. Часто разговаривал и советовался он со строителями. А когда приезжал посмотреть, как идет дело, каждый раз беседовал то с каменщиками, то с плотниками, расспрашивал их, давал советы и оделял дарами, радуясь, что работа успешно подвигается.

Лишь однажды разгневался король. Возвратившись из поездки в Германию, пришел он посмотреть на Новый город и увидал, что землемеры проложили в его отсутствие новую улицу. Вела она к церкви святого Индржиха, и на ней уже возводились дома.

Как увидал ее король, так сразу остановился в удивлении и, нахмурив брови, сурово спросил, кто приказал проложить эту улицу.

– Никто не приказывал, всемилостивейший король, – ответил архитектор в испуге, – Думали мы, что так будет лучше. Не желаешь ли, чтобы она была уничтожена?