Врывалась буря (Повесть) - Романов Владислав Иванович (книги полностью .TXT) 📗
Егор не выдержал, сорвался. Велел отнести баул на место и писать объяснение, на каком основании он самолично, не имея на это никаких прав, произвел обыск, а пока Егор отстраняет его от работы.
Сергеев побагровел, но Егор уже гнал его вон.
— Все, надоело! — рубанул рукой воздух Воробьев. — Надоела твоя партизанщина, Василий Ильич! Или до сих пор ничему не научился?! — кипел Егор.
— Неужели выгонишь, рука не поднимется на того, кто тебя спас тогда, в девятнадцатом?! Да не подними тогда я отряд, не возьми город мы, гнить бы тебе в земле! Опомнись, Егор!
— Иди отнеси баул на место, я отстраняю тебя от участия в операции, — глухо проговорил Егор.
— Э-э-э-х, бублики! — Сергеев вышел, так хлопнув дверью, что посыпалась штукатурка.
Позвонил Лынев, сообщил, что в бутылке сока обнаружены частицы такого же вещества, что и ранее в крови Мокина. Сообщение о данных химанализа из Свердловска запрашивается. Егор приказал ему взять Семенова, понятых, экспертов и произвести обыск дома у Левшина. Потом он позвонил на вокзал Чекалину.
— Будем брать Левшина через двадцать минут, — сообщил он. — Подключайте к наблюдению Рогова. Я выхожу!
Он вышел на крыльцо, запер на ключ отдел. Остановился, усмехнулся, вытер рукой лицо. «Антонине надо будет помочь, — подумал он. — Она нарочно ему отказала, чтобы его не запятнать. Вот уж натура! В кого только? Мокин всего боялся. В мать?.. А что он-то? Что, Егор Гордеич, скажешь?.. Когда враг, даже такой, как Левшин, то его рано или поздно, но можно поймать, уличить, а вот себя в таких деликатных вещах не всегда поймаешь за хвост. Ведь она понимает, какие последствия относительно ее могут быть. Шутка ли, отец — враг народа! Прав ли он с Сергеевым?.. Неизвестно. Был бы Виктор Сергеевич, он рассудил. Но тут хоть ясно одно: страдает дело. Если кто увидит, как Сергеев затаскивает обратно этот баул, то вполне могут сказать, что ОГПУ подбросило его Левшину. А драгоценности да порошок уже улики серьезные, повод для ареста. Если не извести, не вытравить у Сергеева эту черту, то надо его убирать из отдела».
Миков встретил Егора на перроне.
— Где он? — спросил Воробьев.
— Был у себя…
— Заперся?
— Да вроде… Не пойму. Свет горит, а тихо, точно и нет никого! Подозрительно, — сбивчиво пояснял на ходу Миков. Они подошли к двери дежурного по станции, постучали. На стук никто не отозвался. Из-под дверей пробивалась полоска света.
— Зови начальника вокзала, пусть открывает!
Миков убежал, привел начальника вокзала Мокшанцева, маленького, бритоголового, с большой головой. Мокшанцева боялся даже Щербаков.
— Николай Иваныч, откройте или попросите Левшина выйти, он заперся, — предложил Воробьев.
— А что такое? — нахмурился Мокшанцев.
— Вот ордер на арест. — Егор показал ордер.
Мокшанцев прочитал ордер, пожал плечами.
— Чушь какая-то! — заявил он. — Левшин — лучший работник у нас. Хватаете всех подряд, а потом до гибели доводите…
— Так-так-та-ак! Вы отказываетесь нам помочь? — холодно спросил Егор.
— Да нет, я… — Мокшанцев направился к комнате Левшина. — Николай Митрофанович. Это я, Мокшанцев, откройте!
Ответа не последовало.
— Николай Митрофаныч! — крикнул Мокшанцев.
— Есть другая дверь из дежурки? — спросил Егор.
— Да, но она заколочена была, с кассой соединялась, — почесал затылок Мокшанцев.
— А касса куда выходит, наружная дверь есть?! — вскричал Егор.
— Да, прямо на перрон… — пробормотал Мокшанцев.
Егор выскочил на перрон, подскочил к двери кассы, открыл ее. На столике лежала без сознания кассирша.
— Мокшанцев, займитесь кассиршей! Миков, Чекалин, за мной! — выхватывая наган, крикнул Егор.
Он добежал до конца перрона, огляделся. Никого не было. Часы показывали семь тридцать вечера. Поездов в течение этого часа вроде быть не должно. Иркутский до Москвы в девять тридцать. На восток пассажирский еще позднее… Егор вдруг вспомнил о бауле. «Ну, конечно, без него он никуда не денется!» Подбежали Миков и Чекалин. Егор спрятал наган в карман.
— План такой: Миков остается здесь! Но не на станции, а чуть подальше, он попытается уехать, деваться ему некуда. Свяжись с милицией: пусть поднимут всех, везде поставят заслоны. Предупреди: вооружен! Мы с Чекалиным к нему домой! Все!..
Левшин уже торопливо шел мимо пакгаузов к улочке, ведущей вниз, чтобы попасть к дому со стороны огородов, так как кто-то из огэпэушников наверняка сидел в доме напротив. Левшин свернул за угол последнего пакгауза, когда навстречу ему выскочил Рогов. От неожиданности оба растерялись, и Рогов тут же выпалил:
— Ты куда это? — Рогов даже вспотел от такой встречи.
— А тебе чего? — усмехнулся Левшин. — Вроде не подчиненный!
— Да мы, это, человека одного ищем, кража свершилась, — заюлил, соврал Рогов, оглядываясь по сторонам и расстегивая торопливо кобуру нагана.
Уловив это, Левшин всем телом вдруг подался вперед и сильным ударом сбил Рогова с ног. Рогов упал, откатился к стене пакгауза и тут же вскочил на ноги, выхватив наган.
— Руки! — прохрипел Рогов. — Контра!.. Сволочуга!.. Долго же мы тебя ловили, а ты вон где окопался!.. Руки! Ну?!
Левшин медленно поднял руки и вдруг стал оседать, выпучив глаза и хватая ртом воздух.
— Ты чево?.. Не балуй, ну?! — забеспокоился Рогов, таращась по сторонам.
Левшин рухнул как подкошенный на землю, захрипел, забился в судороге. Пена выступила изо рта.
— Вот черт! — выругался Рогов, засовывая наган за пояс и не зная, что предпринять: то ли бежать за помощью, то ли действовать самому.
— Ну чево опять с тобой?! — Рогов подошел к Левшину, перевернул его, стал расстегивать гимнастерку, наклонившись над ним. Левшин, мгновенно сориентировавшись, выхватил из-за пояса Рогова наган и головой, подпрыгнув, ударил Рогова в лицо, опрокинув его на землю. Вскочил и что есть силы ударил сапогом в голову. И еще несколько раз, так что Рогов затих.
Левшин затащил его в пакгауз, закрыл дверь. Вышел, поднял фуражку. Огляделся. Выбросил ее тоже в пакгауз. И неторопливо, засунув руку в карман пиджака, направился к дому.
Баул спрятан в бане, это он помнил, но идти туда сам не рискнул. Добрался до Валета, вытащил его, приказал взять баул и принести его к последнему пакгаузу, где он встретил Рогова. Валет поворчал, но за баулом отправился. Левшин выбрал удобную позицию во дворе Русанова и стал наблюдать.
Едва Валет вышел с баулом из бани, как его тотчас взяли. Левшин видел это сам и зябко поежился. Деньги у него еще были, по пути выгреб, слава богу, все из ящиков кассирши. На первое время хоть есть. Левшин взглянул на часы: восемь ноль пять. Иркутский через полтора часа.
Егор затащил Валета в дом Левшина, выложил на стол наган.
— Где он? Ну?
— Он сказал, будет ждать у последнего пакгауза… — пролепетал Валет, глядя на наган.
— Надо бежать! — метнулся к двери Чекалин.
— Туда он не придет… — Егор усмехнулся.
Он прошляпил, проиграл, это без сомнения. Левшин наверняка проверил бы, сам убедился, что Валет взял баул и теперь идет к пакгаузу, и что за ним нет хвоста. Только тогда он пошел бы следом. Надо же так глупо попасться на крючок! Чего стоило бы устроить засаду в бане и заставить Валета пойти с баулом к пакгаузу, там Левшина и взять. Откуда же он мог наблюдать за ними? Из дома Русанова? Да, пожалуй! Дом стоит пустой, можно там и переждать…
— Приказ такой! Семенов, Валета в камеру, баул в сейф, милицию на проезд Коммунаров, оцепить с двух сторон. Я, Чекалин и Лынев к дому Русанова… Пойдем и обход!
Левшин достал уже папиросу, чтобы закурить, но вдруг насторожился. Этот Воробьев не Сергеев, он быстро поймет, что я, прежде чем бежать к пакгаузу, удостоверюсь в надежности Валета. А откуда я еще могу наблюдать за своим домом? Значит, надо смываться. Куда только? Левшин вспомнил: два дня назад в клубе железнодорожников столкнулся с учительницей, женой Бугрова. Она взглянула на него так, словно узнала. Где он мог раньше ее видеть? Когда? Она, кажется, из дворян… Но больше все равно идти отсюда некуда… А там искать не будут.
