Волга впадает в Гудзон - Незнанский Фридрих Евсеевич (книга регистрации TXT) 📗
Александр Борисович кивнул.
– Я, помнится, предложил покойному Ренату Георгиевичу отужинать у нас, но он отказался. Тут меня и окликнул Аркадий, из-за кулис, уже в натуральном своем виде, без грима. Я едва на ногах устоял, когда обнаружил это... это преображение! Даже плохо помню, что он тогда говорил, только в машине, когда мы ушли из клуба, сообразил, что нужно ехать насчет выставки, встреча назначена.
– Странно, – произнес Турецкий, – странно, что никто из ваших сотрудников ничего не заподозрил, не узнал его хотя бы по голосу.
– Это как раз нестранно, – покачал головой директор. – Шварц, кроме старшего менеджера и меня, по-настоящему ни с кем в клубе не общался. Он... Ну он был человеком такого уровня, представлял Голубинскую, у которой сорок три процента акций – больше всех. Кроме того, он у нас редко бывал. А внешне – говорю вам, в первый раз я сам его не узнал. Я доскажу: в машине и потом, когда мы вышли от устроителей выставки, он мне грозил еще трижды!
Александр Борисович кивнул и выключил записывающую аппаратуру.
– Надеюсь, – усмехнулся он, вновь глянув на Сибиркина поверх очков, – на сей раз вы не станете отказываться от показаний, скажем, через недельку?
– Боже упаси! – выдохнул Сибиркин. – Клянусь вам, на сей раз каждое мое слово правда... Чистая правда!
Оставшись один, Турецкий расслабленно откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Усталость навалилась внезапно, и так же внезапно засосало где-то в области сердца. А ведь сегодня ему еще предстояло совместно с Валерием Померанцевым провести очень важный – во всяком случае, он мог оказаться очень важным – опрос близкого приятеля так и не объявившегося Шурика – жителя соседней с Калениками Ивановки Алексея Турчинкина. А до этого он собирался внимательнейшим образом изучить всю информацию о неком отставном майоре Карпухине, которую удалось раздобыть по официальным каналам. Пока что было известно, что Игорь Владимирович Карпухин возглавляет на сегодняшний день то самое общественное офицерское объединение «Россия», о котором гуляли столь неоднозначные слухи.
Словом, как всегда, день Турецкого был расписан едва ли не по минутам, и внезапная слабость, охватившая его, этим расписанием не предусматривалась...
Он открыл глаза, воровато покосился на входную дверь своего кабинета и торопливо выдвинул нижний ящик стола. Извлекая оттуда упаковку когда-то подаренных ему американскими коллегами «пилюль бодрости», заключенных в нарядные коричнево-белые полосатые капсулы, Александр Борисович дал себе страшную клятву:
– В последний раз. Честное слово, глотаю эту гадость в последний раз!
Спустя несколько минут он уже полностью углубился в бумаги, часть из которых ему привез лично Иван Степанович Кирилин, заявившийся к тому же с извинениями за то, что слово, данное на пикнике, сдержать пока не может. Кирилин позвонил и заехал в Генпрокуратуру накануне, сразу после обеда. Прежде всего выложил перед Турецким упомянутые документы и сразу же приступил к извинениям. Аргументы генерала показались Александру Борисовичу достаточно вескими, и настаивать на озвучивании фамилии неизвестного собеседника Вагина он пока не стал.
– Пойми, – вздохнул Кирилин, – все дело в том, что твой Грязнов прав: речь идет о наших сугубо внутренних делах. Кое-что лично тебе скажу, но это, Саша, строго между нами.
– Взятка? – усмехнулся догадливый Турецкий и с удовлетворением отметил уважительный взгляд генерала.
– Видишь, ты все знаешь...
– Да нет, ничего такого я не знаю, просто первое, что приходит в голову.
– Не в каждую голову это придет, – улыбнулся Иван Степанович. – Чтоб ты и дальше не гадал – скажу только, что взятка получена этим человеком от Вагина, процесс мы засняли...
– И до сих пор оба на свободе? – удивился Александр Борисович.
– Выясняем, за что именно такая сумма перекочевала от вашего бизнесмена к нашему сотруднику. Судя по всему, это связано с Мансуровым и Томилиным, но доказательств пока что негусто... Ждем не дождемся ваших результатов.
– Ага, как обычно, – фыркнул Александр Борисович. – Ждете, когда вам натаскают каштанов из огня. Хорошие у вас там люди работают! Главное – литературным языком разговаривают, а?
– Поверишь, сам засомневался, когда услышал. – Генерал покачал головой. – Отродясь не подозревал, что он способен говорить, как последний отморозок... Послушал бы ты его в жизни...
– А ты уверен, что это он?
– Мы на приборах проверяли... Голос его, не сомневайся!
– Что ж, – вздохнул Турецкий, – выходит, Галя Романова не ошиблась, когда твердо заявила, что за Вагиным и без нас следят какие-то профи. Мы тогда перепроверили все несколько раз и свою слежку сняли: не все нам на вас работать, один раз можно и местами поменяться!
– Ты что, хочешь сказать, что вычислили, кто именно следит за Вагиным? – Генерал уставился на следователя с недоверием, а Александр Борисович не выдержал и рассмеялся:
– Ты недооцениваешь наших оперов, а своих, похоже, переоцениваешь, товарищ генерал!
– Черт!.. – сказал Кирилин. И, подумав, добавил: – Дьявол!..
– Но-но, – ухмыльнулся довольно Турецкий. – Нечего нашего Яковлева такими словечками обзывать! Машину вашу проводил до известной тебе гостиницы именно он, он же ухитрился выяснить, кто именно абонирует там конкретный номерок. Остальное было делом техники, а также высоких связей моего шефа Меркулова. Словом, можете и дальше держать свои секреты при себе – они нас на данном этапе не шибко интересуют. Другое дело, если господин Вагин возобновит приостановленный им в известном тебе разговоре процесс... Кстати, вы ведь тот разговорчик тоже наверняка записали?
Кирилин усмехнулся и ничего не ответил.
– Зря я, выходит, тебя на шашлычки таскал. Ну ладно! Короче, если эти двое свяжутся, надеюсь, мы узнаем об этом сразу: никаких сомнений в том, что речь идет о заказе на несчастного Томилина, лично у меня нет...
– Хотел бы я быть таким «несчастным», как твой Томилин, – буркнул в ответ генерал.
– А я – нет, – покачал головой Турецкий. – Да и ты тоже, если б пришлось выбирать между миллионами и жизнью, вряд ли бы согласился стать предметом охоты, Иван Степанович. Или я неправ?
– Прав-прав. – Генерал крякнул и поднялся с места. – Как это у тебя получается – быть всегда правым?
– Все дело в правильном выборе, – подмигнул Турецкий, тоже вставая, чтобы проводить своего гостя. – Так что там насчет Томилина?
– Если Вагин свяжется с нашим человеком, дам тебе знать сразу же, сам, лично.
– Надеюсь, – прищурился Турецкий, – на сей раз сдержать слово тебе никто не помешает!
19
Новенькая «девятка» темно-вишневого цвета медленно двигалась вверх по Крещатику. Не потому, что движение в этот час не позволяло увеличить скорость – Киев пока что не страдал от пробок в той же степени, что и российская столица. Просто хозяин машины давал возможность своим гостям полюбоваться центром любимого города, а одному из них – Игорю Калине – еще и предаться ностальгическим воспоминаниям детства.
Володя Яковлев уже знал, что семья Калины была родом из Белой Церкви, а начальную школу Игорь кончал непосредственно здесь, в столице Украины, теперь же его родные места оказались по ту сторону государственной границы.
Впрочем, судя по виду оперативника, предаваться сентиментальным воспоминаниям он не был расположен. Глянув пару раз мельком в окно, Игорь развернулся в сторону их украинского коллеги и, как выяснилось, бывшего однокурсника Калины по милицейской школе, Ярославу Серебровскому.
– Может, повторишь еще раз для моего коллеги, Ярчик, то, что сказал мне по телефону?
Яковлев слегка округлил брови: об упомянутом телефонном разговоре он ничего не знал. Похоже, Калина из тех, кто любит сюрпризы – дай бог, чтобы приятные.
Ярослав кивнул и охотно заговорил, одновременно сворачивая с Крещатика в довольно узкий переулок: если память Яковлева не подводила, переулок должен был в итоге упереться в небольшую гостиницу. Во всяком случае, лет пять назад, когда Володя в последний раз был по служебным делам в Киеве, гостиница находилась именно здесь.
