Откровения секретного агента - Ивин Евгений Андреянович (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Теперь мы ехали в Абхазию, где-то на Черной речке нас будут безудержно поить и кормить. В одной из машин впереди ехал главный спаивающий — тамада и, по странному стечению обстоятельств, тоже Председатель Президиума Верховного Совета Абхазии. Наверное, тоже попал в председатели за свой тамадинский язык. Тамада — это большое искусство. Я, например, помнил только анекдот про тамаду и тост для врагов: «Пусть твой дом будет полной чашей: во дворе стоят три автомашины, дом о трех этажах и на каждом этаже по телефону — белый, красный, голубой. Чтобы ты по белому звонил „03“, по красному — „02“, по голубому — „01“». Мне этот тост нравился.
Дипломаты уже привыкли, что им от выпивки не отвертеться. Поэтому без особого сопротивления выпивали то, что им наливали официанты в белых куртках, прикомандированные из КГБ к дипломатическому корпусу. Может быть, дипломаты не сопротивлялись натиску тамады еще и потому, что очень любили выпить на халяву, да еще вместе с главой республики.
Анели снова посадили в стороне от меня, но мы с ней могли переглядываться и улыбаться друг другу. Одними губами она прошептала по-немецки, но я понял: «Их либе дих!» Я люблю тебя!
Теперь я должен делать вид, что продолжаю за ней ухаживать и добиваться ее благосклонности. Это должны видеть те, кто заинтересован в организации компры на мадам фон Вальтер.
На следующее утро мы улетали в Москву. Анели незаметно сунула мне в сумку конверт и тихо сказала:
— Откроешь в Москве.
Я открыл в самолете и обомлел: на цветном прекрасном фото была Анели, снятая в чем мать родила с закинутыми за голову руками. Позади виднелись такие же голые женщины и мужчины, в уголке фото даже было видно, что они играют в волейбол. Ее сфотографировали на нудистском пляже, она член нудистского клуба. Именно там, на своих пляжах, в своих клубах, они беззастенчиво предстают друг перед другом обнаженными. «То, что естественно, то не стыдно!» — вспомнил я лозунг, который прочитал в одном нудистском журнале.
Абрамыч был просто разъярен; я понял, что он все время держит руку на пульсе этой операции. Он решил меня просто одурачить, чтобы я переспал с Анели в оборудованном спецтехникой номере. Меня бы сняли, а я не должен был об этом и знать. Дальше он бы навалился на мадам фон Вальтер, и я оставался в неведении. Он решил, что держит меня за болвана, которому позволили пофакаться с немкой. Очевидно, роль соблазнителя Анели отводилась вначале тому грузину-чекисту, который так уверенно начал лапать ее за колени. Потом сообщили, что мои с ней отношения развиваются более перспективно. Тогда началась скрытая подготовка вокруг меня. Пусть я ничего не вижу, ничего не знаю, просто флиртую с немкой и все же в конце концов залезу к ней в кровать. Его держали в курсе развития событий. Абрамыч, наверное, уже проделал дырку на пиджаке для нового ордена, который принесет ему на тарелочке, сам того не ведая, секретный агент Роджер. «А хуху не хохо, Михаил Абрамыч?» Нашел Ваньку-дурака! Таскать моими руками из огня каштаны вы не будете. Это я точно знаю. Хватит!
— Как же ты мог провалить такую операцию? — вдруг не сдерживая эмоции, воскликнул он сразу после первых слов приветствия и вонзил свой птичий взгляд мне в лицо.
— Какую операцию? Вы о чем говорите? У нас же не было никакого замысла. С послом Кувейта я поработал. Кроме того, он поставил передо мной один очень серьезный вопрос. — Я спешил, не давая ему меня прервать. — Он хочет выступить посредником в установлении дипломатических отношений с Саудовской Аравией. Очевидно, этот вопрос он уже провентилировал через свое правительство и через Эр-Рияд. Вы бы смогли мне дать точную информацию: будем устанавливать эти дипломатические отношения или не пришло еще время? Шаммас очень хочет войти в историю дипломатии как настоящий политик.
Абрамыч молча слушал, что я говорил, и думал, что бы такое мне сказать, но явно не по вопросу дипломатических отношений с Эр-Риядом. Его голова была полностью занята немкой, которая ускользнула от него. Жаль! Можно было бы рассчитывать на досрочное присвоение звания, да и орден бы засветил. Все это я прочитал на его алчном лице, хотя там просматривалась и злобная ярость.
— Не строй из себя дурака! — такого он себе еще ни разу не позволил. Вот оно, кагэбэшное хамство! Мужичье при неограниченной власти.
— Что вы, собственно, себе позволили? — спросил я возмущенно. — Я не служу вам лично. И свое дело исправно выполняю!
— Ладно! Не лезь в бутылку! Я просто расстроен. Все же не пойму: она была у тебя в руках, почему вдруг ничего у тебя с ней не вышло?
Я злорадно подумал, что идиот — он и в КГБ идиот. Не все можно мерить грязью, кое-что надо и цветами.
— Кстати, куда вы делись? По времени должны быть в номере, и вдруг нет! — Он подозрительно уставился на меня.
— А что, время не стыкуется? Сначала ключ искала, потом я пошел помыть руки. А разрешение у КГБ она не спросила, когда ей захотелось на горшок! — Я зло усмехнулся. С хамами жить — по-хамски выть! Плевал я на все его замечания! Единственное, что мне неясно: у него подозрения в отношении меня или ему нужен просто козел. Наверное, уже успел руководству преподнести, что вот-вот скрутим немку. А сейчас надо отступать. Свалить не на кого.
— Я же сказал: не лезь в бутылку. У нас работа такая.
— Подозревать? Своих?
— Ты сможешь развивать с ней знакомство? — спросил он, не обращая внимания на мою реплику.
— Да! Через неделю у них прием в резиденции по случаю дня рождения Аденауэра. Я приглашен госпожой фон Вальтер.
— Очень важная встреча на этом приеме. — Он вдруг улыбнулся, чем неожиданно обескуражил меня. Что у него там на уме?
— А как насчет Эр-Рияда? Что сказать Шаммасу?
— Думаю, ему будет скоро не до Эр-Рияда. — Он ухмыльнулся, как сукин сын. — Но мы узнаем об этом.
Из реплики Абрамыча я сделал вывод, что он начал «обкладывать» Шаммаса. Возможно, нашел для него девку, а может, уже и подсунул. И я, не зная почему, вдруг встревожился за Саида.
Наверное, я стал терять профессиональное чутье и патриотизм.
На приеме в резиденции посла ФРГ гостей было не много. В этом особняке, на улице Воровского, я вообще был впервые, поэтому с интересом рассматривал портреты политических деятелей. На рояле в большом зале был выставлен портрет Конрада Аденауэра. Я остановился и с удивлением взирал на то, с какой точностью и скрупулезностью художник выписал черты его лица. Посол ФРГ фон Вальтер остановился за моей спиной. Я не повернулся, но знал, что это был он.
— Очень хорошо написан портрет, не правда ли? — спросил посол, и я наконец имел возможность увидеть «живьем» этого представителя ФРГ. Он не производил какого-либо впечатления, я бы сказал, скорее был просто серым и бесцветным, незаметным на улице.
«Неужели Анели его любила?» — с непонятной ревностью подумал я и сказал:
— У него хитроватое лицо. В политике — это настоящий лис. В остальном он походит на Меттерниха. Хотя дипломатической хитростью мог бы посоревноваться с русским канцлером Горчаковым.
Дальше мы поговорить не успели — к нам подошла Анели. Лицо у нее было усталым, с сероватым оттенком. «Наверное, почки», — подумал я с сожалением.
Она взяла меня под руку и, мило улыбнувшись, увела от мужа.
— Анели, это наша последняя встреча, — начал я сразу, как только мы отошли. — Нам ни в коем случае нельзя больше встречаться. Ни в коем случае! — подчеркнул я последние слова.
— Я все понимаю, — печально сказала она. — И так тебе благодарна! — Она сжала мою руку, согнутую в локте. — Я никогда этого не забуду! И обязана тебе честью, совестью и жизнью. Я буду молиться за тебя!
Несколько дней я чувствовал себя не в своей тарелке, жил с гадким чувством совершенной подлости по отношению к Любе. Я пытался оправдаться тем, что намеревался все это сделать ради интересов нашего большого дела — безопасности Родины, но не мог избавиться от состояния гнусного презрения к себе. Потому что ни о какой безопасности Родины я не думал, когда пошел в номер к немке и факался с ней на ковре в прихожей.
