Кайсе - ван Ластбадер Эрик (книги без сокращений .TXT) 📗
— От кого? До Дука? С тем, что вы уже дали мне, я думаю, что сумею позаботиться о себе сам. Рената покачала головой.
— Я говорила о Уилле Лиллехаммере.
Она достала из-под куртки свернутый экземпляр последнего номера газеты «Вашингтон пост» и передала ему.
«РУКОВОДИТЕЛЬ КОМПЬЮТЕРНОГО ГИГАНТА НАЙДЕН ЗАСТРЕЛЕННЫМ» — гласил заголовок. А сразу под заголовком был помещен портрет Харли Гаунта, человека номер один Николаса в Штатах. Согласно высокопоставленному государственному источнику, не названному в статье, которую Кроукер читал со всё растущим беспокойством, Гаунт, Николас и сама компания «Сато-Томкин» должны были предстать перед Комиссией сенатора Рэнса Бэйна. Согласно статье, Гаунт решил сотрудничать с Комиссией. Очевидно, убийство главного свидетеля выпустило весь пар из расследования. Николас Линнер получил вызов из Токио, чтобы дать ответы на серьезные, но пока еще неопубликованные обвинения в неправильных действиях, но он отказался подчиниться. Теперь Гаунт, человек, предположительно знающий изнутри о всех делах «Сато-Томкин» и готовый выдать всю информацию Комиссии, был мертв. Заключение, которое сделали также неназванные высокопоставленные государственные источники, было ясным. Линнер, занимавший какую-то синекуру в Японии, подозревается в том, что он отдал приказ заткнуть рот Гаунту.
Кроукер посмотрел на Ренату. В ее глазах блестел отраженный лунный свет. Что мог он прочитать в них? Скрытый намек на удовлетворенность, отсутствие прощения?
Рената глубоко вздохнула и сказала:
— Вечером накануне того дня, когда он был убит, мистер Гаунт приходил ко мне. Я дала ему некоторую информацию об одном человеке — доказательства, свидетельствующие о его преступных действиях. Этим человеком был Уилл Лиллехаммер. Но я... — Впервые она заколебалась. — Я никогда не думала, что результатом будет смерть Гаунта.
— У вас были эти инкриминирующие доказательства и вы не воспользовались ими? Почему?
— Я думала, что помогаю мистеру Гаунту. Он был в отчаянии, и я... казалось, что это было лекарством для него.
Последовала небольшая пауза, во время которой Кроукер изучал ее, как врач рассматривает кардиограмму своего пациента.
— Скажите, пожалуйста, зачем приходил к вам Гаунт?
— Меня рекомендовали ему, — заявила Рената. — Вы знаете, как это делается в этом городе. Ваши контакты — это вез, и да поможет вам Господь, если вы глупы ила достаточно наивны, чтобы принять их за своих друзей. Я сказала мистеру Гаунту, что Лиллехаммер тайно работает на Комиссию сенатора Бэйна. Казалось, что это та самая ниточка, которую искал мистер Гаунт. Я вооружила его...
— Если вы хотели вооружить его, то вы должны были бы дать ему гаубицу. — Он посмотрел на нее, как на кобру, только что высунувшуюся из корзины заклинателя змей. — С вашим арсеналом вы должны были бы сами пойти против Уилла Лиллехаммера.
— Если бы мне нужно было охотиться только за Лиллехаммером, уверяю вас, я бы это сделала. Но моя неприязнь гораздо глубже.
— Итак, вы использовали Гаунта, чтобы...
— Замолчите! — Маргарита встала между ними, не дав Ренате возможности ответить. Она пристально смотрела на Кроукера. — Я привела тебя сюда не для того, чтобы вы бросались друг на друга. — И совершенно тихо, так что ее слышал только Кроукер, добавила: — У всех у нас есть свои личные мотивы, Лью, не так ли? — Ее янтарные глаза блестели в игривых лунных лучах. — Послушай меня, — выдохнула она. — Даже детективы не защищены от эмоций.
— Вы поступите правильно, если послушаете ее, — заявила Рената. — Она освещена мудростью ее сред-ков. — Она улыбнулась почти застенчиво. Кроукеру представилось, что он видит ее сейчас такой, какой она, очевидно, была в двадцать лет.
Рената коснулась его руки и сказала так тихо, что даже шум деревьев казался более громким.
— Последний секрет, оставленный мне моим сыном, это имя человека, который был его силой, его источником информации. — Она наклонилась ближе к нему и прошептала ему на ухо: — Даже Маргарита этого не знает. Я обещала Доминику, что никогда не повторю того, что он сообщит мне по секрету. Но события нынешних дней заставляют меня назвать его имя, чтобы спасти его жизнь. Нишики — это Микио Оками, Кайсё, глава всех оябунов японской якудза.
Токио — Вашингтон
Когда До Дук натянул на голову маску из силиконополикарбоната, он ощутил, будто его тело и кровь, кожа и кости были соединены с лицом, состоящим из дыма и мечты. Одним словом, он чувствовал себя в безопасности. «Я хочу, — сказал он про себя, — чувствовать». Способность чувствовать — это то, что шаман нунги Ао отнял у него во время длинной и трудной церемонии посвящения в горах Вьетнама. В то время молодой До Дук не отдавал себе отчета в этом. Но даже если бы он и знал, разве стал бы он возражать, видя в перспективе тот блестящий новый мир, который Ао предлагал ему? Это тогда не имело значения. Такой вопрос, в основном метафизический по своей сути, никогда бы не возник в голове юного До Дука.
Способность чувствовать — именно это он пытался так усердно вобрать в себя из своих жертв, самыми последними из которых были покойная Джинни Моррис и Маргарита Гольдони де Камилло. Но даже он должен был признать в своих лихорадочных воспоминаниях, что Маргарита была необычным существом. Он не смог убить ее, не смог, потому что не хотел делать этого. Впервые До Дук понял тогда суть правды природы, хотя в тот момент он понял это только для данного, совершенно отличного от всех других случая и лишь в той ее части, которая касалась Маргариты. Этой сутью было — убить другое человеческое существо означает уменьшить каким-то таинственным образом сущность своей собственной души.
Часто, после того как он отпустил ее, он чувствовал ее рядом с собой — ее мягкую кожу, опьяняющий аромат тела под мышками, обратные стороны ее колен, коралловые складки между ног. Вначале он сумел убедить себя, что эта связь существует из-за того, что он взял у нее тайно, без ее ведома и прячет у себя внутри, как устрица, удерживающая внутри себя растущую жемчужину. Но это чувство включало в себя и страх, увертливый, как уж, плавающий чуть-чуть ниже уровня сознания.
Он не боялся ни диких зверей, ни черной магии, но растущее понимание его связи с Маргаритой, несомненно, пугало его. Во-первых, он уже не был одинок во Вселенной, во-вторых, его мысли о ней были зачастую такой силы, что он забывал обо всем остальном. Эти реальные аспекты действительности были совершенно чужды ему, были такими же абсурдными и ужасающими, как для других волшебство, которым он владел.
Он поднял руки, чтобы сделать последние мелкие уточнения для полной подгонки маска. Клейкий состав собственного производства сливал полимеры с его кожей так, что он мог коснуться кожи маски и чувствовать, что трогает свою кожу. Так и должно было быть. Какой смысл в маске, если она изменяет тебя?
Он высунул язык, посмотрелся в зеркало. Он облизал губы, свои или маски? Во всяком случае, губы Николаса Линнера. Он добудет информацию, которую хотят получить от Линнера его хозяева, и тогда он сможет делать все, что захочет, со своим пленником. Какая удача, что он повстречал адепта Тау-тау! Как только До Дух обнаружил действительную натуру Линнера, он весь задрожал внутри от мысли, что сможет пробить брешь в неизвестность, вступать на путь, которого избегал даже старый Ао.
До Дук вызовет свой талисман, священную белую сороку, и с ее помощью откроет запретные Шестые ворота. Он отбросит свою собственную обреченную душу и возьмет душу Линнера, высосав ее из него и оставив лишь высохшую оболочку с лицом До Дука.
Таким образом он сможет уничтожить свою собственную историю.
Но его мысли о триумфе были недолговечны, так как призрачное присутствие Маргариты вновь дало о себе знать. Он упал на колени.
— О, Будда, помоги мне, — прошептал он губами, которые не были его собственными. Что ему делать? Вся его сила, его волшебство была бессильны изгнать память о ней. Но это было больше чем память, он был повержен какой-то машиной неизвестной ему конструкции.
