Конец фирмы Беняева(Записки следователя) - Василенко Иван Дмитриевич (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Закончив осмотр, я немедленно вызвал судебно-медицинского эксперта.
Он подтвердил, что мы обнаружили в подполье дома Зарубы кисть, принадлежавшую мужчине. После лабораторных исследований получили все необходимые анализы.
В тот же день Зарубу заключили под стражу.
В прокуратуре меня ожидал Григорий Иванович. Я коротко доложил ему обо всем.
— Недаром говорят, сколько веревку ни вить, а концу быть… — произнес Григорий Иванович и тепло-тепло взглянул на меня. — А вы молодец. Сколько воды утекло, так сказать, а вы отыскали концы, распутали дело. Осталось подвести итоги.
Я сам был доволен работой, но от смущения покраснел.
Через день решил допросить Зарубу. Но ничего из этого не получилось: ругалась, плевалась, доказывая, что «вместо нее, одинокой, несчастной женщины, в тюрьму надо посадить этого умника» — то есть меня — за то, что поступаю с ней беззаконно. Так и не смог убедить ее дать правдивые показания. Пришлось прервать допрос.
Когда ее увели, я начал ломать себе голову вопросом, вытекающим из следствия: кто соучастник Зарубы? Ремонт пола, перехоронение — сама Заруба с этим не могла справиться.
С чего же начать? Как найти сообщника?
И тут я вспомнил: лопата!
Если найдем лопату, которой рыли яму, найдем и ее хозяина.
Поиски решил поручить Войному.
— Понимаете, — со вздохом произнес Войный. — Обыски у всех жителей подряд делать нельзя. Это нарушение законности. Но вот у брата Зарубы Степана — можно.
— Пожалуй, ты прав, — согласился я. — Не простая же случайность их примирила. Все в селе знают, что Мария и Степан долгое время были в ссоре, и вдруг примирились. Отчего бы?
Без прямых улик прокурор не мог санкционировать обыск у Степана Зарубы, и мы с Войным отправились во Всесвятское, чтобы обратиться к людям за помощью. Оперуполномоченный Бойчук с ходу начал информировать нас о проделанной им работе.
— А кто такой Парамон, подписавший анонимное письмо, вы не установили? — спросил я его.
— Парамонов в селе нет, — ответил Бойчук и, сделав паузу, продолжал: — Правда, одна старуха мне сказала, что у Заруб был дед Парамон, который умер еще до войны.
— А старуха эта жива?
— Да, живет на хуторе. Старая очень, но помнит все очень хорошо.
— Прекрасно! — воскликнул я. — Старушка навела нас на след! Идемте в контору! По-моему, анонимку писал Степан Заруба.
В конторе колхоза мне дали подотчетные документы кладовщика колхоза Степана Зарубы. Перелистывая пухлые папки бухгалтерских документов, я нашел акт, составленный Степаном. Анонимка и акт написаны одной рукой.
Через полчаса мы были в доме Степана Зарубы.
— Где ваш муж? — спросил хозяйку Войный.
— Вчера ушел к Кузьме, нашему куму, и домой не вернулся. Наверное, запил… У него это часто бывает… — уныло ответила женщина.
В то время как я с понятыми приступил к обыску, уполномоченный милиции Бойчук искал Степана Зарубу по всему селу.
Саперную лопатку нашел я на чердаке. Она была воткнута в щель на стыке шиферных плиток в углу. Сомнений не было, такую лопатку — с двумя заклепками и трещиной — мы искали.
А вот Степана Зарубу мы так и не нашли.
Через два дня Войный нашел Зарубу в Покровской больнице. Ему поездом отрезало ногу. После ареста Марии Степан бросился под поезд. Узнав у врачей о состоянии здоровья Зарубы и получив разрешение на допрос, я вошел к нему в палату.
Зарубу и не узнать: лицо желто-серое, нос заострился, руки худые, синюшные, скрещены поверх одеяла на груди. Когда я подошел к его постели, он посмотрел на меня тусклыми, неживыми глазами и зашевелился, пытаясь сесть.
— Лежите, не тревожьтесь, — обратился я к нему, усаживаясь на табуретку. — Я к вам на несколько минут. Как вы себя чувствуете? — спросил тихо, пододвинув табурет поближе к его постели.
Степан Заруба замер на мгновение, даже глазами не мигнет. Потом тяжело перевел дыхание и заговорил:
— Мария не убийца. Муж ее, Николай, умер своей смертью, внезапно. По глупости своей она закопала труп мужа в подполье своего дома. Жили-то они плохо, часто скандалили, дрались. Испугалась, дурья голова, что люди станут говорить, будто она его сгубила. Вот и пустила слух, что Николай бросил ее, уехал невесть куда. Я обо всем знал и, будучи в ссоре с ней, написал в прокуратуру. Началось следствие, Мария прибежала ко мне в слезах, дескать, помоги перехоронить, не чужие ведь. Пожалел ее. Перехоронили мы Николая за селом. Место приметное — старая акация там при дороге. Отмерить три шага — камень будет. Под тем камнем и засыпали мы его кости. Виноват я, что не отговорил сестру от дурной затеи, — вздохнул тяжело Заруба и закрыл глаза, давая понять, что устал говорить.
Возвратившись в Васильковку, я вызвал к себе Марию Зарубу и без обиняков спросил:
— Так где вы перехоронили останки Селиванова?
— Вы снова за свое, неужели не надоело? Оставьте меня в покое, я ничего не знаю! — завыла она.
— Эх, Мария, Мария. Зачем вы упираетесь? Ведь Степан мне все рассказал. И лопату у него на чердаке я нашел. Он назвал приметное место у старой акации. Кстати, знаете ли вы, что случилось со Степаном?
— Нет, — буркнула она сквозь слезы.
— Ваш брат под поезд бросился, — сказал я, не сводя глаз с нее. — Знаете ли вы, по какой причине ваш брат без ноги остался и чуть было жизни не лишился?
Слезы исчезли с ее глаз в один миг, словно с разбитой посуды вода. Заруба потупилась, закусив язык. Немного погодя подняла голову и посмотрела на меня будто бы незрячими глазами. Потом заговорила хриплым голосом:
— Степана я обманула. Мужа после очередной ссоры удушила сонного. Шинель сожгла в печке, а его закопала в подполье. Боялась ответа. Детей отвезла в детдом, чтоб не выдали.
Мне казалось, что и голос ее сейчас оборвется и сгинет навсегда. Ан нет, не сгинул. Заруба продолжала:
— Не жила я. Света белого невзвидела от страха. Душа истлела.
— Хватить жалеть себя, — оборвал я ее. — Поздно жалеть. Зло всегда порождает новое зло. А ответа не миновать.
ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ
В конце декабря выпал обильный снег, и в одно воскресенье дочка уговорила меня походить на лыжах. Прогулка так захватила нас, что мы вернулись домой вечером. Не успели переступить порог, как жена сообщила, что меня уже несколько раз спрашивал по телефону Войный и просил, чтобы я, как только вернусь домой, сразу же позвонил ему.
— Пропал человек, — сообщил мне Степан Павлович по телефону. — Пришла утром женщина в слезах: целую неделю ищет мужа и не может найти. Отчаявшись, решила обратиться к нам за помощью. Дело, видать, серьезное, — беспокойно звенел в трубке голос Войного.
Переодевшись, я поспешил в милицию.
В кабинете Войного сидела женщина средних лет с продолговатым, но полным лицом, с заплаканными глазами.
— Это следователь. Повторите ему свой рассказ, — обратился к ней Степан Павлович.
— Мой муж, Анатолий Манжула, уехал встречать Новый год к родственникам в село Грабки Синельниковского района и вот до сих пор не вернулся. Я объездила всех родственников, но ни у кого из них его не было. Боюсь я, что и в живых его уже нет. — Женщина умолкла, вытерла лицо носовым платком и снова заговорила, торопливо оглядываясь на дверь, будто тот, о ком она поведет речь, притаился где-то за дверью. — В Васильковке живет Иван Щербина, давний соперник мужа. Чует мое сердце: он убил Анатолия. Помогите, я здесь одна, как перст. С Урала Анатолий меня привез, познакомились там на стройке. Жили с ним хорошо, в мире да согласии. Кому-то наша жизнь поперек горла стала… — тоненько запричитала она.
Немного успокоившись, женщина оставила нам письменное заявление и ушла домой, а мы принялись составлять план оперативно-следственных мероприятий по розыску Манжулы.
Выехал он в гости со станции Просяная. Кто-то же видел его в этот день, а может быть, и ехал вместе с ним. Мы поручили уполномоченному Опляте отбыть на станцию, расспросить людей об этом, а также проверить образ жизни исчезнувшего, выяснить, кому он был не по нраву.
