Горькие шанежки(Рассказы) - Машук Борис Андреевич (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— И чего ты, Пронька, трещишь все? «Ахнуло, закрутило»… Будто радуешься крушению. Ты его сам-то и не видел вовсе.
Ребятишки удивились, посмотрели на Семушку, а Пронька пробурчал:
— Ты, Семка, прямо ляпаешь, не подумав… Чего бы мне радоваться? Я-то при чем, если так на станции говорили?
Разговор прервался, и дальше ватажка двигалась молча.
Вот уже и выемка… но на линии стоял сержант в полушубке и с автоматом. Ребятишки потоптались, не зная, можно ли проходить, а сержант, глядя на них, усмехнулся.
— Та-ак… Иностранные наблюдатели прибыли. — Поправив автомат, торчащий за плечом вверх коротким прикладом, он посоветовал: — Ну-ка, герои, загребайте обратно. Пока к железу соплями не попристыли. Отдалбливать вас пока некогда тут.
Ребятишки дернулись рукавичками к носам. Сержант хотя и с улыбкой смотрел, а все поняли, что по линии дальше хода им нет. Но Семушка уже заметил на вершине откоса, до черноты изрытого гусеницами танков, драную шапку Петьки Варнакова. Размахивая руками, тот крутился около танкистов в темных комбинезонах.
Семушка полез наверх, за ним и остальные.
Увидев дружков, Петька звонко закричал:
— Видал, чего тут наделали!
Но ему никто не ответил. Глядя с высоты откоса, ребята не узнавали выемку, через которую ходили в сопки. Теперь ее закупоривал завал из вагонов, платформ, рельсов, шпал, угля, досок. Все это было искорежено, смято, перемешано. «Это же сколько сил надо и времени для ремонта дороги?» — ужаснулся Семушка. Но Петька, будто угадав его мысли, махнул рукой:
— Ништяк все! В пятнадцать ноль-ноль поезда двинутся!
— А пятнадцать — это во сколько? — не понял Толик.
— В обед, значит, — объяснил Петька.
Ребятишки, сощурясь, посмотрели на солнце, глянули вниз, а потом с недоверием на Петьку.
— Думаете, брешу? — загорячился тот. — Хотите знать, так приказано. А приказы не обсуждаются вовсе…
Хвастаясь знакомством, он подбежал к офицеру-танкисту, следившему за буксировкой.
— Верно я им говорю, дядь? Ну, что в пятнадцать ноль-ноль поезда двинут. Верно?
Лейтенант кивнул, тронув Петькину голову перчаткой. А Семушка, косо глянув на Петьку, подумал: «И чего лезет ко всем да прыгает, как воробей?.. Тут люди поубивались да покалечились, добра сколько нагублено, а ему — пятнадцать ноль-ноль…»
Ребята смотрели сверху, как рабочие торопливо подчищают лопатами да кайлами балласт, выравнивают полотно, сбрасывая за кюветы остатки угля, досок, которые не мог захватить ковш крана. Беспрерывно стучали молотки, с морозным скрипом укладывались новые шпалы, вытягивались рельсы. Рабочие вели к завалу новую линию, а впереди у них что-то ухало, скрипело, ревели дизеля танков, посвистывали паром краны.
Наверху, на откосе, пахло соляркой и дымом от костра, у которого по очереди грелись солдаты. Они собирали рассыпанные ящики, коробки и тюки, сортировали их и то составляли в сторонке, то перегружали в вагоны.
Сменившись с поста, к ребятишкам подошел давешний сержант-автоматчик.
— Ну, патроны, вас-то какая нелегкая тут держит? Ведь посинели уже. — И подтолкнул всех к костру. — Вот погреетесь малость, и на полном газу — домой! Простынете, чертенята… — Сержант отступил в сторону от костра, глянул вниз и громко позвал: — Симанков! Ногами сюда!
На откос взобрался невысокий солдатик в кургузой шинелке, натянутой на телогрейку, с круглым и красным от мороза лицом. Протягивая к костру руки, он выжидающе уставился на сержанта.
— Вон у того вагона, — негромко сказал тот, — видел я разбитый ящик с чернилками. Принеси-ка вот им по штучке.
Солдат кивнул, погрелся минутку и заскрипел валенками вниз. Скоро он вернулся и стал раздавать маленькие штуковины из пластмассы, похожие на бочоночки. Выдавливая замерзшими губами «Спасибо!», ребятишки брали их, разглядывали непонятные подарки.
Сержант усмехнулся, взял из рук Семушки чернилку и быстро открутил крышку с воронкой.
— Вот, видели? Наливаете сюда чернила до половины, закручиваете крышку — и макайте перышко на здоровье! Как чернилку ни положи, ничего из нее не прольется. Она и называется непроливашкой. Понятно?
Семушка кивнул, положил чернилку в карман. И хотя ему, отлученному от школы, она была не нужна, он с благодарностью взглянул на сержанта.
У зимнего костра толком не согреешься, особенно если одежка худа и сам уже насквозь промерз. Лицо жара не терпит, а спина и пальцы в валенках стынут. Но и хотелось же посмотреть, как начнет пробовать дорогу первый состав. Вон уже как длинно протянулся готовый путь. И только на выходе из выемки оставалась еще небольшая куча. Вот уж ушел кран с ковшом. Загрузив платформы спасательного состава, утянулся за горизонт и второй кран. И недолго уж совсем оставалось до поезда, но и терпения больше не стало никакого. Семушке казалось, что даже в пустом его животе все перемерзло. И, прикрывая посинелые лица, засеменили ребята домой.
Еще не доходя до станции, они увидели, как поднялся рычаг семафора, до того дремавший в бездействии. И сразу обрадованно, длинно прогудел паровоз скорого поезда, отправленного на полустанок из Узловой, где не хватало путей для скопившихся поездов. Распустив усы из пара, паровоз медленно потянул состав. Перестукиваясь заснеженными колесами, поезд прошел мимо ребятишек, не верящих, что уже пятнадцать ноль-ноль и что вот началось движение. Ежась от холода, они смотрели, как скорый медленно спускается в выемку и его зеленые вагоны один за другим скрываются за стеною откоса.
Семушка даже вздохнул с облегчением, понимая, что самое страшное позади, что поезда, хоть и с малой скоростью, уже ходят… Вот только-только скрылся один, а к семафору подвигается новый, а с другой стороны, тяжело пыхтя, забирается на подъем нечетный, которому нужно спешить на запад.
К вечеру уладилось многое. Уехали из выемки заиндевелые танки, студебеккер с солдатами. Вместе с уставшими рабочими на полустанок вернулись автоматчики с веселым сержантом. Еще утром тот разместил солдат в пустом зале ожидания. Дневальные установили там железную печку, трубу от нее вывели в окно. Нагрев зал, солдаты вымыли пол, устроили постели. Теперь, меняясь по очереди, они должны были охранять товары и грузы, оставленные на откосах выемки. К месту крушения часовые не пропускали никого постороннего и смотрели, чтобы у грузов не задерживался никто из рабочих.
Поезда шли в обоих направлениях, в график выходили дежурить путевые обходчики, но ремонтные бригады во главе с мастером Сергеем Петровичем Шараповым каждый день уезжали в выемку, где еще многое нужно было сделать для укрепления пути.
Семушка днями пропадал то в дежурке на станции, где собирались на пересменку обходчики, то у дружков на казарме. Там обсуждались события и говорили о новостях. Говорили, будто экспертиза установила, что крушение произошло от скола в бандаже одной из колесных пар. А скололось колесо из-за плохой отливки и раковины в металле. Что тут к чему, и какая такая раковина могла оказаться в железе, Семушка не очень-то понимал, но радовался, что не тетка Чердымиха виновата, и что скоро ее отпустят.
Как-то за разговорами просидел Семушка на казарме до самого заката. Он ждал, когда Ваня Колесин дочитает и передаст ему книжку про Робинзона Крузо, которую привезла в школу Нина Васильевна. Заполучив книжку, он побежал домой, но на переезде увидел идущую по линии бригаду рабочих.
Как всегда, чуть впереди шагал мастер Шарапов с уровнем на плече. А за ним на двухколесном мадароне везли закрытый брезентом короб. Не инструмент, а что-то непонятное, выпиравшее продолговатой горбушкой. Это и удивило Семушку. Куда подевались ломы, лопаты, кайлы и все остальное, что обычно увозила с собой бригада?
Дядька Шарапов махнул Семушке рукой, и тот вслед за бригадой свернул к гаражу… Подъехав туда, рабочие обступили короб, с натугой подняли и тяжело понесли мимо гаража к красному уголку.
— Семка, дверь, двери открой-ка! — хрипло сказал мастер.
Семушка забежал вперед, вытащил из пробоя никогда не замыкающийся замок и распахнул двери. Протискиваясь через проем, мужики внесли короб в темное холодное помещение и поставили прямо у порога. Засветили лампу, кто-то снял брезент, и к еще большему удивлению Семушка увидел в коробе соль. Матово-серую, слежавшуюся в комки и рассыпанную крупными зернами.
