Кайсе - ван Ластбадер Эрик (книги без сокращений .TXT) 📗
— Что-либо на этой фотографии выглядит знакомым вам? — поинтересовался Кроукер.
Рената не отрывала взгляда от снимка. Кроукер пытался прочесть что-либо на ее лице, но его выражение никак не изменилось. Напряженность атмосферы нарастала. Лошади мотали головами, возможно, они чувствовали приближение грозы.
— Лестница души, — наконец произнесла Рената.
— Извините? — переспросил Кроукер, наклонившись к ней.
— Это часть ритуала людей, известных под именем Мессулете. Эти психочародеи более древние, чем даже китайская цивилизация. Некоторые считают, что они цикладианцы, морские скитальцы, ведущие свой род от титанов, другие...
Рената передернула плечами и указала на фотографию.
— Вы видите, здесь семь надрезов. В учении Мессулете существует поверье, что человеческая душа должна пройти через семь ступеней в жизни и после все. Священник Мессулете часто делает такую Лестницу души, например, у очень больных людей, нанося семь надрезов на торсе больного, с тем чтобы помочь душе продолжить свое путешествие.
Она облизнула губы — единственный признак того, что Рената все же взволнована.
— Во времена чрезвычайных трудностей, например, при засухе, когда, как считают, нарушается космический порядок, таким же образом приносится в жертву какое-нибудь животное, с тем чтобы восстановить нарушенный баланс.
— Так это своего рода ритуал? Какой? Вуду?
Губы Ренаты сложились в сардоническую улыбку.
— Это Нго-май-ут, — решительно заявила она. — Эта фраза в забытом китайском диалекте означает дословно «неполная луна». Но, конечно, здесь выражение имеет другое значение. Оно почти синоним с другим словом — «джим», которым называется сабля с двумя острыми сторонами. Джим — это символ священника Мессулете: вертикальный полумесяц, темный с синим.
Слушая с возрастающим интересом, Кроукер спросил:
— Каким образом вам удалось узнать об этих людях?
Рената пожала плечами.
— Когда живешь в Венеции, мистер Кроукер, когда существуешь так долго в подвешенном состоянии между морем и землей, в лагуне, полной мрака и таинства, поневоле начнешь искать начала всего. Особенно когда ты не рожден в Венеции и тебе напоминают об этом каждый день в течение всей твоей жизни.
Она не смотрела на Маргариту, но у Кроукера было чувство, что ее ответ предназначался падчерице.
— Можно сказать, что по своей природе я стяжательница, собирательница знаний. — Ее глаза потемнели. — Я изучала эти мифы о началах всего также и через моего бывшего мужа, отца Маргариты. Он был венецианцем. В нем, в матери Маргариты и в ней самой текла кровь цикладианцев. По крайней мере, так они утверждают. — Она пожала плечами, ухитрившись каким-то образом придать скрытое значение даже этому трудно определимому жесту. — Я могу сказать, что представители многих древних культур претендовали на то, что они являются основателями Венеции, даже остатки троянцев, бежавших от гнева братьев Менелая и Агамемнона и их ахейской армады.
Как он ни был заинтригован рассказом Ренаты, Кроукер следил уголком глаза за Маргаритой. Он заметил, что во время разговора Маргарита все больше и больше прятала свое лицо в тень. Было похоже, что между этими двумя женщинами давно существует психологический конфликт, как это случается, когда сила одного характера сталкивается с подобной же силой другого. Не из-эа этого ли Маргарите было трудно вернуться сюда?
— Я не думаю, что вы слышали о них, — продолжала Рената, — но в горной местности Северного Вьетнама и Южного Китая живут горные племена, называемые общим словом «нунги». Эти нунги практикуют и нго-май-ут, как и Мессу лете. Они не являются охотниками за головами или каннибалами, как таковыми. Но, по их убеждению, суть души находится в несломанных костях как человека, так и животных, и из этой сути соответствующими ритуалами и молитвами может быть воссоздана вновь трансцендентальная просвещенность — энергия и мудрость.
Мастерство Ренаты-рассказчика делало правдоподобной самую фантастическую историю. Кроукер даже на мгновение не допускал мысли, что она могла бы поведать все эти удивительные сведения многим.
— Священники нунги верят, что нго-май-ут — это единственно правильный путь к нирване. Другие видели в их учении древний путь к власти, которым можно воспользоваться и в современном мире.
Рената повернула голову в сторону. Кроукеру представилось, что она смотрит через стены конюшни на другое место, в другое время.
— Подобно этому человеку, который убил Доминика в Джинни?
Рената кивнула головой.
— Я был бы признателен, если бы вы сообщили мне некоторые подробности. Например, какое значение имеет перо белой сороки?
— Я вижу, вы провели некоторые изыскания. — Она передвинулась, почувствовав внезапно неудобство своего положения. Жеребец около нее переступил ногами и заржал, как бы почувствовав своим примитивным умом присутствие зла. — Должна ли я рассказать вам о пере? Думаю, что поскольку я уже начала, то следует и закончить эту историю. — Она повернула голову в сторону Кроукера, и он почувствовал жар в ее глазах.
"О чем думает Маргарита? — беспокоился Кроукер, глядя, как тени, похожие на паутину, скользят по ее щекам. — Она должна была знать. Она привела меня сюда. Она знала все еще тогда, когда увидела семь параллельных ран, перо белой сороки. «Вероятно, это неизбежно так же, как движение одной секунды, за другой», — прошептала она, когда они входили в дом.
— В нго-май-ут, — сказала Рената, — белая сорока занимает особое место. Вы должны понять, что во всех культурах мира полет — один из самых больших элементов власти шаманов. Птица — это символ... не только полета... но и перевоплощения человека в Бога.
Кроукер некоторое время раздумывал над этими словами. Его общение с Николасом подготовило его к тому, чтобы верить в фантастическое. По собственному опыту он знал, что другие редко бывают внимательны и часто неправильно понимают реальность, существующую за фасадом обычного. Кроме того, он сам мог ощущать, подобно тому как моряк интуитивно чувствует течения в море, слияние потоков в крайне беспокойную ауру на месте убийства. Эта странная форма двойного видения, подобная той, которую связывают с мигренью, приходила к нему, когда то, что раньше было необъяснимым, внезапно приобретало форму и значение.
— Какое отношение это перевоплощение имеет к Джинни Моррис? — спросил он.
— Никакого, — ответила Рената. — Это... как бы лучше выразить... подпись.
— Подпись?
— Да. — Рената кивнула. — Белая сорока имеет отношение к убийце, а не к приносимой жертве.
Кроукер сделал шаг вперед, его сердце сильно стучало в груди.
— Вы хотите сказать, что это перо может указать на убийцу?
— Совершенно верно. Известно, что священники нунги при их посвящении выбирают в качестве своего знака или талисмана близкое им животное.
Она отвернулась, прикусив губу мелкими белыми зубами.
— Если вы знаете, кто убил вашего сына, вы должны назвать его мне.
Рената провела пальцами по лбу, как бы смахивая с него прядь волос.
— Для нунги белая сорока — это птица исключительной силы. Через нее Бог разговаривает со священниками. Она священна. Тот, кто пользуется ее перьями...
На них накатилась тишина, липкая и таящая в себе опасность, подобно новой асфальтовой дороге.
Кроукер начал что-то говорить, но, взглянув на Маргариту, тут же осекся. Она молчала, ее глаза были полузакрыты, как от яркого потока света, грозящего ослепить ее.
Рената глубоко вздохнула, как бы собираясь с силами.
— Как я уже сказала, белая сорока — птица исключительной силы, но выбор ее в качестве талисмана при посвящении заканчивался почти всегда катастрофически. Потому что она привлекает разрушительную силу богов. — Ноздри Ренаты расширились на мгновение, как бы вдыхая новый запах. — В истории нунги те, кто стремился через эту птицу услышать голос Бога, сходили...
— С ума? — закончил за нее Кроукер.
На губах Ренаты вновь появилась эта странная, похожая на полумесяц улыбка.
