Странники в ночи - Быстров Андрей (книга жизни .TXT) 📗
Не меньшее, чем сама личность Татьяны Алексеевны, любопытство Андрея вызывал её дом. Андрей бывал только в тех нижних комнатах, куда доступ на выставки открывался всем желающим, как в музей (при том он никогда не видел воочию Татьяну Алексеевну, лишь многочисленные портреты, написанные благодарными художниками). Но Филатов почти всерьез утверждал, что в особняке водятся привидения... Что-то он там видел... Или слышал... И как правило, поспешно уходил от этой темы.
Андрей надел синий костюм - свой лучший костюм! - осмотрел себя в зеркало и остался доволен. В таком виде он предстал перед Филатовым.
- Похож на пижона, - заметил Игорь, - но ничего, сойдет... Только вот как ты полезешь в гараж в таком обмундировании? Измажешься весь... Ладно уж, выкачу твой кадиллак, если что, мне простится.
11
"То была леденящая, ноющая, сосущая боль сердца, безотрадная пустота в мыслях; и воображение тщетно силилось настроить душу на более возвышенный лад. "Что же именно, - подумал я, - что именно так удручает меня, когда я смотрю на дом Эшера?" Я не мог разрешить этой тайны; не мог разобраться в тумане нахлынувших на меня смутных впечатлений. Пришлось удовольствоваться ничего не объясняющим выводом, что известные сочетания весьма естественных предметов могут влиять на нас особым образом, но исследовать это влияние задача непосильная для нашего ума."
Почему-то эти знакомые с юности строки из новеллы Эдгара По вспыхнули в памяти Андрея, когда он уже в сумерках, с зажженными фарами, останавливал машину возле кованой ограды парка, окружавшего четырехугольником особняк Вознесенской. Ничто в облике дома Татьяны Алексеевны не напоминало мрачную усадьбу Эшера из опиумных фантазий безумного американца. Напротив, освещенные стилизованными под прошлый век фонарями колонны, башенки и шпили производили впечатление праздничное и радостное, из многочисленных окон первого этажа лился приветливый свет. Тем не менее зловещая игла словно застряла в сердце Андрея, снова и снова прокручивались в мыслях длинные тоскливые периоды мистера По.
Игорь вышел из машины первым. Андрей погасил фары, запер дверцы и двинулся за Филатовым через калитку в воротах, по аллее к подъезду особняка.
Татьяна Алексеевна Вознесенская встретила гостей радушно, не забыв, правда, окинуть Андрея оценивающим взглядом. Она не походила на свои портреты. Глядя на маленькую седенькую старушку, чье лицо будто излучало одухотворенное сияние, сопоставляя её внешность с тем, что знал о ней, Андрей дивился, как уживается в Татьяне Алексеевне просветленная созерцательность с неутомимой энергией, с деятельной, а не пассивно-жалостливой добротой к людям, с жесткой, ироничной, порой язвительной непреклонностью в отстаивании своих приоритетов перед кем угодно, без страхов и малодушных колебаний.
- Проходите, проходите, - говорила Вознесенская, увлекая гостей в глубь дома по коридору. - Сейчас я вас чаем напою, рецепт у меня особенный, фамильный...
В небольшой гостиной был накрыт чайный стол на троих, горела лампа под стеклянным матовым абажуром. Игорь слегка подтолкнул Андрея, что должно было означать: "Вот видишь! Нас ждали. Не теряйся".
Вознесенская разлила душистый чай.
- Простите меня, Андрей... - она выждала паузу, в которой предполагалось отчество.
- Константинович, - сказал Андрей, - но лучше просто по имени.
- Андрей Константинович, - продолжала Вознесенская, как бы не заметив последней реплики, - за то, что я не читала ваших книг. Скажите, хороши ли они? Впрочем, все равно. Уже не прочту, не так много у меня осталось времени. Вы - ближайший друг Игоря, и этого довольно... Попробуйте варенье, оно изумительно.
Позолоченной ложечкой Андрей зачерпнул варенье. Он сделал неловкое движение, и круглая рубиновая капля упала на белую манжету, краешком высунувшуюся из-под рукава его пиджака.
- Нужно смыть поскорее, - Вознесенская огорченно покачала головой. Ванная наверху, по коридору направо и по лестнице.
- Не стоит беспокоиться, - пробормотал Андрей, мысленно ругая себя.
- Ваше недолгое отсутствие нас нисколько не расстроит, и даже наоборот, - произнесла с улыбкой Татьяна Алексеевна, - мне хотелось бы сказать Игорю несколько слов наедине.
Так это было или Вознесенская оказывала скрытую любезность, оставаться в комнате Андрей теперь не мог. Он чуть поклонился с ответной улыбкой и ретировался в коридор.
Здесь в полутьме тускло тлели редкие желтоватые полушария на потолке. В целом их было не так уж мало, но лампочки теплились вполнакала разве что в каждом третьем. Из-за такого освещения картины на стенах казались вставленными в рамы прямоугольными лоскутами черной бездонной пустоты. Андрей шел по коридору в тишине, нарушаемой только тихим поскрипыванием половиц... И где-то далеко, за стенами дома, пел заунывшую песню сентябрьский ветер.
Направо, сказала Татьяна Алексеевна. Но тут много дверей с правой стороны... Где-то должна быть лестница... Вот за этой неплотно прикрытой дверью?
Андрей открыл дверь шире. Из темноты потянуло холодом и какой-то затхлой сыростью, как из давно заброшенного погреба. Ничего себе, подумал Андрей. Дом, конечно, очень стар, но ведь не пуст, не покинут.
Просачивающегося из коридора света едва хватало, чтобы разглядеть очертания перил и две-три нижних ступеньки, дальше лестница тонула во мгле. Андрей пошарил ладонью возле косяков, ища выключатель, не нашел его и двинулся наверх вслепую. На середине лестницы ступенька ушла у него из-под ног, и он с трудом сохранил равновесие. Отремонтировать нельзя, что ли, разозлился он - не на хозяйку, а на равнодушие тех, кому она оказывала благодеяния.
За спиной Андрея раздался протяжный скрип. Он импульсивно обернулся, ухватившись за перила. Дверь медленно закрывалась, и это при полном отсутствии сквозняка... Андрей поежился, встряхнулся и отправился дальше по крутой лестнице в совершенной тьме. Еще с десяток шагов, и он оказался в другом коридоре, где также не было электрического освещения. Три арочных окна вдоль стены пропускали немного рассеянного света извне, не то лунного, не то фонарного, непонятно какого. Тут было ещё холоднее, чем внизу, и этот холод усиливался от потолка к полу - по ногам прокатывались волны прямо-таки ледяного воздуха, поднимались до колен и опускались до щиколоток без всякого горизонтального движения.
Андрей несмело шагнул вперед, и что-то темное, продолговатое метнулось прочь от его ботинка с мелким дробным топотом. Крыса?! В доме Вознесенской есть крысы?!
Напротив окон Андрей увидел только одну дверь - закрытую. Изогнутая ручка серебряно светилась. Когда Андрей взялся за нее, он ощутил что-то вроде слабого удара током, как от подсевшего аккумулятора. Он осторожно потянул ручку на себя, и дверь неожиданно легко распахнулась без единого звука. Голубоватый мерцающий туман стелился по полу за ней. Взору Андрея предстал огромный, необъятный зал, где горели тысячи свечей, выстроившихся правильными рядами. В растерянности Андрей отступил, но тут же понял, что стал жертвой оптической иллюзии. Комната была не такой уж большой, и лишь четыре высоких канделябра стояли в углах, но стены представляли собой сплошные зеркала. Отражения пламени множились в них, создавая фантомную бесконечность. Если не считать канделябров, комната была абсолютно пустой. Это явно не ванная... Может быть, где-то здесь есть ещё двери... Но у Андрея начисто пропало желание продолжать поиски. В то же время что-то мешало ему повернуться и уйти... Голубоватая светящаяся дымка словно затягивала его внутрь зеркальной комнаты. Он шагнул... Потом ещё раз... Дверь бесшумно закрылась за ним.
В комнате витал трудноуловимый, легчайший запах каких-то благовоний, отдаленно напоминавший тот, что распространяется от зажженных индийских ароматических палочек, но более горький и терпкий. Безмолвие сменилось отвратительным чередованием шипяще-свистящих и причмокивающих звуков, будто дышало невидимое, большое, уставшее существо. Андрей всматривался в зеркала, в геометрически совершенные вереницы огоньков, убегающие вдаль и пересекающиеся под прямыми углами. Отражения заостренных язычков огня... Но где в этих зеркалах отражения САМОГО Андрея?!
