Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Елисеев неторопливо перевел взгляд с одного на другого следователя, словно видел их впервые. Так и есть, их не интересуют его показания. Теперь он понял, что им от него нужно — служить врагу. И медленно, но решительно покачал головой.
— Не надейтесь. Другого найдите.
— Не артачьтесь, Елисеев. Если нужно — найдем. Только вам от этого легче не станет. Вы же знаете, что немцы делают с теми, кто… гм… не понимает их.
— Руками русских прислужников, не так ли? — Елисеев хоть и не намерен был обострять допрос, но не смог удержаться, чтобы не высказать ядовитую реплику.
— Что? — Лицо у следователя страшно скривилось. — Как ты смеешь? Да знаешь ли ты… Где ты находишься, на комсомольском собрании?
Бывший машинист лихорадочно закурил. Несколько успокоившись, угрожающе прорычал:
— Не хочешь иметь дело с нами — за тебя возьмутся другие. На себя пеняй.
Следователь с усиками поставил кружку с водой перед своим коллегой, флегматично бросил:
— Ладно, отдохни. Оставь его мне.
— С радостью, — буркнул тот и сгреб со стола папиросы и спички.
— Кое-что оставь нам, — сказал Борис.
— Курить? Ты же не куришь.
— Ему.
— Гм… — Бывший машинист пожал плечами и молча выложил из пачки папиросу, потом, немного подумав, добавил еще одну, оставил коробку спичек.
— Курите, они — ваши, — сказал Борис, когда остался наедине с Елисеевым.
Андрей не заставил упрашивать себя. Следователь несколько минут молча наблюдал за ним.
— Если я скажу вам, Елисеев, что вы мне нравитесь, это покажется вам, по меньшей мере, странным, — начал он. — Но это действительно так.
«Более чистую, нежели повязка полицейского»… Пожалуй, он зря так категорично отмел это предложение, не разобравшись в его сущности. Что именно предлагается? Он должен узнать. Это не просто любопытство.
А следователь, между тем, продолжал:
— Если бы вы раскололись на допросах, я не стал бы уделять вам столько внимания. Принялся бы за других. Кого-то подходящего нашел бы — из шкурников, негодяев. А вы… Передо мною очень непростая задача: убедить вас в том, что вы должны мне поверить. К сожалению, мы оба в таком положении, когда моя откровенность, боюсь, может еще больше отдалить нас друг от друга.
— Простите, но разве мы были близки? — возразил Елисеев.
Этот вопрос, казалось, ничуть не смутил следователя. Он говорил в той же спокойно-размеренной манере:
— Каждое мое слово чудится вам ловушкой — не так ли? — и потому вызывает у вас внутренний протест. Это естественно. Потому что… потому что вы видите перед собой чужого человека. А не приходила ли вам в голову мысль, что и у человека во вражеском обмундировании бьется все то же русское сердце?
Елисеев всем корпусом медленно повернулся к следователю. Взгляды их скрестились. «Нет, тут что-то не так, — убеждал себя Андрей. — Не может быть! Свой? Зачем ему открываться мне?»
— Хотите, я расскажу вам об одном советском летчике? — после паузы спросил следователь.
Елисеев промолчал.
Не меняя положения, все тем же тоном следователь поведал о судьбе летчика. Полуобгоревшего, без сознания, его подобрали немцы. И вылечили. Затем предложили ему сотрудничать с ними. В случае отказа — дорога на тот свет. Не смерть его испугала — ему больно было сознавать, что он попал в такое нелепое положение в самом начале войны и ничем не может помочь своим. А ему так хотелось остаться в строю! И летчик принимает предложение недругов, чтобы выжить, перехитрить их. Но те не глупы. Они все предусмотрели. В общем, летчик выжил, но, к своему ужасу, понял, что очень прочно привязан к ним.
Сначала Елисеев подумал, что следователь рассказывает о себе, но достаточно беглого взгляда, чтобы заметить, что кожа на его лице и руках чистая, без ожогов.
— И этот летчик вам сам о себе рассказал?
Едва заметная усмешка тронула лицо следователя.
— Если будет на то ваше желание, я представлю его вам.
— Разумеется, с разрешения немцев?
Следователь негромко засмеялся.
— А вы не заметили, что мы поменялись ролями? Вы — спрашиваете, я — отвечаю… — Неожиданно на его лицо легла какая-то мрачная тень. — Что бы вы посоветовали этому летчику?
— Возвращаться на свой берег. — Елисеев сказал это таким тоном, который иного ответа не допускал.
Следователь отозвался моментально:
— А кто поверит, что он остался прежним? Да с ним и возиться не станут. В расход — и точка.
Спустя несколько часов, перебирая в памяти детали этого изнурительного разговора, Елисеев отметит, с какой опрометчивостью он бросился в неравный бой с человеком с усиками.
— Ошибаетесь, господин следователь! — сказал Андрей. — Тому, у кого руки не забрызганы кровью сородичей, нечего бояться своих. Если ваш летчик немедленно использовал шанс выжить, то почему так долго не решится доказать, что он не чужой?
Следователь придвинул к себе коробку спичек, сжал ее в кулаке так, что она жалобно хрустнула и превратилась в бесформенный комок.
— Вы говорите так, словно партизаны не трогают тех, кто, натворив глупостей, раскаивается в содеянном и переходит на их сторону? — Взгляд у него выжидательный, он весь — внимание.
— Разумеется, с распростертыми объятиями таких не встречают. Но почему бы не принять тех, кто хочет искупить свою вину? В нашем отряде, к примеру, несколько таких бывших, которые перешли к нам с оружием в руках. И никуда они не делись — воюют, как и все… Разрешите закурить?
— Да, конечно. Это ваша папироса… Правда, спички…
Елисеев уловил перемену в настроении следователя. Сейчас он был похож на ученика, который очень бойко отвечал заученный урок, но стоило учителю перебить его, как он запнулся, сбился с темы, потерял прежнюю уверенность. Возможно, в механизме, заранее запрограммированном следователем, сработало что-то не так, как хотелось? Словно поняв свою оплошность, следователь слишком уж торопливо завершил разговор:
— Вот что, Елисеев. Мой коллега прозрачно намекнул вам о характере работы, которую вам намерены предложить. Речь идет о засылке к партизанам группы немецких агентов из числа русских. Предложение немецкой военной разведки заслуживает внимания…
Елисееву была обеспечена бессонная ночь.
Разговор с этим загадочным следователем вызвал бурю мыслей. Поразило, оглушило сообщение о том, что его обрабатывают не кто-либо, а сотрудники немецкой разведки. Этот, с усиками, — немецкий разведчик? И тот, с застывшим выражением на лице, — тоже? Русские, завербованные немцами, вербуют русских? Из пленных они подбирают сырой материал, из которого делают нужные фигурки, вылепливают немецких шпионов. «Подумайте». Ничего себе, заманчивое предложение! Вот бы узнал об этом начальник особого отдела при объединенном штабе партизанских отрядов!
…Десять месяцев назад, летом 1942 года, Елисеева пригласили в землянку к человеку, который представился работником особого отдела. После небольшого вступления он ошарашил Андрея предложением — стать разведчиком. Согласен ли Елисеев? Андрей растерялся. Да какой из него разведчик? Ребята засмеют.
— А вот говорить об этом не придется никому, — тут же напомнил чекист. Он рассказывал, в чем будет заключаться первое его задание, связанное с обезвреживанием вражеских шпионов, которых часто засылали к партизанам.
Однажды чекист спросил у него: что бы сказал Елисеев, если бы ему предложили проникнуть на службу к врагу? Андрей ответил, что готов выполнить любое задание.
Человеком, который с ним тогда беседовал, был начальник особого отдела при объединенном штабе партизанских отрядов южного массива Брянских лесов майор госбезопасности В. А. Засухин. Вспоминая о той поре, подполковник в отставке Василий Алексеевич писал:
«Я вспомнил молодого партизана, первую встречу с ним в августе 1942 года, в одной из бригад в Брянском лесу. Он тогда мне приглянулся: невысокий, быстрый, решительный. Охотно согласился стать разведчиком. Еще тогда я говорил, что хорошо бы ему пробраться в логово вражеской разведки, стать там своим человеком. Он соглашался со мной, но тогда не удалось нам этого сделать».
