Без выстрела - Клещенко Анатолий Дмитриевич (читать книги полные TXT) 📗
Если бы Степных не взял собаку на поводок, Ивану Александровичу наверняка пришлось бы отказаться от участия в поиске. Но и лишенная свободы Ведьма рвалась вперёд, в струну вытягивала ремень. Хозяин с трудом удерживал её тяжестью своего тела, вскапывая каблуками песок и гальку. Косте, шедшему за Василием, казалось, что бакелщик вот-вот упадет на спину.
— Полчаса потеряли, огибая мель, — проворчал Степных.
«Недоволен медлительностью Ивана Александровича», — решил Костя. Он разделял это недовольство. Горному инспектору следовало остаться у лодки, без него управились бы! Только задерживает теперь!..
С Ивана Александровича ручьями катился пот, слепил, резал глаза. Вдобавок к этому кожаные подметки модельных полуботинок скользили. Но Пряхин только отдувался, упрямо следуя за товарищами.
Он радовался, когда прибрежные скалы заслоняли солнце. Ещё больше радовал ветер, налетающий порывами. Он подставлял ветру волосатую грудь. Ворот его рубашки был расстёгнут, зелёный шёлковый галстук с золотыми горошинками засунут в карман. Дважды, обходя скалы, пришлось шлепать по колено в воде. Иван Александрович с неудовольствием выбирался на галечную россыпь — холодная вода тоже приносила облегчение.
Когда дорогу заступила иссеченная трещинами каменная громадина, вдававшаяся далеко в реку, он опять попробовал обойти скалу. Но Степных вовремя оглянулся:
— Нельзя, эй! Быстерь и глубина там!
Иван Александрович вздохнул и печально посмотрел на вершину утёса.
Седые лишайники цеплялись за диабазовые ступени. В трещинах щетинился дикий лук. Скала поднималась уступами, в провале за самым верхним уступом виднелись вершины кедров. Дальше рыжел на солнце гребень другой скалы… И вдруг Пряхин задержал в груди воздух — на гребень вскарабкалась маленькая фигурка, удивительно четкая на фоне светлого неба. В ту же секунду человека увидел Костя.
— Ложись! — крикнул он, прячась за камень.
Степных спокойно посмотрел вверх, а Иван Александрович вытер пот и сказал:
— Из пистолета не достать.
Человек на скале качнулся, пропадая за обрезом гребня. Над тем местом, где он только что стоял, проплыл невесть откуда взявшийся ястреб.
— Заметил! — равнодушно промолвил Степных.
— Ястреб его заметил? — удивился Костя.
— Человек нас заметил, — объяснил Степных и полез вверх.
Первую скалу они одолели сравнительно легко. Следующая оказалась куда круче. Даже неутомимая Ведьма оборвалась, потеряв опору. Заскулила жалобно и в то же время гневно. Хозяин пособил, но через несколько метров подъема собака опять скатилась к его ногам. Степных снова помог ей. Оба скрылись за краем взятого рубежа.
Ивану Александровичу пришлось попросить о помощи Костю. Студент, вытянув Пряхина, недовольно буркнул:
— Вес у вас, знаете!
— Знаю… — горестно развел тот руками.
Степных поджидал их у того самого камня, на котором стоял «геолог». Докурив папиросу и по привычке затоптав окурок, начал спуск.
Под скалою темнела пихтовая тайга, но вершины даже самых высоких деревьев были далеко внизу. Путь к ним казался сверху еще более страшным, нежели подъём на гребень. Зато дальше, за дремучими пихтами, зеленела покатая луговина, с редкими лиственничными стволами. Лишенные коры, сушины казались розовыми в лучах солнца.
— Вот где нажимать! — показал на луговину Костя. — Жаль, делать там нечего. Слева остаётся лужок!
Пряхин и Степных переглянулись.
— Нажмёшь, пожалуй! — вздохнул Иван Александрович. — Гарь старая, на ней чёрт ноги переломает.
На спуск ушло добрых полчаса Степных боялся за свою Ведьму, придерживал её за ошейник. Горный инспектор на особенно крутых местах сползал на животе. Поэтому первым спустился Костя, До подхода спутников он успел умыться в ледяной воде ручья, приободрился.
Ведьма, по брюхо забредя в ручей, долго и шумно лакала воду. Ждали Пряхина.
Способ, выбранный горным инспектором для спуска, имел свои преимущества и свои недостатки. Руки служили ему опорой в равной мере с ногами. Он не рисковал поскользнуться, чего особенно боялся — нарядная обувь уже не раз подводила сегодня. Зато он заставлял ждать себя и не столько видел дорогу, сколько находил ощупью.
— Левее! — предостерег его Костя.
Но студент позабыл, что направление, бывшее для него самого во время спуска левым, находится справа от Ивана Александровича, прижимавшегося к скале грудью. Тот услыхал крик, послушно передвинулся левее и… не найдя опоры для ног, повис на руках. Пальцы его судорожно вонзились в мох, уцепились за тонкие побеги брусничника. Он поднял глаза и с ужасом увидел, что продолжает сползать вниз — выше его рук темнели прорытые во мху борозды.
Они удлинялись!
Иван Александрович стиснул зубы, чтобы не закричать, и зажмурил глаза.
Костя кинулся к скале. Кинулся, не веря, что успеет вовремя подняться на добрый десяток метров по отвесному почти склону. Но больше ничего не оставалось делать.
Его остановил крик Василия, неожиданный и резкий, как выстрел:
— Назад!
Бакенщик упирался руками в ствол сломанной пихты, запутавшейся вершиной в зелёных ветках другого дерева. Сушина вздрагивала, не желая расцепиться со своей опорой. В два прыжка студент очутился рядом с Василием.
— Взяли!..
Роняя обломанные ветки, сухое дерево выпрямилось, а затем, качнув вершиной, стало медленно наклоняться в другую сторону.
— Осторожно! — предупредил Степных.
В то самое мгновение, когда вершина пихты прислонилась к скале, притиснув сучьями Пряхина, из его пальцев ускользали последние веточки брусничника. Нащупав негой спасительный сук, он осмелился посмотреть вниз. Угластые камни внизу показались уже нестрашными: сушина удерживала в неласковых, но крепких объятиях…
— Пошли, пожалуй! — поторопил Костя, когда все собрались у ручья. Но Степных повременил, давая Ивану Александровичу время умыться и утолить жажду. Обжигающая холодом вода ручья взбодрила горного инспектора.
Ведьма уже натягивала поводок.
— Я вам обязан жизнью, друзья! — просто сказал Иван Александрович.
— Пожалуй, ему одному! — кивнул на бакенщика Моргунов и честно признался: — Я только виноват перед вами…
— Бросьте, пожалуйста! — отмахнулся Пряхин.
Легко перескочив валежину за ручьем, собака потащила Степных через густые заросли смородинника, усыпанные переспелыми ягодами. Хорошо различимые на сыром мху следы прошедшего недавно человека вильнули направо, в сторону речного берега, потерялись в сплошном черничнике. Ведьма уверенно повела по запаху, отвернула ещё правее и вдруг заметалась растерянно там, где путь беглеца снова пересек ручей.
Степных освободил собаку от поводка.
— Догадался, — сказал он. — Пошел по ручью. Только в какую сторону?
— Ясно, что вниз. К реке, — уверил Костя.
— Наверное, парень на это и рассчитывал, — что мы подумаем так! — усмехнулся бакенщик, почесывая за ухом лайку. Поправив на плече ремень винчестера, он встал и зашагал вверх по ручью.
— Ищи, Ведьма, ищи!
Пожав плечами, Костя пошел за ним. Горный инспектор замыкал группу.
Наверное, этот прозрачный и не очень торопливый ручей умел показать свой характер во время весеннего паводка. Лишенные коры лесины с отмытыми добела корнями, забытые на берегах полой водой, могли бы кое-что рассказать об этом. Их шрамы от ударов о камни уже не могло залечить время — ничто не излечивает мёртвых; их удел обращаться в прах. Но, потеряв кору, они обрели нетленность — высушенная солнцем и ветром древесина стала плотной и твёрдой, словно кость лосиного рога.
Давным-давно умершие деревья в союзе с живым лесом и кустарником заслоняли подступы к ручью. Но гонимые жаждой олени пробивались через все преграды, протаптывая чёрные тропы к наиболее глубоким омутинкам. И одной из таких троп ушёл прочь от ручья человек с кирзовой полевой сумкой, когда решил, что ручей сбил со следа погоню.
Отыскивая эту оленью или кабарожью тропу, Василий Степных шагал прямо по руслу. Плеск режущейся об ноги воды заглушал шорохи тайги. Но вместе с ним вверх по ручью шла Ведьма, которой не нужно было ничего слушать. Она обходилась запахами.
